– Вызывал, – жестом велел гостю сесть на лавку Ромодановский. – Тут такое дело, Григорий. Без обиняков начну. В Суздаль тебе надо поехать. Евдокия там в блуде погрязла.
– Какая Евдокия?
– Лопухина, стало быть, царица наша бывшая. Я-то еще с прошлого лета о том ведал, а до Петра Алексеевича, до государя нашего слух только сейчас долетел. Ох, и рассвирепел он. Доставь, кричит, сюда кобеля мне этого, я его лично на кол посажу. Так что, Григорий, поезжай в Суздаль и привези мне его…
– Кого? – нахмурился Писарев.
– Кабы я знал, – развел руками Федор Юрьевич. – Евдошка-то хитрая… Сам знаешь, что в тихом омуте… Моих людей вокруг пальца обвела. Монашки все тоже рот на замок, как оборону круговую заняли. Твердят, что быть такого не может в обители святой. Мои люди сунулись туда, да без толку. Не смогли… А я, честно говоря, и не настаивал особо, думал обойдется да забудется. Не обошлось… Ты же найти должен того подлеца во что бы то ни стало. В первую голову служанку Евдокии попытай, она о хозяйке всё должна знать. Вот… Подход к ней подыщи… Да чего я учу тебя, ты человек опытный. Ученого учить, только дело портить. На месте разберешься, что к чему. Завтра поутру и выезжай.
Когда ярко красное солнце вылезало на краешек серого неба, раскрасив широкие луга розовым блеском, сани капитана-поручика Григория Григорьевича Писарева промчали окраинные строения города. Потом они выехали на широкую дорогу, которая: то пряталась в дремучем лесу, то выбегала на речной берег с просторными луга ми. Кони в Преображенском приказе все справные да сытые: ловко бегут, лишь пыль снежная из-под копыт летит. И возница правит ими опытный. С умом путешествие подготовил: лисьим покрывалом капитана-поручика укрыл, в ноги горшок медный с горячими камнями поставил. Путешествуй и радуйся Григорий Григорьевич! Григорий Григорьевич порадовался немного, а потом вновь не особо приятные думы одолели его. О бывшей царице он всё размышлял, об Евдокии Федоровне. Вспомнилась капитану-поручику свадьба царская, на которую вся Москва приходила поглядеть. Новоявленная царица по нраву москвичам пришлась: и собой хороша, и уважительна, и набожна.
– Вот войдет в тело, – шептались промеж себя горожане, – славная царица будет. Не сыскать лучше…
Через пяток лет москвичи шептались уже по другому поводу: молодой государь в амурных делах был замечен в Кукуе на немецком конце. С дочерью трактирщика Анной Монс (или Монсихой, как прозвали её на Москве) презрел царь заповедь господню. Вроде и таились они, но в таком граде, как Москва, шила в мешке не спрячешь. А следом хуже того грех случился: привез государь из военного похода жену себе новую – Екатерину. Законной же супруге строго велел в монахини постричься, а когда та не согласилась миром, то приказал постричь её насильно. И постригли. Шептаться к тому времени на Москве перестали, кровушки тогда возле кремлевской стены много пролилось. Своей рукой царь головы стрельцам недовольным рубил. И другим супротивникам полной сторицей от руки государевой доставалось. С радостью царь-батюшка за всякое недовольство квитался, вот бывшие шептуны и заопасались. Голова-то у каждого своя да одна. Увезли Евдокию Федоровну в суздальскую обитель и забыли все о ней. А она, видишь ли, непокорство проявила. Да какое непокорство, при живом-то муже…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
