– А ты не говори. Если Антона взяли из твоей кровати, то, наверное, он не борщ хлебал в этот момент. Ну, кто б другой сказал, я не поверил бы, но из твоей кровати вытащить Антона?! И ты ничего не смогла поделать? Да не поверю никогда! Наверняка вышвырнула на лестницу обоих ментов, и они катились по ступенькам, и ты орала им вслед, что в следующий раз… и всячески угрожала. После этого приехала большая команда, которая и могла повязать Антона, оказавшего им сопротивление. Скажи, разве не так было?

– Не так, – всхлипывала Элка, – совсем не так. Он как раз и не сопротивлялся, а сказал: «Поехали, разберемся, и никаких проблем нет». Еще сказал, дайте штаны хоть надеть и отвернитесь. И уехал. А мне сказал: «Никуда не беги, я сам разберусь»

– Но, тем не менее, они предъявили ему постановление о задержании за какое-то убийство, а свое позднее появление объяснили именно тем, что преступление считается особо опасным?

– Я уж и кричала, и уговаривала, и спрашивала, куда хоть отвезут-то. Там какой-то мрачный майор сказал, что, скорее всего, в сто седьмое, в «обезьянник» посадят, а там и будут разбираться. Ну, я рванула за ними, да куда уж там, я и – машина. И только когда сюда пришла, подумала, что надо же было спросить, что делать. У меня ж не каждый день молодых людей уводят под конвоем.

– Знаешь, за что я тебя уважаю, Элка, и даже отчасти люблю? За твою искренность и правильное понимание вещей. И потом, когда-то ж надо было начинать. Это была шутка. Филь, тебе все понятно? В общих чертах, так сказать. Дуй к дежурному, может, там еще Михеев, может, сменился, новый уже, не хочу рисковать. Ну и, как мы это делаем, выясни все, что можно узнать. Скажи, что нам нужно немедленно выяснить причину задержания, ибо аргументы, приведенные в постановлении, кажутся нам полным идиотизмом. У нас достаточно свидетелей, каждый из которых может подтвердить, где и в какую минуту находился за последние несколько суток Плетнев, выполняя специальное задание. Словом, чья это инициатива, мы должны выяснить еще сегодня.

Филя ушел. Элка продолжала рыдать и заламывать руки. Александр Борисович понял, что липой тут не пахнет. Он помолчал и снова обратился к Элке:

– Слушай-ка, подруга, ты сама понимаешь, что насчет алиби Антона это я для красного словца, а на самом деле я ведь в общих чертах знаю, чем он занимался с тобой и твоей подругой, где был, с кем ночевал, может, подрался с кем-то, с него станется, может, не убил, конечно, но покалечить мог. Что тебе об этом известно?

– Ну, что у Светки деньги в обменном пункте украли, это же ты знаешь?

– Еще бы! Я уже запутался, когда это было, вчера или позавчера. Ты проревела эту новость, сидя у нас в агентстве. Но там же, насколько я знаю, все у Антона получилось правильно. И «кидал» он этих нашел, и деньги забрал, и все передал по нужному адресу, и, по-моему, если мне не изменяет интуиция, а она мне, Элка, практически никогда не изменяет, он еще и ночь провел в любовных шашнях с этой твоей прекрасной подругой. Я не могу утверждать со всей уверенностью, что тебя там не было, но все бывает в жизни. Вдруг ты обиделась и одинокая, несчастная, в горести и печали отправилась домой, поэтому ты не можешь гарантировать, что с момента расставания с Антоном и его подругой до момента встречи Антона с тобой ты отвечаешь за каждую прожитую им минуту. Ведь так?

– Так, – вздохнула Элка огорченно.

– А прошли не минуты, а наверняка часы, и тебе неизвестно, а я не стану рассказывать, чтобы не огорчать тебя, что может успеть спецназовец, типа Антона, натворить за это короткое время. Поэтому не будем ни в чем расписываться, а пока станем выяснять, где он в настоящий момент.

Пока Александр Борисович читал свою нраво–учительную лекцию, вернулся Агеев. Спокойно подошел и также спокойно сказал:

– Антона здесь нет, не было и не могло быть, поскольку за последние десять часов, дежурный посмотрел при мне, здесь не было ни одного вызова по поводу преступления с кровавым исходом. Он даже сам удивился. Случаи мордобоев были, пару воришек поймали, цыганку отвезли куда надо, вот и все события. Он посоветовал искать Антона в других отделениях, может, на Усачевке, может, в Большом Знаменском, они тоже относятся к Хамовникам, и вызов мог поступить оттуда.

– Так, понятно, – сказал Турецкий. – Элка, где вы сегодня собирались ужинать?

– В «Султане», возле Усачевского рынка, будь он проклят!

– Значит, конфликт у вас произошел в районе этого ОВД? – спросил Агеев. – И они занимались вами с вашим пьяным капитаном?

– Ну да, конечно, мы же там сидели и писали заявления свои.

– Тогда именно в этом районе и надо искать тех, кто имеет зуб на Плетнева.

– Как говорил наш вождь и учитель, «это серьезно меняет дело». Итак, по машинам, в смысле, Филь, ты садись за руль моего «рено», неудобно генералу возить посторонних людей, и поехали на Усачевку.

«Ох, Антон! – размышлял Александр Борисович, – не успел с одной девицей разобраться, тут уже вторая под боком. Да что ж это за мужик такой?..»

Нет, свой собственный опыт ему и в голову не приходил. Никогда! Что вы, что вы! Александр Борисович – сама чистота, но вот Антон последнее время демонстрирует постоянно заметную буйность нравов. Может, его действительно пора женить на ком-нибудь? Чтоб успокоился. Ну, хоть на той же Элке! Хоть Васька всегда будет в пирожках купаться.

– Сколько, ты говорила, времени было, когда за ним пришли?

– Одиннадцать часов, – уверенно сказал Элка.

– Филь, посмотри на свои часы.

– Половина одиннадцатого, – ответил Агеев.

– Странно, на моих тоже. Элка, может, у тебя что-то с часами не в порядке или с головой? Сколько времени прошло с момента задержания?

– Ну, никак не меньше часа.

– Значит, либо выбрось свои часы, либо смени в них батарейку. А половина одиннадцатого, Филипп Кузьмич, я полагаю, самое ресторанное время. Настоящий гость только приходит. Если мы явимся в «Султан» прямо сейчас, я думаю, мы застанем всех, кто нам понадобится.

– Саш, может, сперва начнем с ОВД?

– Понимаешь, Филя, можно бы и так, но тогда нам с тобой сложнее будет отыскать истоки, первопричину явления, а моя интуиция подсказывает мне, что горячие кавказские парни вполне могли сварганить нечто подобное. Вот давай мы с тобой и попробуем взять их за известное место. Как думаешь, возьмем?

– Я бы предложил дополнительный вариант.

– Валяй. Внимательно тебя слушаю.

– Мы с тобой лица хоть и важные, но неофициальные, по большому счету, если кто-то копаться захочет. А тот же Петька Щеткин – как-никак убойный отдел МУРа. Кому, как не ему, и знать об убийстве, совершенном только что в нашем районе, да еще кем? Если выписано постановление, он не может быть не в курсе его, поэтому, прежде чем сделать решительный шаг в кабинет господина Султанова, я предлагаю позвонить Пете и сказать, что мы срочно ждем его у входа, причину срочности объясним на месте.

– В этом есть большой резон, ты абсолютно прав, звони.

Петр, на удивление, примчался быстро. Поначалу показалось, что он уже знал причину. А причина оказалась совершенно неожиданной. Он сказал:

– Ребят, я что ж, дурак, не понимаю ничего? Если в двенадцатом часу звонят друзья и говорят: «Дуй к ресторану „Султан“ на Усах», о чем я должен был подумать? Ну, во-первых, о том, что есть повод, во-вторых, о том, что повод важный, но главное, в‑третьих: вы посчитайте, сколько дней мы уже не выпивали вместе? Да была б ракета, я бы еще полчаса назад здесь был.

– Должны разочаровать тебя, Петя, – нарочито хмуро сказал Турецкий, потому что Петькина тирада не могла не вызвать у него веселую ухмылку. – Беда случилась, и может понадобиться твоя конкретная официальная помощь. Сегодня, где-то час назад, арестовали Антона по обвинению в убийстве. Кто арестовал – неизвестно, куда увезли – тем более. Мы еще не начали прочесывать местность, но кое-какие первичные наблюдения имеем. Слушай, Элка, я больше не могу, у меня эта история вызывает аллергию. Давай в двух словах, только не больше, передай Пете, что вы накуролесили сегодня с Антоном.