Эта его недвусмысленная поза могла стать последним, что я мог видеть; и последним чувством, которое я мог бы испытать, была неистовая злость из-за такой бессмысленной смерти.

Николас Лоудер, видя, что надвигается нечто непоправимое, в ужасе выпрыгнул из своего кресла с криком:

— Нет-нет, Ролло! Не делай этого!

Для Ролло это, вероятно, было похоже на писк комара, который он просто проигнорировал.

Сделав несколько шагов вперед, Николас Лоудер вцепился в Роллуэя и в его целившуюся руку.

Я использовал эту возможность, чтобы хоть до чего-то дотянуться, до чего угодно, и дотянулся до костыля.

— Я не позволю, — не унимался Николас Лоудер. — Не смей!

Стряхнув его с себя, Ролло вновь направил пистолет на меня.

— Нет! — Лоудер ужасно разволновался и почти обезумел от потрясения. — Не надо. Я не позволю тебе!

Лоудер бросился на Роллуэя всем телом, пытаясь оттолкнуть его.

Роллуэй легко отшвырнул его. Потом очень быстро перевел пистолет на грудь Николаев и тут же нажал на курок. Дважды.

Я услышал два приглушенных хлопка. Увидел, как упал Николас Лоудер с застывшим на лице выражением недоумения или, скорее, полнейшего удивления.

На страх не было времени, хотя я его и испытывал. Схватив костыль, я с силой ударил тяжелым концом по правой руке Роллуэя, удар получился настолько ощутимым, что он выронил пистолет, который упал далеко от меня.

Я дернулся к нему, перекатываясь и карабкаясь, но Роллуэй опередил меня. Наклонившись, он поднял пистолет и яростно сжал его.

Его рука вновь стала подниматься в моем направлении, и вновь я, взмахнув костылем, ударил его. На этот раз он не выронил пистолет, а перехватил его левой рукой, встряхнув при этом пальцами правой, словно от боли, и я очень надеялся, что это действительно так.

Я попробовал ударить его по ногам. Попал. Отойдя на пару шагов, он стал целиться левой рукой. Я опять махнул костылем. Дуло дрогнуло. Когда он нажал на курок, последовала маленькая вспышка и пуля пролетела мимо.

Он все еще находился между мною и дверью.

«Черт с ней, с лодыжкой, — подумал я, — как только мне удастся подняться, я сшибу его с ног и побегу, побегу... выбегу на улицу...»

Мне удалось подняться лишь на колени. Встал на правую ногу. Поставил левую. Дело было не в боли. Я ее не чувствовал. Она просто подворачивалась. Ей нужен был костыль... и мне нужен был костыль, чтобы отбиваться от пистолета, ковыляя, пробиваться вперед, оттягивая неизбежное, сражаться до последнего.

Внезапно я краем глаза заметил, как в дверях мелькнул чей-то силуэт.

«Кларисса», — мелькнуло у меня в голове. Я и забыл, что она должна прийти.

— Беги, — отчаянно закричал я, — беги отсюда! Роллуэй вздрогнул. До этого я так мало шумел. Он, кажется, подумал, что мой крик был адресован ему. Он ухмыльнулся. Не сводя глаз с пистолета, я бросился на него, вновь сбивая ему прицел в критическую секунду. Он нажал на курок. Вспышка. Хлопок. Пуля, прожужжав над моим плечом, попала в стену.

— Беги! — вновь в ужасе завопил я. — Скорее же!

«Почему она не убегает? Он увидит ее, если обернется. Он убьет ее».

Кларисса не убегала. Она вытащила руку из кармана своего плаща, сжимая в ней что-то похожее на черную сигару, и, с силой взмахнув ею, описала в воздухе дьявольскую дугу. Из черной «сигары» выстрелили жуткие телескопические пружины с набалдашником на конце, и кийога резко опустилась на череп Роллуэя.

Он рухнул без единого звука, упав прямо на меня, заваливая меня назад. Я оказался сидящим на полу с его тушей, лежащей вниз животом на моих ногах.

Кларисса опустилась возле меня на колени. Она вся дрожала и была на грани обморока. Я тоже чуть не лишился чувств и тоже дрожал. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем кто-то из нас смог говорить. Она нашла в себе силы лишь едва слышно прошептать:

— Дерек...

— Спасибо, — отрывисто произнес я, — ты спасла мне жизнь.

— Он мертв? — Кларисса в ужасе смотрела на голову Роллуэя, ее глаза были полны страха, страх сковал ее шею, проник в ее голос.

— Если и да, мне плевать, — откровенно сказал я.

— Но ведь я... это я ударила его.

— Я скажу, что это я. Не волнуйся. Я скажу, что ударил его костылем.

— Ты бы не смог, — с сомнением возразила она.

— Очень бы даже смог. Именно это я и собирался сделать. Жаль, что не получилось.

Я взглянул на Николаев Лоудера, и Кларисса, похоже, впервые заметила его. Он лежал на спине и не шевелился.

— Боже, — еле слышно пролепетала она, ее лицо побледнело еще сильнее. — Кто это?

Посмертно представив ее Николасу Лоудеру, тренеру и коневоду, и затем Томасу Роллуэю, наркомагнату, я рассказывал, пытаясь освободиться от лежавшей на мне тяжести, что они накачивали Дазн Роузез кокаином. Я раскрыл их. Роллуэй решил, что меня лучше убить, чем ждать, когда я буду давать против него показания. Он так и сказал.

Никто из поверженных не оспаривал выдвинутых против них обвинений, хотя Роллуэй и был жив. Я чувствовал на своих ногах его дыхание. Честно говоря, это меня огорчило. Я сказал об этом Клариссе, и ей немного полегчало.

Кларисса все еще сжимала кийогу. Я дотронулся до ее руки своими пальцами и погладил, не находя слов благодарности за ее смелость. Гревил подарил ей эту кийогу. Знал бы он, что она сохранит мне жизнь! Я осторожно взял ее из рук Клариссы и положил на ковер.

— Позвони в мою машину, — сказал я. — Если Брэд не успел далеко уехать, он вернется.

— Но...

— Он отвезет тебя назад в «Селфридж». Звони скорее.

— Я не могу... вот так взять и уехать.

— Как ты собираешься объяснять свое присутствие здесь полиции?

Кларисса посмотрела на меня в испуге, но в глазах было упрямство.

— Я не могу...

— Это необходимо, — сказал я. — Как ты думаешь, что бы от тебя хотел Гревил?

— Ax... — последовал горестный вздох, выражавший печаль по моему брату и, как мне казалось, по безвозвратно потерянному вечеру, который нам уже не суждено провести вместе.

— Ты помнишь номер? — спросил я.

— Дерек...

— Иди же, милая, сделай так, как я прошу. Словно в забытьи, она поднялась и побрела к телефону. Я подсказал забытый ею номер. Когда, как обычно, после шести-семи сигналов в трубке раздался голос телефониста, сообщивший, что на другом конце никто не подходит, я попросил ее набрать номер снова и затем еще раз. Может быть, мне повезет, и Брэд поймет, что три звонка означают экстренный вызов.

— Когда мы сюда приехали, — сказала Кларисса уже более уверенным голосом, — Брэд сообщил мне, что здесь неподалеку от калитки стоит серая «Вольво». Мне показалось, что он был обеспокоен. Он просил меня передать тебе. Это важно?

Боже милостивый...

— Этот телефон дотянется сюда? — спросил я. — Попробуй. Опрокинь стол и подтащи телефон. Если я вот так вызову полицию и они, приехав, увидят меня и все как есть, у них не возникнет никаких подозрений.

Она перевернула стол на бок, автоответчик упал на пол, и она подтащила телефон, натянув шнур до предела. Я так толком и не смог до него дотянуться, и мне пришлось несколько извернуться, что причинило боль, которую она увидела на моем лице.

— Дерек?

— Не обращай внимания, — с несколько искаженной улыбкой ответил я, стараясь придать этому шутливый оттенок. — Лучше так, чем умереть.

— Я не могу оставить тебя.

В ее глазах была все та же тревога, и она заметно дрожала, но к ней возвращалось самообладание.

— Можешь, черт возьми, — отозвался я. — Ты должна. Иди к калитке. Если Брэд приедет, пусть посигналит, я буду знать, что вы уехали, и позвоню в полицию. Если он не приедет... подожди минут пять и иди... иди и возьми такси. Обещаешь, что сделаешь так?

Взяв кийогу, я безуспешно пытался ее собрать. Кларисса взяла ее у меня из рук, повернула, стукнула о ковер и, ловко собрав, положила к себе в карман.

— Я буду думать о тебе и благодарить тебя каждый день своей жизни, — сказал я.