— Скорее уточнять. Некоторые подозрительные моменты, совпадения. Осведомлённость Самара, поведение Адана, превращения Таль. — Ллэр замолчал, будто обдумывал, с чего лучше начать. — Похоже, самый древний атради умело водил меня за нос. Я всё это время считал, что Самар ничего не знал. И ошибался. Когда я нашёл его, он выращивал цветочки в глиняных горшках, картошку — за домом, занимался самосозерцанием и был склонен к словесному поносу философского характера. Как такому не поверить? Сейчас понимаю, что он либо никогда не стирал собственную память, либо восстановил её.

— Точно… — выдохнула Роми. — Битые шары в пещере. Полностью загруженные капсулы памяти уничтожаются. Почему я раньше не думала об этом? Это ведь очевидно. Он своё жилище построил над входом в пещеру, и при всём желании его всегда было невероятно сложно найти. Вероятно, она как-то экранировала.

— Не думала, потому что не казалось важным, — сказал Ллэр. — Я готов перед каждым словом добавлять «может быть» и «возможно». Нам ничего неизвестно о том, что конкретно запустило процесс уничтожения. Может, со смертью Самара начался процесс отката только потому, что все изменения держались на его жизненной энергии. Ведь мы не знаем наверняка, что конкретно он сделал, когда превращал Фахтэ в Тмиор, а вас — в атради. Но когда его пришли убивать, он не удивился. Не защищался, не сопротивлялся даже на словах. И он узнал…

Мира почувствовала на себе взгляд, обернулась, встретилась глазами с Алэем.

— Ты попробовала на нём тот же способ, что и со мной? — спросил он.

Его вопрос не был обвинением, в голосе не было упрёка или злости, и всё равно задело. Напугало, заставило заново пережить те ужасные мгновения, когда на её глазах и по её вине умирал Самар. Захотелось оправдаться, найти всему объяснение, доказать, что не виновата. Только как? Не говорить же: это не я. Не она, а кто тогда? Кому бы не принадлежал тот голос, именно она позволила подчинить себя.

Алэй ждал ответа. Казалось, они все ждали. Даже Ллэр. Впрочем, почему это её удивляет? Он же сказал, что готов перед каждым словом добавлять «возможно». Он ни в чём не уверен, абсолютно всё подвергает сомнению. И её слова тоже. А попытки убедить в невиновности Адана наверняка воспринимает, как укрывательство. Или ещё что похуже.

Захлестнула обида.

— Может, доа и атради никогда и не были врагами, — Мира выдернула свою ладонь из пальцев Ллэра. — Но мы на верном пути в них превратиться.

— Чего?.. — удивился он.

— Ничего! — огрызнулась она. — Адан у нас — мировое зло, Таль ненавидит атради, я убила Самара. Замечательно. Вот и нашли виноватых.

Ллэр несколько секунд изумлённо таращился на неё, а потом громко рассмеялся.

— Имею полное право, — он ткнул себя пальцем в грудь, — забрать часть лавров мирового зла себе. Это же я полез со своей навязчивой идеей к Самару, начал следить за Таль и её экспериментами. Потом привёл тебя на Тмиор, а следом и Адана. Мне продолжать?

— Да пожалуйста, — фыркнула Мира.

Ллэр поймал её руку, Мира снова попыталась выдернуть, тогда он взял вторую. Всё так же улыбаясь, заглянул ей в глаза:

— Послушай, мы все виноваты. Сейчас, раньше, ещё будем в будущем. Но в данный момент мы перечисляем факты. Понятно?

Мира послушно кивнула и моментально успокоилась, как будто прикосновения Ллэра обладали магической силой.

— Адан — мировое зло?.. — нарушила молчание Роми.

— Надеюсь, что нет, — торопливо заговорила Мира, чтобы опередить Ллэра. Пусть думают про неё, что хотят. Могут не верить, считать виноватой или объявить сумасшедшей. Плевать. — Кто-то управлял мной. Кто-то заставил перенести Тени на поляну и убить Самара. Самое странное, что он знал, кто я. А я готова поклясться чем угодно, что видела его впервые в жизни! Но он не просто узнал меня. Он видел, что я собираюсь сделать, и даже не попытался остановить. Словно ждал этого, понимаете?

— Такое возможно? — спросил Алэй.

— Кто-то вынудил её всё это сделать, — вместо Миры произнёс Ллэр. — Кто-то подчинил её сознание, перенёс Миру с места на место.

— Кто-то? — скептически хмыкнула Роми.

— Я видел в её памяти, как это было, но не кто это делал. — Ллэр сделал паузу и через мгновение многозначительно добавил: — Насколько я знаю, атради так не умеют. Только доа.

— Но зачем Адану уничтожать Тмиор?! Это абсурд, — не унималась Мира. — Я скорее поверю, что сошла с ума и у меня раздвоение личности, чем в то, что Адан способен сознательно причинить мне вред.

— Адану как раз незачем. Он чистый доа. Он, если и должен кого-то ненавидеть, то не тебя и даже не нас, а Содружество, — задумчиво произнёс Алэй. — Я успел пообщаться с ним совсем недолго, но достаточно, чтобы понять — у него нет подобных замашек. Адан из тех, для кого всё, что им непосредственно не мешает, не имеет значения. Злой властелин — не его амплуа.

— Но при этом кое-что в его поведении на тот момент выглядело, как зеркальное отображение одновременных действий Миры, — отозвался Ллэр. — Я видел одну часть и прочувствовал на своей шкуре другую. Не думаю, что это тоже некое свойство доа, как таковых. Вроде способности притягивать к себе сквозь пространство.

— Мы, кстати, можем ставить автоответчик, — буркнула Мира.

— В смысле? — Ллэр посмотрел на неё.

— «Никого нет дома, дёргайте позже», — пояснила она. — Это можно контролировать.

— Она права. — Роми нахмурилась и принялась массировать виски. — Как же мне надоела каша в голове! То не помню ничего, то всё всплывает. Вот Адан меня вытащил сюда, а я даже не врубилась. А должна ж была!

— У тебя на Адана непредсказуемые реакции, начиная с Плеши, — ухмыльнулась Мира. — Или тебя вырубает или не врубаешься.

— Может, он прав и ты всё-таки его дальняя родственница? — рассмеялся Алэй.

— Что? — Роми хмуро взглянула на него.

— Адан предположил. В теории, так сказать, можешь ли ты быть его сто раз прабабкой, — он широко улыбался, но ощущение, что Алэй не шутит — возникло.

— Нет, — уверенно заговорила Роми. — Это не на него реакция. Это реакция на то, что у меня в голове больше информации, чем мой мозг в состоянии обработать. Понятия не имею, как не путаюсь в том, что было, когда было и почему! Я должна знать про доа всё. Что могут, что нет. Как могут. Я ведь была достаточно взрослой, чтобы запомнить. А в итоге…

— В итоге мы уходим от темы, — вмешался Ллэр.

— Мне кажется, что на самом деле доа гораздо больше, чем мы думаем, — пожала плечами Мира.

— Только этого нам не хватало, — Роми заметно напряглась.

— Тебя выдёргивал кто-то ещё? — уточнил у Миры Алэй.

— Да. Ллэр всё видел. В моей памяти. Тот, кто перенёс меня к Самару, тот, кому принадлежал голос, это не Таль и не Адан, — она обернулась к Ллэру. — Ты сам сказал, что он был с тобой и копировал меня, задыхался. И… Если он как-то замешан, если это как-то связано с тем, что делали со мной, то его используют точно так же, как меня. Наше незнание, силу, возможности. Существует ещё кто-то, обладающий такими же способностями, как у нас. Ещё один доа. Или несколько. Может, сотни. Или же… это вообще не имеет отношения к доа, — Мира резко замолчала, поражённая догадкой. — Эль, что будет с ними?

— С доа?

— С атради. С теми, кто остался на Тмиоре.

— Ничего хорошего, — помрачнел он.

— Сейчас там всё возвращается на круги своя, — тихо заговорила Роми. — Те, кто остался, не могут выбраться. Солнце наверняка перестанет давать необходимую энергию, барьер окреп. Планету зальют огненные реки, и нет такой неуязвимости, которая выстояла бы перед лавой. Другие Вселенные им недоступны, внутренние Пути ведут в пустоту, потому что остальные четыре планеты тоже мертвы. Дальше, как тебе подскажет воображение.

— А с вами? И с другими, кто остался вне Тмиора?

— У нас есть солнце Эннеры.

— Нет, — Ллэр и Алэй отозвались одновременно. Переглянулись и так похоже усмехнулись. Совсем невесело. Алэй продолжил: — Нет, Рэм. Очень может быть, что у нас нет солнца. Или в скором времени не станет. С нами тоже что-то происходит. Мы ещё не чувствуем этого, мы ещё — атради, но поскольку не можем проникнуть на Тмиор — значит, изменения затронули и нас.