Когда он спросил, где она живет, она объяснила, что переехала с двумя детьми к ее родителям.

– Я не замужем, – поспешила объяснить Пенни. – Я в это не верю. Ненавижу брак.

Арт сказал, что нет еще такого мула, который затащил бы его к алтарю. Он с согласием кивнул, когда она объяснила, что отец ее детей умолял ее выйти за него замуж, но она отказалась. Теперь этот бойфренд исчез из поля зрения, и она училась в местном колледже Джефферсона как мать-одиночка.

В конце концов Пенни пригласила Арта на ужин в дом своих родителей. На следующий вечер они встретились снова, потом еще и еще. Он казался таким же охочим до женщин, как и другие мужчины, но не форсировал события. Ему хватало времени, чтобы слушать, а эта черта не была свойственна многим мужчинам округа Джефферсон. И он, казалось, был очарован ее четырехлетним сыном и двухлетней дочерью.

После их пятого свидания она обнаружила, что беременна. Арт пообещал остаться рядом с ней и ребенком. Он сказал ей, что работает в департаменте общественных работ Уотертауна. По его словам, когда наступит лето, его назначат в городскую «зеленую команду», которая будет стричь общественные газоны, но сейчас он работает на городской свалке в дальнем конце Уотер-стрит.

Они получили социальное жилье в «Кловердейл апартментс» – угловую квартиру с двумя спальнями наверху, а также гостиной и столовой внизу. В распоряжении детей оказалась просторная, заросшая травой игровая площадка, и муниципальный бассейн находился в нескольких минутах ходьбы. Иногда Арт приносил домой выброшенных кукол и игрушки и удивлял Пенни тем, что с готовностью играл с ее детьми, как будто сам был ребенком. За работу ему платили сто долларов в неделю, но он сказал ей, что уже ищет что-нибудь получше.

Она нашла в нем не столько ухажера, сколько спокойного сожителя. Если у него и были чувства к ней и детям, он не выставлял их напоказ. Она говорила подругам, что он «помешан на чистоте» и требует от нее соответствия этим стандартам. Каждое утро, даже если его назначали на свалку, ему была нужна свежевыглаженная белая рубашка, а носить те, что не нуждались в глажке, он отказывался. Он также отказывался садиться за руль, объясняя, что его это нервирует, и предпочитал пройти девять или двенадцать километров пешком или отправиться на велосипеде к реке Святого Лаврентия – тридцать два километра в одну сторону и столько же обратно.

У него было любопытное хобби: он клал поверх картины кусок стекла и делал копию краской. По мнению Пенни, некоторые из его картин годились на продажу, но деньги его, похоже, не очень интересовали. Когда Пенни спросила, где он научился этой технике, он сменил тему. Однажды он обнаружил трещину на одной из своих картин и закричал:

– Сраные дети!

– Ее случайно разбила я, – призналась Пенни.

Он тут же смягчился:

– А, ну тогда все в порядке.

После того как они прожили в квартире несколько недель, его настроение и поведение начали резко меняться. Пенни пыталась, но не могла понять, в чем дело. Он исчезал после ужина и возвращался далеко за полночь. Он оставил букет полевых цветов на пороге соседки с запиской: «Тебе на могилу», а потом отказался что-либо объяснять. Он флиртовал с барменшами и официантками. И хотя он утверждал, что дети Пенни действуют ему на нервы, между ним и детьми как будто существовала какая-то особенная связь. Похоже, он отдавал предпочтение светловолосым мальчикам, и ему нравилось проказничать с ними. В обычный день он приходил домой с работы около 16:00 и выходил на улицу к детям побороться или поиграть в мяч, кикбол, пятнашки, прятки. Иногда она слышала громкие голоса и заставала его в шумной компании играющих детей. Иногда он злился. В старших классах Арт занимался борьбой, и работа на свежем воздухе помогала ему поддерживать себя в хорошей физической форме; он не всегда сознавал, насколько сильнее своих маленьких товарищей по играм. Не раз она видела, как дети в испуге убегают от него. Женщина по имени Лутц пожаловалась полицейским, что он схватил ее сына за шею, но дальше этого дело не пошло. Двухлетняя дочь Пенни плакала и жаловалась всякий раз, когда ее оставляли на попечение Арта. Пенни хотела узнать, не делает ли он с ней чего-то плохого, но решила не пугать девочку.

Вся домашняя жизнь семьи проходила в гробовом молчании. Арт отправлялся на работу еще до рассвета и ограничивался коротким приветствием, когда возвращался. Самым громким звуком за ужином был звон столовой посуды. Иногда он уходил в себя и часами сидел молча на одном месте, не обращая внимания на нее и детей. Пенни выросла в тихой, спокойной семье и старалась не обижаться. Для тех, кто снимает социальное жилье, утонченные беседы большая редкость.

После предвечерних прогулок и раннего ужина он часто отправлялся на рыбалку и возвращался затемно. Пенни подшучивала над ним, говоря, что он не может поймать даже пескаря. Даже когда она просила его принести домой немного рыбы ради экономии денег, он приходил с пустыми руками. Его руки и одежда никогда не пахли рыбой. Она объясняла это тем, что Арт, помешанный на чистоте, наверняка моется в реке.

Никто в семье не пил и не баловался наркотиками. Арт курил сигареты, но в разумных пределах. Выходя на улицу вдвоем, они обычно прогуливались по просторной детской площадке. Ему нравилось потягивать кофе в круглосуточной закусочной, болтать с полицейскими и помощниками шерифа. Иногда Пенни спрашивала себя, что общего может быть у него с копами, и ей приходило в голову, что, наверное, у него неприятности. Но она не отличалась особым любопытством и вопросов не задавала.

Он был непривередлив по части секса и, казалось, был доволен их партнерством. Тема любви никогда не поднималась между ними. Обоих вполне устраивали обычные сексуальные позы. Он медленно достигал кульминации и, похоже, предпочитал лежать в ее объятиях, получая незатейливые ласки. Он стонал от удовольствия, когда она гладила его по спине или щекотала ребра. Она говорила ему, что он как маленький ребенок.

Иногда Пенни задумывалась, не связана ли с его матерью эта потребность в женском утешении. Бетти Шоукросс ростом едва ли дотягивала до полутора метров, но мощью своего голоса не уступала лесорубам Адирондака. В доме у нее все блестело, и она правила в нем, словно строгая императрица. Она не выделялась внешней привлекательностью; в ее лице проступали средиземноморские черты. Ее смуглый цвет кожи и темные волосы Арт объяснял наследием итальянских и греческих предков. В присутствии этой невзрачной женщины он терялся и робел. Клялся, что любит ее, расточал ей похвалы, но, казалось, нервничал в ее присутствии. Во время визитов в родительский дом Арт как будто не находил себе места. Его отец, Артур Рой Шоукросс, дорожный рабочий и оператор тяжелой техники, был столь же смирен, сколь порывиста и дерзка была его мать. Иногда Арт отзывался об отце благосклонно, а иногда насмехался над ним за то, что он позволяет матери верховодить.

Пенни признавала, что никогда не встречала более грозной женщины, но невольно прониклась к ней восхищением.

– Бетти деспот, – объясняла она подруге. – Но она лучшее, что есть в этой семье. Если она чего-то хочет, она это получит. И если ей не нравится то, что люди говорят о ней или ее детях, она выскажет им все, что думает, на простом английском языке.

После нескольких месяцев сожительства родители Пенни начали настаивать на заключении брака. Пенни нравился Арт, но она сомневалась, что когда-нибудь сможет полюбить мужчину, который так тщательно отгораживается от нее – без причины и без объяснений. Однако беременность уже давала о себе знать, и она согласилась не пятнать имя Шербино еще одним незаконнорожденным ребенком. Мать Арта и его сестра Джинни, старая школьная подруга Пенни, были против этого брака, но не называли причин. Пенни думала, будто они знают о нем что-то плохое, но что именно, не могла даже представить. Проблемы со здоровьем? Какая-то история из его прошлого? Она решила рискнуть. При всей своей эксцентричности Арт был порядочным, честным, трудолюбивым. Она гордилась тем, что понимает мужчин, и, по всем признакам, он выглядел хорошей партией из хорошей семьи. Любовь придет позже. А если не придет – ну что ж, всегда можно добиться развода. По крайней мере, ребенок будет носить его имя.