Воспоминания о том, кем я был раньше, сталкивались с реальностью, в которой я оказался. Я пытался осознать, кто я теперь, и как далеко зашел на пути превращения в монстра. Может быть, я и вправду стал чудовищем, но оправдание у меня было одно: выжить любой ценой, не важно, что или кто останется позади.

Мы двигались в тишине, дикие поддерживали высокий темп, неутомимые и бесстрастные. Время от времени я оглядывался назад, на своих спутников, и вглядывался в их безжизненные лица. Они не выглядели изможденными или уставшими, хотя пройденное расстояние должно было бы давно сломить даже самого выносливого.

В их глазах не было ничего человеческого — ни усталости, ни боли, ни даже желания. И все же они шли за мной, беспрекословно и неумолимо. Шли, потому что другого выбора у них не было. Подавление воли, превращение в рабов или юнитов, это всё чем может гордиться сраная Система и ей подобные Сущности. Сраные говноеды, умеющие только сосать энергию уничтожая всё вокруг. Ненавижу.

Через несколько часов нашего непрерывного движения, впереди показался большой лагерь. Видимо тут было еще одно поселение племен. Только на этот раз оно было захвачено и не так давно. Тепляк, который должен был закрывать несколько гектар территории ужался до жалких пары соток площади. В этом скромном пространстве, обреченные на вымирание, ютилось несколько сотен людей. Они лежали друг на друге, вплотную прижавшись к теплу, как стадо потерявших надежду животных. За пределами этого клочка тепла валялись несколько десятков замерзших тел — тех, кто не смог удержаться в зоне действия тепляков.

— Приплыли. — присвистнул я при виде этого ужаса. С собой у меня было несколько кусков эдирия. Я планировал использовать их для торга с дикими, но теперь мои планы рухнули, как карточный домик.

План был прост, как дубина: убить самых сильных, хитрых подкупить, остальных подчинить или тоже купить за тепло. Кто ж знал, что положение аборигенов еще более отчаянное, чем положение племен. Можно сказать, бояться старейшинам было уже нечего. Дикие и правда фактически умерли.

Нам потребовалось несколько часов, чтобы с помощью стаи организовать и подчинить всю толпу. Они даже не пытались сопротивляться, их воля была сломлена задолго до нашего прибытия. Люди стояли, лежали на холодных подстилках и безучастно смотрели перед собой, будто вглядываясь в пустоту, где некогда были их надежды.

Всю толпу достаточно быстро подчинил червяк, проникая в их сознание, и нам оставалось только одно — выстроить этих существ, которых я больше не мог назвать людьми, в отряды, чтобы они не выпадали за зоны действия тепляков. После этого, нам оставалось только заставить их выдвинуться.

В центре единственного целого огромного помещения, построенного из камня, где даже воздух казался застылым от холода, мы обнаружили несколько массивных сундуков, обитых золотыми пластинами. Внутри они были доверху наполнены крупнозернистым порошком. Червяк, едва попробовав этот порошок, сразу заявил, что это именно то самое вещество, из-за которого люди превращаются в тени.

Даже по приблизительной оценке было понятно, что этого порошка хватило бы на несколько сотен тысяч человек. Перспективы, которые открывались перед нами, были более чем заманчивыми, и вызывали противоречивые чувства: смесь ужаса и нездорового любопытства. Для переноса столь ценного ресурса пришлось использовать всю мощь стаи, так как тени были слишком измучены постоянным голодом и холодом и с трудом могли тянуть сундуки, даже если они были установлены на огромные сани.

Особых сил от становления тенями они не получали, только управляемость.

Небольшой допрос выживших позволил нам узнать, что дикари случайно наткнулись на этот склад, и разграбили его, найдя порошок и несколько жезлов. Из всех жезлов рабочим оказался только один, и каким образом он попал в руки вождя, никто из оставшихся в живых не мог дать внятного ответа.

Задолго до прихода страшных холодов, согнавших их с насиженных мест, дикари жили коммунами, сохраняя равное право голоса, но этот равноправный мир оказался иллюзией. Если бы не случайная находка склада, они, возможно, так бы и погибли от холода вместе со слабыми.

Здесь не осталось ни женщин, ни детей, ни стариков. От этих людей вообще мало что осталось, кроме пустых тел. Тех, кто ещё мог двигаться и подчиняться, вожак продолжал кормить, а на остальных попросту махнул рукой. Эти люди не могли принимать никаких самостоятельных решений, они были лишь жалкими марионетками, валяющимися на полу, безжизненными и сломанными.

Забравшись на куб, как на самую высокую точку над толпой, я заставил червяка обратить их внимание на меня. И глядя в эти мертвые лица, я не ощущал себя повелителем. Скорее собратом этих несчастных.

— Знаю, что вы не слышите и не понимаете, что я говорю, но не сказать я не могу. Пусть мы уже мертвы душами, пока наши тела живы. Но я даю вам слово. Я клянусь, что каждая ваша смерть принесет пользу всем людям чаши Брата. Я постараюсь сделать всё, чтобы ваши страдания и боль окупились с лихвой кровью врага, загнавшего вас в такие условия. Я — Гоплит Кот, Карас Сжимающий Кулаки, клянусь, я разрушу этот мир до основания, сотру в пыль любого, кто встанет у меня на пути, но я верну тепло в ваши души, и там, в посмертии, вы узнаете об этом! И тени врагов будут в ужасе отступать перед вашими душами, отдавая вам лучшую еду и свою жизнь! И будут другие миры, которым вы принесете свободу и очищение от тварей, что сосут вашу энергию, вашу силу. Мы очистим мироздание от этого говна, я клянусь! Мертвая армия, мои братья! Выступаем к Основанию! Пришло время убивать врага!

Выдвинуться сразу не удалось, слишком много слабых, и не способных двигаться было среди диких. Умирающих пришлось обращать на месте, что остановило мое возвращение почти на сутки. Мало обратить, нужно еще и накормить. И итогом этого похода за армией, было то, что я обогатился на тридцать два Калидара, и восемь сотен марионеток. Но движение такого большого отряда было медленным. Пока дошли до кратера, где сражались, потеряли еще пару десятков людей. Тела забирали с собой. У кратера пришлось снова делать большую остановку. Теряя еще сутки. Но удваивая количество Калидар.

Марионетки, обращённые, были чрезвычайно послушны и покладисты. Моя стая, просто доминировала над ними, устроив настоящую дедовщину, доходило до того, что Гарзу тащили на себе четверо изображая ездовых животных. Если над тенями я глумиться запретил, то Калидар не трогал.

Червяк объяснял это тем, что у новичков до сих пор оставалась привязка к нему, и он мог их подавлять. По итогу я обладал огромной силой, и теперь мне нужно было только правильно ее применить. Правда на предложение накормить и мою стаю порошком, отказался, пусть хотя бы эта троица живет как хочет. Я всматривался в нависшую над нами Сестру и думал, как нам штурмовать Основание.

А не штурмовать я не мог. Калидар подконтролен пока сыт, несколько дней — неделя и мне будет нужно не просто выгулять свою армию, а очень тщательно её накормить. В этом пасовал помочь даже червяк. Надежда что он сможет контролировать голодных Калидар была чрезвычайна мала, ему не хватало силы.

И тут было только два варианта кого жрать. Люди племен. Или слуги паразита. Конечно, была надежда, что мы сможем запустить порталы и тогда я просто отсюда свалю. Но я особо ее не рассматривал. Если паразит смог заблокировать связь с системой, то и порталы скорее всего не будут работать. Но не попытаюсь, не узнаю.

Еще хотелось напиться от безысходности и настоящего ужаса, что я испытал, увидев этот лагерь. Никогда не думал, что могу испытывать такие эмоции, не связанные со мной лично. И желание отсюда свалить было скорее той отдушиной, о которой хотелось думать и при этом становилось легче.

«Ты знаешь, даже мне немного жутковато от всего этого. Но ты хорошо сказал, правильно, давить их надо. Думаешь у нас получится?»

— Ну ты то не начинай, червячок. А куда нам деваться. Ты, вон, вообще других миров и не видел. А стоило бы посмотреть. Есть места, где тепло и яркое синее небо. Где моря пахнут так, что можно есть этот воздух. И вкуснее я ничего не пробовал. Я надеюсь, что есть места, где нет этих кровососов. Это я не про тебя, хотя ты тот еще ушлепок, в хорошем смысле слова. С тобой я дружу, и ты хороший малыш, правда ненасытный, как и Система. Я не сравниваю, но принцип ведь тот же да?