Они поженились 22 апреля 1972 года, через четыре месяца после случайной встречи перед «Джей Си Пенни». По этому случаю устроили небольшие посиделки в доме ее брата, после чего вернулись в свою квартиру. Арт переоделся и вышел на улицу поиграть с детьми.

Две недели спустя первый полицейский прибыл посреди ночи с вопросами о каком-то сбежавшем ребенке. Пенни знала, где был ее муж в тот день, и не волновалась. Он немного порыбачил, затем поднялся на холм к дому ее родителей и провел там четыре часа, болтая с ее отцом. Домой он пришел таким же, как и в любой другой день: опрятным и чистым, хладнокровным и спокойным. На его темно-синей куртке было несколько пятен, и Пенни постирала ее. Он показался ей тише обычного, но в этом не было ничего подозрительного.

Так почему же Арта допрашивал полицейский? И почему на следующий день детектив прижал его к стене? Речь шла о мальчике по имени Блейк. Пенни никогда раньше не видела этого мальчика, как и Арт.

Через одиннадцать дней после того, как полиция начала беспокоить Арта, Пенни была неприятно поражена, узнав, что у ее мужа возникают и другие неприятности, так или иначе связанные с детьми. Вместо того чтобы идти после ужина на рыбалку, он отправился поиграть за домом со своими маленькими друзьями. Незадолго до захода солнца он бросил ребенка в бочку с горящим мусором, затем схватил шестилетнего Майкла Норфолка и насовал ему в рубашку и штаны пригоршни травы. Когда мальчик попытался сопротивляться, Арт толкнул его на землю и отшлепал.

Он объяснил Пенни, что они просто дурачились. Но мать юного Норфолка не приняла такого объяснения и подала жалобу.

Судья оштрафовал Арта на десять долларов за эти нападки. В судебных документах Пенни прочла: «Работодатель – город, офицер по надзору – Лайл Сильвер». Офицер по надзору? Он-то здесь при чем? Насколько знала Пенни, офицер по надзору назначался только бывшим заключенным.

Ни радио, ни телевидение, ни «Дейли таймс» об этом инциденте не упоминали. Через какое-то время копы перестали донимать Арта из-за сбежавшего мальчишки Блейков и отстали от него. Пенни вздохнула с облегчением. Какое-то время он вел себя как наказанный, слонялся по дому и держался отчужденно. Но через несколько дней вернулся к прежнему образу жизни: днем работал на свалке, вечером резвился на детской площадке, а потом рыбачил до темноты или позже. Рыбацкая удача его так и не посетила. За четыре месяца совместной жизни, совершив десятки походов на рыбалку, он так и не принес домой ни одной рыбешки.

Сдаваться и оставлять в покое полицейских и политиков Мэри Блейк не собиралась. «Будь Джек отпрыском какого-нибудь местного политического активиста, – сказала она своему мужу, – эти свиньи не сидели бы сейчас на своих толстых задницах, выдумывая разные отговорки насчет Джека – сбежал или отправился к какому-нибудь приятелю. Джек всегда, каждый вечер возвращался домой засветло! Почему нам никто не верит?»

К третьей неделе мая, через две недели после исчезновения, состояние Мэри несколько улучшилось. Каждые несколько дней она переходила по короткому железному мосту через реку Блэк и поднималась по Фэктори-стрит, чтобы обратиться с очередным запросом в полицию или к городским властям. Иногда она заходила к журналистам и требовала, чтобы те больше писали о случившемся. Шеф бюро «Сиракьюс пост геральд» много раз встречался с ней и написал о Джеке даже больше, чем намеревался. Газета «Уотертаун дейли таймс», снизившая освещение этой темы из-за отсутствия новостей, опубликовала затем еще несколько материалов по настоянию матери.

Отношения Мэри с полицией Уотертауна не улучшились после того, как копы показали ей одежду, найденную в брошенной машине, и спросили, не принадлежит ли она Джеку. Мэри приложила пояс брюк к подбородку – штанины свисали до лодыжек.

– Джек ростом метр сорок пять, – презрительно сказала она.

Она приободрилась, когда однажды позвонивший детектив любезно осведомился, не передаст ли она кое-что из одежды Джека женщине в Тонка-Фоллс.

– Зачем? – спросила Мэри.

– Эта девушка – экстрасенс, – сказал полицейский, – но она хороша в своем деле.

Мэри не отказывалась ни от какой помощи, в том числе от сверхъестественной. К их дому пришел ясновидящий и попросил что-нибудь из одежды Джека. Она отдала ему носки, нижнее белье и рубашку из мешка для грязного белья. Ее муж передал пару штанов Джека другому экстрасенсу, который осмотрел их и объявил, что мальчик «абсолютно точно жив». Что-то передавали полицейским, что-то – мужчине с ищейкой. Теперь же, заглянув в комнату мальчиков, Мэри нашла только резиновые сапоги Джека.

Экстрасенс из Тонка-Фоллс сказала, что предпочитает работать с одеждой, но пообещала сделать все, что в ее силах. Пока Мэри ждала результатов, ей позвонила еще одна ясновидящая, которая сказала, что ее порекомендовал тот же детектив из Уотертауна.

– Не могли бы вы одолжить мне одежду, которую носил ваш сын? – спросила женщина.

– Нет, – сказала Мэри. – Я уже раздала всю его грязную одежду.

Когда Мэри рассказывала подруге о том, что произошло час спустя, она была красной от гнева.

– В мою дверь постучали, и когда я открыла, этот детектив ворвался в дом, как Кинг-Конг, и потребовал одежду Джека. Я спросила:

– В каком смысле?

– Вы ее похоронили?

– Похоронили? Вы спятили или что?

– Мэри, разве вы только что не сказали кому-то по телефону, что у вас больше нет одежды Джека?

– Я сказала ей, что у меня больше нет грязной одежды. Его чистой одежды – куча. А что? Хотите примерить?

– Только не надо умничать.

Мэри заставила себя остыть. Похоже, у этого копа завелись какие-то странные идеи, а звонок экстрасенса был подстроен. Когда у него хватило наглости спросить, не согласятся ли Мэри и Большой Пит поехать в центр города для проверки на детекторе лжи, она сказала:

– Конечно, поеду. Я сделаю все, что поможет найти Джека. Но после того как я пройду тест, мистер, я хочу, чтобы и вы тоже его прошли. Хочу увидеть, что у тебя за шило в жопе. Потому что ты чокнутый!

Час спустя к дому прибыла полицейская бригада с лопатами, и человек в штатском сказал:

– Мы должны обыскать дом, миссис Блейк. У нас есть информация, и мы должны ее проверить. Это нужно как вам, так и нам.

Мэри ничего не поняла.

– У нас нет тела, – продолжал человек в штатском. – Мы даже не уверены, что ваш ребенок мертв.

– Он не мертв! – воскликнула Мэри.

– Тогда где же он? Мэри, мы получили наводку, что вы с мужем закопали Джека и его одежду у себя в подвале.

– Кровати еще не застелены, – сказала она, широко открывая дверь, – но проходите скорей. Давайте, копайте, пока вас не завалит.

Команда ушла через час, оставив в подвале беспорядок.

– Простите, что разочаровали, – съязвила Мэри.

Когда детектив позвонил позже, чтобы назначить проверку на детекторе лжи, Мэри сказала:

– Почему бы вам не проверить Шоукросса?

– В случаях с психами эта штука не работает, – ответил он.

Дату проверки назначили, потом отменили. Мэри ждала, но больше эту тему никто не поднимал. Встретив одного из детективов на площади, она подбежала к нему и сказала:

– Теперь, когда вы проверили нас, может, начнете искать Джека по-настоящему?

Полицейский поспешил уйти.

Шли недели, Мэри пыталась поддерживать видимость нормальной жизни в своем маленьком домике на Уотер-стрит, но восемь оставшихся у нее детей тяжело переживали пропажу Джека. Двенадцатилетняя Рози злилась из-за того, что какой-то плохой человек похитил ее брата, а копы ненавидят бедных людей. Пусть лучше поскорее вернут Джека домой, а иначе она с ними поквитается. Мэри подозревала, что девочка принимает какие-то вещества – может быть, ЛСД или что-то еще. В ее семье такое случалось и раньше.

Одним теплым весенним днем Рози привезли к дому Блейков на патрульной машине. Она пускала слюни и царапала себе лицо.