Первый оргазм накрыл внезапно и оказался столь оглушительным, что она заорала. Выпустив изо рта стек, Лиз тряслась всем телом, пока Бен ни на секунду не сбавлял ритма и вколачивал ее в матрас. Перед глазами потемнело, но каждой клеткой она ощущала жесткие волосы на лобке Бена, его руки, дыхание, теплую кожу там, где не было вездесущей одежды. И Лиз хотела больше. Ей было мало. Уж слишком много потребовалось боли, слишком долго, слишком… Она захныкала в душащую глухоту одеяла, когда рука Бена снова уверенно скользнула по опухшей, липкой от смазки промежности, едва не погружаясь внутрь вслед за членом. И когда к этому ощущению прибавились ласкающие движения меж истерзанных ягодиц, Лиз не выдержала. Подавшись назад, она инстинктивно насадилась на ласкавшие задний вход пальцы, принимая оба сразу. Восхитительно скользкие, мокрые, абсолютно и полностью в ней. И через два безумных толчка сдалась снова, молча рухнув на уже влажное покрывало.

Ее трясло почти минуту, прежде чем где-то внутри распустился узел безумного, выворачивающего наизнанку возбуждения. Она не знала, что происходило. Трахал ли ее Бен или терпеливо дожидался, когда лежащее под ним тело станет хоть немного живым. Лиз вообще не понимала, где она и что с ней. Остались только отголоски той самой восхитительной боли и невообразимая сонная тяжесть.

Из полумрака накатившего удовлетворения ее выдернули быстро покрывавшие спину поцелуи и тихий шепот.

— Ну же… НУ ЖЕ!

Лиз знала, что Бен еще не кончил. Хотел. Безумно. Она чувствовала эти легкие, покачивающие движения внутри себя, которые отдавались в теле Бэйли короткой дрожью нетерпения, и чуть сжала мышцами напряженный член, безмолвно дав понять: она вернулась. Только ощутив это, Бен вышел из нее, резко перевернул на спину и, подхватив под мгновенно вспыхнувшую жжением задницу, почти насадил Лиз на себя. Он двигался размашисто и грубо, толкаясь так сильно, что ее голова моталась из стороны в сторону, пока тело болталось почти в невесомости. Промежность издавала восхитительно хлюпающие звуки, стоило Бену почти выскользнуть и снова вогнать свой член, а его руки стискивали все сильнее. И Лиз отчаянно выгибалась ему навстречу, потому что ей снова надо. Сильнее, глубже, больнее. И Бэйли понял это, наклонившись вперед так, что теперь каждый раз задевал слишком чувствительный клитор жесткими волосками. И она благодарно прижалась к нему бедрами.

Ровно десять толчков понадобилось Лиз, чтобы задрожать и вцепиться в поддерживающие руки. И когда она судорожно стиснула в себе безостановочно трахающий ее член, Бен замер, до новых кровавых полос раздирая женскую кожу под своими пальцами.

Жалюзи в комнате давно не пропускали дневной свет за неимением оного в наступившей ночи. Лиз бедром задвинула один из ящиков комода, где уже давным-давно обживалась запасная одежда, и попыталась в полумраке спальни найти чертову молнию на свежей юбке. Пожалуй, даже Бен не смог бы сказать, в какой момент в его квартире очутились вещи подружки по корпоративной пьянке. Просто уходить с порванным в самом неудачном месте швом или в напрочь мокром белье оказалось очень неудобно. А уходила Лиз всегда, что в последние пару месяцев стало причиной парочки не очень красивых сцен.

Вот и сейчас Бен стоял около окна и демонстративно не смотрел на то, как она одевалась. Он изучал проезжавшие под окнами машины, поджимал губы и молчал. Вздохнув от этого зрелища, Лиз тряхнула еще влажными после душа волосами и поморщилась от холодных капель, что упали на горящую адскими кострами кожу. Похоже, завтрашнее подписание договора будет той еще пыткой, только вот без последующего удовлетворения в руках Бэйли. Саднящая, тупая боль и никакого вознаграждения.

— Ты не должна уходить, — наконец произнес Бен уже опостылевшую за эти недели фразу, пока шипящая от неприятных ощущений Лиз пыталась как можно более осторожно натянуть тесную ткань.

— Время приказов закончилось, — пробормотала она и снова зашипела, когда бегунок молнии грубо задел особо длинный и красный след. Его алое свечение наверняка было видно даже в темноте. Не выдержав, Бен резко оторвался от мнимого созерцания восхитительно вечернего траффика, в пару шагов оказался рядом и осторожно, но уверенно застегнул замок на юбке.

— Почему? — коротко спросил он.

— Почему что? Почему ухожу? Или почему ты не можешь приказать мне именно это? — Лиз насмешливо приподняла бровь.

— Почему все сразу. — Руки Бена незаметно очутились на талии и нежно соскользнули на мгновенно отозвавшиеся приятным нытьем ягодицы.

— Потому что я не твоя собственность, о чем бы ни кричала сейчас моя задница, — небрежно фыркнула Лиз, коснувшись поцелуем по-прежнему слишком поджатых губ. Она уже собиралась сделать шаг назад, как Бен прижал ее к себе сильнее и тихо спросил:

— А ты бы хотела этого?

Лиз чуть отстранилась и покачала головой. Чего она хотела бы на самом деле, ему совершенно не положено знать. Это все испортит. А потому Лиз поднялась на цыпочки, скользнула языком по чуть шершавой щеке и ласково произнесла:

— Пять. И… спасибо, Бэйли.

Утро в офисе выдалось шумным и нервным. Но не столько потому, что владелица весьма прибыльного рекламного агентства никак не могла усидеть на месте, сколько из-за бесконечных требований к юридическому отделу найти подвох. Хоть одну чертову деталь в договоре, что позволила бы Лиз прямо за полчаса до назначенного подписания пойти к совету директоров и показать им средний палец, а не документ о вхождении в состав долбанной «M.D. inc.». Увы, но очкарики из комнаты на втором этаже лишь разводили руками и говорили, что все чисто. Майкл Тен действительно сошел с ума и решил заняться благотворительностью для одной небольшой компании.

Тяжело вздохнув, Лиз прислонилась к стенке скоростного лифта, но тут же с шипением отстранилась, стоило многострадальной заднице коснуться неудачно расположенного поручня. Кожа мгновенно вспыхнула диким жжением, и в который раз за день захотелось стащить отвратительно натиравшую вчерашние ссадины одежду. Всю. Вплоть до нижнего белья. Но… О господи. Это будут самые долгие минуты в жизни. И оставалось лишь надеяться, что Майкл Тен окажется сердитым букой, быстро поставит свою подпись на каждом из двадцати пяти листов и свалит ко всем чертям. Лиз медленно выдохнула и прижалась лбом к холодному металлу, пытаясь сосредоточиться. Но тут кабину дернуло, лифт препротивнейше звякнул, и двери в личный ад распахнулись.

Прижав к груди папку со своими копиями документов, Лиз заспешила по коридору в сторону переговорной. Она опять опаздывала и, кажется, это начинало входить в привычку. Вредную. Опасную. Отдающую той самой восхитительной болью, которой вчера было через край. Но отшвырнув все беспокойства о прогрессирующей зависимости от Бэйли, она толкнула обычную деревянную дверь, сделала шаг в наполненное людьми помещение и едва не споткнулась. Обутые все в те же вчерашние шпильки ноги задрожали в тот самый момент, когда Лиз открыла уже рот для извинений и подняла взгляд. И, честное слово, лучше бы она ослепла, разругалась с советом директоров или самолично подписала акт о банкротстве. Да. Именно так. Потому что словно в подтверждение этих крамольных мыслей, на скрытой строгой офисной юбкой коже вспыхнула алая лента.

«Актив Бэйли».

Буквы зажглись неоновыми огнями, стоило Лиз встретиться взглядом с сидящим на другом конце стола Беном Бэйли. Проклятым Беном Бэйли, что спокойно поднялся со своего кресла, только заметив замершую в дверях женщину.

— Вы опоздали, — прозвучал до боли знакомый голос, и Лиз поняла, что сейчас закричит. От бешенства на этого ублюдка. От полной беспомощности. Злости… И лишь немного восторга. Ах, значит, актив…

— У меня есть отличное оправдание, мистер… — Она сделала паузу, давая возможность этому гаду представиться. «Ну же, милый. Не стесняйся!»

— Майкл Тен, — ровно произнес Бен Бэйли, затем в несколько шагов обогнул стол с сидевшими за ним людьми и протянул руку для приветствия. Как только знакомые пальцы сжали ладонь, Лиз услышала тихое и многообещающее: — Я обязательно его послушаю, мисс Джонсон. Но как-нибудь в другой раз.