— Ты уже уходишь? — спросила Саманта хриплым от сна голосом.

Ответ застрял у него в горле, и он боролся с собой, чтобы выдавить его, произнести то единственное слово было намного тяжелее, чем должно.

— Да.

Послышался шелест ткани, и Аркантус поборол желание оглянуться на свою пару. Но тут она оказалась рядом, ее теплое тело прижималось к его спине, а длинные волосы щекотали кожу, когда она обвила руками его шею, чтобы обнять.



Она коснулась лбом его виска, как раз под рогом.

— Я буду скучать по тебе.

Аркантус схватил ее за предплечье, нежно сжимая.

— Это ненадолго, Саманта.

Но это было бы похоже на вечность. Будь то недели или дни, их разлука показалась бы вечностью.

Она поцеловала его в щеку.

— Я знаю. Но я все равно буду скучать по тебе.

Он повернул голову к Саманте и коснулся губами ее губ. Желание вспыхнуло, разливаясь жаром по венам. Он ненавидел судьбу за то, что она подвергла ее опасности и заставляла его покинуть ее.

Больше всего на свете он ненавидел человека, ответственного за эту ситуацию.

— Я тоже буду скучать по тебе, мой цветок, — сказал он, оторвавшись от ее губ. — Настолько, что это уже причиняет боль.

Она встретилась с ним взглядом. Ее карие глаза были такими большими, такими манящими, полными любви, тоски и беспокойства.

— Ты не мог бы просто… остаться?

Он провел ладонью по ее щеке и откинул назад взъерошенные пряди ее волос.

— Я ни о чем больше не мечтаю. Но есть последнее дело из прошлого, которое нужно похоронить, нужно изгнать еще одного призрака. И это то, что я должен сделать лично. Я не позволю никому другому заниматься этим вместо меня.

— Я понимаю.

Она повернула лицо и поцеловала его ладонь. Он почувствовал только отголоски поцелуя своими сенсорами. Ослабив объятия, она отстранилась, забирая с собой все тепло.

— Ты… ты действительно собирался уйти, не попрощавшись? — тихо спросила она.

Ее слова были подобны лезвию, пронзившему сердце. Никакой физический удар не мог причинить ему большей боли, чем та, которую он причинил ей в тот момент.

Чего он надеялся достичь, ускользнув, пока она спала? Пытался ли он избежать душевной боли от прощания, от необходимости видеть печаль в ее глазах? Пытался ли он пощадить Саманту… или себя?

Это не имело значения. Не имело значения, какие были причины, потому что ничто не могло этого оправдать. Ему не следовало пытаться уйти таким образом, и он был чертовым дураком, думая, что это было правильно. Если бы им с Самантой пришлось расстаться, если бы они оказались на расстоянии бесчисленных световых лет друг от друга, даже ненадолго, он не позволил бы, чтобы это было ее последним воспоминанием об их совместной жизни.

Аркантус повернулся к своей паре. Она сидела на корточках, уперев руки в бедра, ее грудь была обнажена, а длинные волосы распущены. Фиолетовый свет, омывающий кожу, быстро сменился золотым сиянием его кхал. Ее печальные глаза встретились с его.

Он нуждался в ней. Ему нужно было чувствовать ее. Ему нужно было, чтобы она чувствовала его, нужно было запечатлевать себя в самой ее душе снова и снова. Нужно было, чтобы она знала, что он жил и дышал ради нее.

Рычание зародилось в его груди — звук вибрировал глубоко внутри, пробуждая первобытную силу, которая усилила потребность сверх всякой меры.

Аркантус уперся руками в кровать и прыгнул на нее.

Саманта ахнула и упала на спину. Аркантус приземлился на нее, удерживая вес на четвереньках. Она уставилась на него широко раскрытыми глазами. Ее руки лежали по обе стороны от головы, а дерзкие груди поднимались и опускались в такт учащенного дыхания. От ее кожи исходил манящий жар.

Запустив пальцы в ее волосы, он обхватил ее затылок и приблизил ее лицо к себе.

— Я был дураком, думая, что смогу уйти, не попрощавшись с тобой, — наклонив лицо, он поцеловал ее, прикусив клыками нижнюю губу, прежде чем отстраниться. Язык выскользнул, чтобы успокоить укушенное место. — Не попробовав тебя, — он свернул хвост и провел им по внутренней стороне ее бедра, поглаживая промежность. Кончик надавил на клитор, отчего у нее перехватило дыхание и затрепетали ресницы. Аркантус ухмыльнулся. — Не видя, как ты кончаешь от удовольствия, — он навалился на нее всем своим весом, впитывая ее тепло, наслаждаясь ее мягкостью. Его голос стал низким и хриплым, он прошептал ей на ухо. — Не занимаясь с тобой любовью.

Положив руки ему на плечи, она прикусила нижнюю губу зубами и издала приглушенный стон, покачивая тазом напротив хвоста. Дрожь прокатилась по ее телу.

— Арк…

Поддерживая себя одной рукой, он потянулся назад, схватил ее за бедро и обвил им свою талию. Она самостоятельно подняла другую ногу.

— Я был дураком, думая, что смогу уйти, не напомнив тебе, Саманта, — он убрал хвост и втиснулся между ее бедер, его пульсирующий член скользил по ее гладким складкам, — что ты моя.

— Я твоя, — прошептала она.

Он снял одну ее руку со своего плеча, прижал к кровати и переплел их пальцы, завладевая ртом в очередном поцелуе. Хотя страстное желание не уменьшилось, он позволил этому поцелую затянуться, лаская и дразня губы и язык Саманты, чтобы вызвать у нее тихие звуки желания. Кончики сегментов члена поглаживали чувствительную плоть ее лона, отчаянно желая оказаться внутри влажного жара.

Она дернула бедрами, прижимаясь к нему, заставляя содрогнуться от приступа удовольствия. Аркантус зарычал и подался тазом вперед, удерживая член в ловушке напротив нее, отказывая в наполнении, которого она искала, и в то же время отказывая самому себе. Саманта захныкала.

— Сначала, мой цветок, я напьюсь твоего нектара, — он переместился ниже, целуя ее шею и грудь, соски, живот. — Хотя этого будет недостаточно, чтобы предотвратить сводящую с ума жажду, которую я буду терпеть без тебя.

Аркантус отпустил ее руку и двинулся ниже, проводя ладонями по плечам, груди и бокам. К тому времени, когда его рот оказался на блестящих лепестках ее влагалища, она тихо дышала. Он глубоко вдохнул. Ее пьянящий аромат затуманил его разум восхитительной дымкой похоти.

Обхватив пальцами внутреннюю поверхность ее бедер, он широко раздвинул ноги Саманты, прижимая их к кровати.

— Моя прекрасная, милая, сладкая пара.

Он провел кончиком языка от нижней части ее лона к вершине, собирая влагу, и покрутил кончиком вокруг клитора. Она ахнула, бедра напряглись под его ладонями.

Одобрительное рычание вырвалось у Арка, когда ее вкус затанцевал на его языке. Член, зажатый между тазом и кроватью, дернулся и запульсировал, почти заставив его снова содрогнуться. Он убрал язык ровно на столько, чтобы прорычать ее имя, прежде чем жадно облизать плоть, пощелкивая и дразня маленький бутончик, доставляющий ей столько удовольствия.

Саманта застонала и схватила его за рога, удерживая голову на месте, пока двигалась навстречу рту.

— Еще.

Аркантус поднял взгляд вдоль ее тела и встретился с ней взглядом. Ее полуприкрытые глаза блестели в тусклом свете, а прерывистое дыхание вырывалось через приоткрытые губы. Его хвост хлестал у него за спиной. Эти розовые пятна на ее щеках никогда не переставали возбуждать его. Он надавил тазом вниз, потираясь членом о кровать, и пронзил ее киску языком.

— Арк! — воскликнула Саманта, запрокидывая голову.

Он засовывал язык в свою пару и выходил из нее, упиваясь восхитительным нектаром, который струился из сердцевины. Его пальцы сжались на ее бедрах, удерживая их на месте, хотя она и не пыталась вырваться. Что-то внутри него — что-то инстинктивное, что-то звериное — требовало, чтобы он предъявил на нее права, требовал, чтобы он завоевал ее.

— Пожалуйста, о боже, пожалуйста, Арк, — умоляла она, извиваясь рядом с ним. — Ты нужен мне сейчас.

Он трепетал в моменты, когда сдержанность Саманты исчезала, открывая чувственное, страстное существо, которым она действительно была под своей застенчивой и мягкой внешностью.