Сносная работа была, наконец, найдена – знакомая родителей устроила меня секретарем в одну контору.

В числе прочих там работали зрелые женщины с детьми, и эти тетушки периодически опекали меня – скорее всего, я воплощала в их глазах какой-то стереотип неприкаянной незамужней девицы. В свою очередь, мне постоянно приходилось напрягать мозги в поисках того,что их могло бы заинтересовать – я плохо себе представляла, о чем с ними беседовать.

Едва завидев своего будущего начальника, я впала в какой-то дурман, в какую-то эйфорию.

Он был существенно старше меня. Но, по иронии судьбы, мой шеф относился к тому типу мужчин, которые представляют из себя воплощенное обаяние – то есть просто смотреть на него и слушать было кайфом. Вел он себя как так называемый "мужчина-ребенок", поражая своей непосредственностью, поэтому в некоторых отношениях я чувствовала себя старше него.

Прибавьте к этому еще и быстрый ум – он сходу угадывал скрытые смыслы собеседника, а за полетом его собственной мысли порой не могла угнаться ваша покорная слуга – и тогда станет понятно, в какую "западню" я попала. К числу его привлекательных качеств я бы отнесла еще мальчишескую походку – порою он носился по офису как метеор. И еще маленький штришок: он производил впечатление доброго, безусловно положительного, но при этом совсем не скучного человека – ведь почему-то считается, что слишком положительные люди навевают скуку, а вот порок, наоборот, исследователю человеческих душ любопытен.

Он так победоносно, так торжествующе улыбался, что все выглядело так, будто он – хозяин положения во всех разговорах. Но в то же время ему нравилось, что ему противоречат и дерзят – впрочем, если только это происходило не в ущерб делу. Он чутко улавливал настроение собеседника и подстраивался под него, подыгрывая партнеру.

Если использовать понятие "архетип", то бесконечно привлекателен для меня оказался, пожалуй, сам архетип моего начальника – вне зависимости от того, как он себя вел и как складывались наши отношения в каждый конкретный день.

В тот период я придумала следующую формулу влюбленности:

"Влюбленность – это такое состояние, когда ты как бы все время что-то хочешь получить от другого человека – порой не отдавая себе отчета, что именно – и все никак не можешь это получить. Вот эта-то неутолимая жажда и поддерживает чувство – собственно, она и есть само чувство. То есть если один человек вдруг решает, что другой может стать для него источником приятных эмоций, а тот, другой, не полностью действует по его сценарию, то влюбленность имеет шанс продолжиться. Область разрыва между ожиданиями и реальностью как раз и порождает томительное волнение сердца."

Схема отношений "шеф – секретарша" выглядела чуть пошловато, и это меня немного подтормаживало, но одновременно и немного заводило.

Вдобавок это все-таки было новое место работы, мне нужно было въезжать в ситуацию, учиться новым вещам и тому подобное. Кроме того, я влилась в некий уже сложившийся коллектив, и всем этим довольно симпптичным людям могло прийти в голову, будто я собираюсь решать на работе личные проблемы – от этих мыслей я чувствовала себя не слишком комфортно.

Общаться с предметом своего увлечения каждый день оказалось для меня достаточно напряженным – тем более, что мы оба были достаточно импульсивны, и настроение у каждого из нас на протяжении суток менялось. Шеф же и вовсе общался со мной по времени больше, чем с собственной женой.

С его стороны ко мне поступали флюиды дружелюбного интереса и даже некоторого подкалывания. Ему было невдомек, насколько эмоционально я внутренне реагирую на эти шутки в мой адрес в его исполнении – а меня, что называется, бросало то в жар – то в холод. Я чувствовала волнение и, как всегда, когда мне кто-то нравился, казалась себе неуклюжей и угловатой, словно подросток.

В ответ на мой неопределенный ответ о том, буду ли я пить кофе, он заметил, что, мол, молодые девушки всегда сначала говорят одно, а потом другое. А выйдя в коридор, чтобы показать мне номерки на дверях, пояснил: хочется же с молодой девушкой показаться! Стоял январь, в помещении было холодно, и я пообещала на следующий день одеться потеплее, а то меня, мол, целый день бьет дрожь – на это начальник довольно улыбнулся и подтвердил: да, мол, на работе такое бывает – он словно бы с удовлетворением заметил мое неадекватное состояние, когда меня трясло уже просто оттого, что я стою рядом с ним.

Иногда я автоматически произносила идиоматическое выражение: "от греха подальше". Мой начальник реагировал на него буквально. Один раз спросил: "Вы уверены, что все время нужно держаться от греха подальше?" В другой раз изменившимся голосом со значением сказал: "Это от вас, что ли, подальше?" Я подумала, что он хочет вести со мной двусмысленную беседу и в ходе нее острее чувствовать себя мужчиной. Или же он, по своему обыкновению, решил мне подыграть, полагая, что именно этого я от него и жду.

Как-то раз раз в начале нашего знакомства он говорил по телефону, сидя в моей "секретарской" комнате, и рассеянно скользил по мне взглядом, как это иногда делают люди, пытаясь занять чем-то глаза во время скучной беседы. Столь откровенное внимание показалось мне слишком неожиданным, и я порядком смутилась. Некоторое время я пыталась отвечать ему таким же пристальным взглядом… Причем мой взгляд был весьма откровенен и словно бы принадлежал женщине, которая хорошо знает, чего от нее хочет мужчина, и это дает ей основание этак цинично смерить его взглядом, намекая, что в любом случае именно она, женщина, окажется на высоте, чего никогда нельзя заранее утверждать про мужчину… Потом я не выдержала того, насколько сильно принялась циркулировать кровь по моему организму, испугалась биения собственного сердца и опустила глаза, уставивщись в книжку.

Однажды я пришла на работу в туалете, каждая деталь которого была тщательно продумана. Едва завидев мой силуэт, начальник поначалу принялся было просить ему что-то отксерить, но, приглядевшись, изменился в лице, осекся и сказал, что, мол, ладно, он сам отксерит. Он куда-то ушел, а, вернувшись, сам поставил воду и предложил мне кофе. В коридоре он отметил, что я, мол, сегодня такая элегантная, и одновременно двумя ладонями с противоположных сторон сжал мне талию, благо она была как раз перетянута поясом блузки.

Он охватывал меня взглядом полностью, словно воспринимая как некое единое целое вместе с фигурой, одеждой, позой и как бы "примериваясь" ко мне. Иногда я делала по отношению к нему то же самое в те моменты, когда размышляла о том, что, возможно, этот человек станет мне близок, или когда ловила в нем признаки того, что он думает обо мне в определенном смысле.

По своему обыкновению, я принялась добавлять нотку вульгарности в наши разговоры.

Шеф много жил за границей и общался с иностранцами. Один раз, рассуждая о том, кто мне нужен в качестве мужа – русский или иностранец, он заметил, что у иностранца ведь тоже две руки две ноги и голова. Я не удержалась и язвительно заметила:

"Это еще не все. Самое главное в мужчине вы не назвали".

Он парировал:

"Ну, и это тоже можно подобрать такое, какое вам нужно".

Как-то раз, придя с обеда, я обнаружила в офисе факс из фирмы под названием "Полином".

Я с недоумением спросила: "Полином"? А, может, "Бином"?.. Кстати, а чем отличается полином от бинома?"

"А вы разве не знаете?" – удивился он, памятуя о моем высшем техническом образовании.

"Не-а", – лукаво отвечала я.

Он объяснил:

"Бином – это двучлен, а полином – многочлен".

Я засмеялась, а потом добавила: