Лиз опаздывала. Она чертовски спешила, пока перебирала ступени алой подошвой туфель и отстукивала неровные ритмы сердца по щербатой плитке пола. Подтянув чуть выше узкий подол строгой офисной юбки, она выдохнула и посмотрела вверх на предстоящую к покорению винтовую лестницу. В этом доме не было лифта, а потому приходилось терпеть чертовы полсотни ступеней, чтобы взобраться на самый последний уровень, где располагалась квартира. Расстегнув пару пуговиц на белой блузке, Лиз на секунду прикрыла глаза и ринулась на покорение собственных высот. Она уже опоздала. А это значит, что не ей выбирать условия. Впрочем, разве когда-нибудь было иначе? Но сегодня было вдвойне обиднее.

А все началось с утреннего письма от совета директоров, который в вежливо-ультимативной форме советовал рассмотреть поступившее предложение от знаменитейшей «M.T. inc.». И не было бы в том ничего удивительного, но… Ее хотели купить. Нет, не Лиз… хотя, и Лиз тоже. Ведь выпестованное ещё с университетской скамьи детище стало ею, пока она сама была им. Ее компания. Ее чадо. Ее жизнь. И вот теперь кое-кто очень хотел лишить Лиз этого. Нет, и снова неверно. Озвученные условия некоего Майкла Тена были настолько лояльны, что Лиз невольно заподозрила акулу маркетингового бизнеса в меценатстве и благотворительности, что следовало бы назвать одним словом — сумасшествие. Ибо… не давая ничего взамен, компания Лиз получала все. Клиентов, бюджеты, связи. А в ответ обязалась соответствовать корпоративным стандартам качества и прочую чушь. Серьезно, не безумие ли?

Так что Лиз очень сильно опаздывала. Засидевшись за попытками разобраться и найти хоть один подводный камень, она слишком поздно посмотрела на часы. И… Бен будет недоволен. Очень. Ох… Обтянутые шелковистой тканью ягодицы непроизвольно напряглись. Ещё раз взглянув на часы, Лиз тихо выругалась, ступила на последнюю из семидесяти ступеней и едва не подвернула ногу. Черт.

Ключ в замке бесшумно провернул шестерни, и массивная дверь открылась. В квартире было удивительно тихо. Да, толстые стены старого дома хорошо гасили любые звуки. Вообще любые. А пушистые ковры скрадывали звук шагов. Но сегодня здесь было даже по обычным меркам молчаливо. Сделав несколько осторожных шагов в коридор, Лиз положила ключи на маленький каменный столик, что всегда служил для всяких мелочей, и прошла внутрь квартиры.

Она познакомилась с Беном Бэйли на вечеринке, что устраивало какое-то издательство по случаю своего десятилетия… а может, двадцатилетия. Лиз плохо помнила тот день, выпив слишком много. Все, что осталось в ее голове, — ночные глаза, едва заметная улыбка и бесконечный разговор обо всем на свете с самым необычным из повстречавшихся ей в жизни мужчин. Ах, ну, ещё вереница бокалов с чертовски неплохим вином. Так что к концу вечера Лиз вряд ли могла болтать или стоять, но это уже было неважно. Потому что… Ну, потому что Бен оказался истинным джентльменом, уступив женщине право назвать место, но оставив за собой пути реализации. Так они очутились в его квартире. Той самой, где прямо сейчас она осторожной поступью вышагивала сквозь небольшую анфиладу идеально обставленных комнат. Лиз понятия не имела, чем зарабатывал Бен. Однако за год их встреч это также стало неважным. Слишком умён оказался ее нежданный знакомый, слишком саркастичен, проницателен, язвителен и… ну, пожалуй, авторитарен. Да, этого у него было не отнять. А что касаемо тайн, то здесь они сходились даже лучше, чем в постели. Бен не лез в ее жизнь, она не лезла в его. В конце концов, на качество секса сведения о размере заплаченных государству налогов не влияли вовсе. А уж что-что, но трахаться мистер Бэйли умел превосходно.

Тем временем Лиз ступила в чуть затемнённую спальню, где яркий вечерний свет сквозь прикрытые жалюзи разлиновал мягкий пепельный ковёр. Он украсил полосами даже стены и кровать, превратив и без того черно-белый интерьер в негативную плёнку. Лиз нравилось бывать здесь. Несмотря на все происходящее временами в этих звуконепроницаемых стенах, в этой комнате она чувствовала себя в большей безопасности, чем в собственном доме. И это было странно. А может, и нет. Задумываться не хотелось из-за страха за сухой логикой анализа потерять восхитительное чувство свободы. Впрочем, сегодня в квартире было подозрительно пусто, отчего на душе Лиз стало не по себе. В отличие от неё, Бен никогда не опаздывал. А значит…

— Ты опоздала, — раздался за спиной голос, и подошвой цвета адских костров Лиз мгновенно вмерзла в пол. И в следующий же момент у горла оказалась уже тёплая кожа оплётки стека. Бен ждал. Бен был рассержен.

— У меня есть отличное оправдание, — сглотнув пробормотала Лиз.

— Я обязательно его послушаю, — тихо проговорил Бэйли, и она почувствовала, как сильнее вжался в горло хлыст. — Но как-нибудь в другой раз.

О нет. Она ненавидела это. Терпеть не могла оказываться настолько беспомощной, хотя знала, что каждый раз был заслуженным. Бен не наказывал без веской на то причины, ведь портить удовольствие от игр не хотел ни один из них. И все же именно сегодня ему было плевать. Она поняла это по тому, как медленно проскользил вверх стек, в точности повторяя каждый изгиб. А затем, неожиданно, уже в открытый для дерзкого ответа рот легло его древко. Оно больно растянуло уголки губ, когда Бэйли перехватил оба конца, вынудив Лиз задрать голову. И, попробовав было сопротивляться, она резко замолчала, когда Бен сильнее дернул на себя хлыст. Вот и первая боль. Поясницы настойчиво коснулась ладонь, и Лиз инстинктивно прогнулась.

— Я же сказал. Не сейчас, — процедил он ей на ухо, крепко держа подобие удил, но большой палец ласково коснулся краешка несомкнутых губ. Лиз крепче стиснула зубы, нервно сглотнула и почувствовала, как прокусывает кожу оплётки. Господи! Ещё ничего не началось, а она уже на грани. — Нагнись.

Лиз послушно склонилась вперёд, упираясь руками в металлическую спинку кровати. Холод ощущений заставил непроизвольно поёжиться, но Бен молчал. То ли наслаждался зрелищем обтянутой узкой юбкой задницы, то ли просто решил добавить нотку мелочности в своё наказание. Наконец на левую ягодицу прилетел легкий шлёпок.

— Сними.

Короткий приказ, и Лиз попыталась было выпрямиться, чтобы расстегнуть замок, но ещё один, более сильный удар вынудил замереть.

— Разве я разрешал тебе шевелиться?

Ох, нет. Она лихорадочно мотнула головой и снова сглотнула. Челюсть начинала ныть от необходимости держать стек, и Лиз чувствовала, как пропитывает кожу слюна. Снова наклонившись вперёд, она завела руки за спину и расстегнула замок, дернула вниз молнию и стянула вниз тонкую шелковистую ткань, что легко упала к ногам. Она осторожно переступила в своих убийственных каблуках с ноги на ногу, и ей ничего не осталось, как отодвинуть носком туфли уже ненужную одежду. Сзади раздалось ехидное хмыканье, но Лиз прекрасно знала, что сейчас видит Бен. О, она не раз сама наблюдала это в отражении зеркал, ведь проклятому Бэйли нравилось смотреть, как отсасывая ему, Лиз следила за двигающимися в полумраке фигурами на одной из стен. Это чертовски возбуждало. Однако сейчас игривости не было и в помине.

Чуть повернув голову, Лиз снова сглотнула и услышала за спиной тихие шаги. Повинуясь легкому шлепку по внутренней поверхности бедра, она расставила ноги шире, а мужские руки обвились вокруг талии и проворно расстегнули несколько оставшихся пуговиц на белой блузке. Рваное движение — и Лиз осталась в одном нижнем белье. По-прежнему обутые в шпильки ноги непроизвольно задрожали от неудобности позы. И внезапно стало понятно, что тонкое кружево цвета саргасового моря, которое так любил Бен, вряд ли могло скрыть возбуждение. Но Лиз была все еще слишком напряжена из-за надвигавшейся неизбежности. Однако тут Бэйли подцепил пальцами тонкую ткань и дернул вверх, вынуждая швы впиться в промежность и между ягодиц. Ответом ему стал рваный, свистящий из-за занятого рта выдох. Че-е-ерт…