Ветер остудил пылающие щеки, но менее жарко от этого не стало. Вроде весеннее утро было прохладным, но продолжительный бег делал свое дело.

Чета Лебедевых уже какое-то время жили за городом, и Света пристрастилась каждый день уходить по тропинке в первые пролески, где было достаточно удобно бегать.

Саму идею переезда Светлана встретила с сопротивлением. Она не хотела вновь оказаться в доме, дома напоминали ей о прошлом. Но и в прежней квартире оставаться было тошно. И поэтому она все же сдалась, не заметив, как быстро втянулась в загородную жизнь.

Света заправила за ухо сбившуюся прядь. Больше никаких длинных волос, поэтому ее обрезанные до каре коричневые локоны нередко лезли в лицо. Но то была несущественная мелочь, которая более не обращала на себя внимания.

Света притормозила у дерева, оперлась на него, чтобы отдышаться. Физических нагрузок в ее жизни стало больше, но тело все еще не привыкло к этому, пусть миновал уже второй год. Первый она практически не выходила за пределы участка, и то предпочитала быть у кого-то на виду – либо у мужа, либо у лечащего врача. Сейчас же Света спокойно оставалась одна, и даже территория вокруг села, в котором они теперь жили, не пугала ее.

Рядом шевельнулась листва. Вроде бы время от времени появлялся ветер и колыхал листья вокруг, но Света насторожилась. Она подняла голову и окинула взглядом местность. Никого. Она здесь была одна, но чувствовала – страх постепенно скручивал желудок. Будто что-то приближалось.

Хрустнула ветка. Света вздрогнула, посмотрела на дорогу, по которой только что бежала. Вдалеке стоял человек. Света сглотнула, сделала шаг назад. Она узнала его.

«Он не может быть здесь», – сделала еще шаг.

Он, напротив, стал приближаться, на его лице зияла кривая ухмылка.

Света переборола ступор, развернулась и побежала. Так подзабытый страх, который, казалось, стал частью прошлого, вновь забарабанил в груди. Она бежала, что есть мочи, но чувствовала, как он подбирался к ней. Все ближе и ближе.

В какой-то момент Света споткнулась, рухнула в кусты. Тогда на время это чувство опасности пропало. Она отряхнулась и аккуратно высунулась из кустов. Он все еще был рядом, и в его руках страдала новая жертва. Она слабо вырывалась, умоляюще заглядывала в глаза, но только сильней привлекала его. Первым ударом мелькнувшего в руке ножа он вспорол ей живот, вторым же медленно и с наслаждением перерезал горло. Она хрипела, трепыхалась, но в глазах уже не осталось и признаков жизни. Он же наблюдал не за ее агонией, за Светой. За страхом в ее глазах, за слабыми попытками отвести взгляд в сторону, встать на ноги и убежать. Но она не могла. Продолжала смотреть, будто это что-то могло решить, будто это могло кого-то вернуть к жизни. Но жертва уже была брошена, и он шел к ней, его раскрытая ладонь все ближе и ближе мелькала перед глазами.

Света вскрикнула и вскочила с кровати, отдышалась. Из приоткрытого окна вырывались трели птиц и холодный ветер. Она сделала еще несколько вздохов и посмотрела на небо – еще темное, только пробуждающее после длительного сна. И вроде бы все это было наваждением, она в порядке, сидела сейчас в собственной постели, но сами собой полились слезы, а вместе с ними нахлынула истерика. И только сильные объятия немного привели ее в чувства. Максим держал крепко, тихо успокаивал и гладил по голове.

Все это просто сон. Проклятый сон.

– Все хорошо, – прошептал Максим, поцеловал в висок.

Света старалась дышать через рот, но успокоение шло долго, все еще возвращая ее в сон, в те мгновения страха и ужаса.

Ее заключение длилось месяцы, но будто она прошла годы. Все слишком ярко, явственно, и даже множественные переносы реальности в предложения на бумаге не приносили успокоения.

Он не собирался отпускать ее. Стоял за спиной сейчас, поглядывал на нее через окно, прятался за дверью, ходил по комнатам первого этажа. Он был везде.

И хоть она знала, что истинная его сущность сидела в тюрьме и не выказывала попыток выбраться, эти липкие руки страха добирались до нее даже в те мгновения, когда все было под ее контролем.

– Ты пила сегодня таблетки? – прорезался голос Максима.

Света отпрянула от мужа, посмотрела прямо в глаза. Страх медленно отступал.

– Да, – прошептала она. – Ты же знаешь, мне сложно отойти от этих кошмаров.

Максим ничего не ответил, несколько раз провел по ее спине. После глянул в окно.

– По-моему, самое время для утреннего чая, – с улыбкой отметил он.

Света усмехнулась. В этом был весь Максим.

Они поднялись, вместе отправились вниз. Максим усадил жену на стул, поставил чайник. И чувствовала Света в этой простой атмосфере те позабытые года, когда она не знала ни популярности, ни встречи с Константином Иванченко.

***

Противный звонок прокатился по комнатам первого этажа. Света, читавшая книгу в кресле, поежилась, но предпочла не ждать продолжения – встала и отправилась к двери. У порога, к удивлению писательницы, стоял Соломатин. Тот сразу же улыбнулся и протянул руку. Света ответила на жест той же протянутой рукой и улыбкой, пригласила внутрь. Они не виделись порядком полгода, поэтому этот визит удивил ее, но она предпочла ничего не говорить.

Света провела психиатра в столовую, пригласила за стол, а сама впорхнула в кухню. Вскоре она вышла с подносом, на котором стояли две чашки: для себя она приготовила любимый травяной чай, Соломатина же ждал крепкий кофе. Он подхватил кружку, сразу же отпил, но быстро отставил в сторону. Света села напротив.

– Простите, что пришел без приглашения, милочка, но я был поблизости и решил справиться о вашем здоровье, – он коснулся своей бородки.

– Вам не о чем беспокоиться, я рада вашему приходу, – Света отхлебнула немного из кружки, отвела взгляд в сторону.

Она снова вспомнила о прошлом. Все-таки и Сергея Молотова, и Алексея Соломатина она узнала благодаря тому, кто разделил ее жизнь на до и после. И хоть она старалась не думать об этом, мысли сами собой пробивались и напоминали о прошлом.

Ее руки неожиданно коснулась другая. Света дернулась. Психиатр перемахнул расстояние между ними и теперь крепко держал ее ладонь. Он будто легко понял ту пучину, куда готова была провалиться Светлана, и ловко удержал ее в реальности. Но говорить при этом он не спешил.

– Я чувствую себя намного лучше, – аккуратно освободила руку Света.

Психиатр сел обратно, иногда теребил бородку. Но говорить не спешил, просто не сводил с нее глаз.

– Вас что-нибудь беспокоит сейчас? – спросил он через некоторое время.

Света криво улыбнулась. Как будто это беспокоило ее только сейчас. Скорей, долгое время ей удавалось избегать этого липучего ощущения. Когда ее спасли из дома Анны Поповой, она была уверена, что на этом все закончилось. Связи разорваны, а мучитель на остаток жизни отправится в тюрьму. Но чем дольше тянулось время, тем больше приходило осознание – ничего не закончилось. Он не собирался отпускать ее. Он не собирался давать ей свободу. Он продолжал тянуть к ней руки, держать в тисках, мучить каждый день.

И хоть Света молчала слишком долго, Соломатин не пытался пробудить ее из наваждения, напротив, продолжил:

– Он все еще беспокоит вас?

Света медленно кивнула. Это не совсем подходящее слово, но лучшего она подобрать не могла. Все ее рассуждения напоминали бред сумасшедшего. Кроме писем, их больше ничего не связывало. И даже там он ни разу не обращался с ней так, как в месяцы заключения.

– Не думайте, что ваши мысли неправильные, – продолжал Соломатин. – Ощущать его рядом не значит быть сумасшедшим. Эти чувства не пропадут в одночасье, и сколько бы вы не пытались рационально мыслить, это наваждение не исчезнет так просто.

– И что мне делать? – прошептала Света, не поднимая взгляда на психиатра.