Я прошел в кухню. Из динамиков гремело «Норе»^[5] Джека Джонсона. Быстрый завтрак, кофе, душ, бритье и чистая одежда.

День, когда надеваю чистые джинсы, особый. После стирки они немного садятся, поэтому можно обойтись без ремня, к тому же так проще.

Собираясь выйти из квартиры, я услышал, как сосед поворачивает ключ в замке. Мне не хотелось ехать вместе с ним в лифте, я посмотрел в глазок и подождал, пока он уйдет. Я не имею ничего против своего соседа, он к тому же человек нелюдимый, но по утрам у меня мадо желания общаться с людьми.

Я направлялся в офис, вокруг сновало множество женщин в коротких платьях с глубокими вырезами без рукавов, на высоких каблуках.

На работе, листая журналы в поисках вдох новения для новой рекламной кампании, я набрел на статью о животных: об их поведении, привычках, ложных мифах о них.

Я узнал удивительные вещи, о которых даже не подозревал, и подумал, что рано или поздно они пригодятся в работе с кем-нибудь из клиентов. И решил после обеденного перерыва зайти в книжный магазин, поискать там еще что-нибудь о братьях наших меньших.

Я спросил Луку, не хочет ли он составить мне компанию.

— Книжные магазины наводят на меня тоску, — ответил он.

— Как так?

— Ни к чему мне все эти книги. Даже для работы не нужны.

Лука занимался ловлей клиентов, а я, напротив, творческой работой, то есть рекламой.

— По-моему, тебе все же стоило бы пойти со мной в магазин и не помешало бы почитать кое-какие книги.

— Единственное, что я знаю, что ничего не знаю, как говорил какой-то философ, и я с ним полностью согласен.

— Ладно, пойду один.

В книжном магазине я прошел в отдел, где стояли книги о животных, выбрал три и, прежде чем отправиться к кассе, обошел несколько стеллажей. Люблю рассматривать книжные полки — вдруг какая-нибудь обложка привлечет внимание.

Взгляд остановился на дороге, уходящей за горизонт, с яркими красками и бескрайней перспективой.

Я взял книгу и, читая первые строки, почему-то поднял глаза. По ту сторону стеллажа, в баре, сидела она. Я подумал, что, возможно, опять сработало мое воображение, скорее всего, эта девушка просто похожа на нее — в легком синем платье с каким-то ярким рисунком.

Я несколько секунд рассматривал ее лицо, шею, волосы. Одной рукой она поглаживала колено.

Это была она.

Я подумал, а узнает ли она меня, ждала ли тоже нашей новой встречи.

Я прошел по залу и молча остановился возле ее столика. Она читала книгу. Я не окликнул ее, хотел посмотреть, почувствует ли мое присутствие.

Она подняла голову, мы посмотрели друг другу в глаза и не произнесли ни слова. Я думал, она не вспомнит меня и спросит, что мне нужно.

Но все мои сомнения стерла ее улыбка — та самая, что пленила меня в прошлый раз, та, что появлялась сначала в ее глазах и только потом на губах.

Я стоял и молчал, и она с бесконечной мягкостью в голосе произнесла:

— Привет, какая неожиданность. Сегодня ты не сбежал ни с какой свадьбы?

Она помнила всё.

— Сегодня нет.

— Хорошо выглядишь, даже не в такой нарядной одежде.

— Ты находишь?

— Да, джинсы идут тебе, — продолжала она шутливым тоном. — Присядешь?

— Сейчас, только кофе возьму.

— Советую и ореховое печенье. — Она произнесла это как-то по-детски радостно.

Вернувшись и поставив тарелочку с печеньем на середину стола, я сказал:

— Это мы разделим.

— Мой дантист будет недоволен. У меня сейчас встреча с ним, вон там, — кивнула она в сторону соседнего здания.

Я не знал, как продолжить разговор, и не хотел, чтобы повисло неловкое молчание. В голову не пришло ничего лучшего, чем спросить, что она читает.

— «Веселая наука».

С Буффало Спрингфилдом я, помнится, сыграл неплохо, и потому решил повторить трюк: мол, не помню даже, кто написал эту книгу, но знаю, что она не для широкого круга читателей. И постарался выкрутиться с помощью чего-нибудь более простого и надежного:

— Мы еще не представились друг другу. Меня зовут Габриэле, но можешь называть меня Габри или Габо.

— Сильвия. И выбора нет, мое уменьшительное имя звучит плохо.

— Вот и буду звать тебя Сильвией. Ну, а когда не навещаешь дантиста, чем занимаешься?

— Преподаю игру на фортепиано. — Она взяла печенье.

Я еще в прошлый раз обратил внимание на ее красивые руки с длинными, тонкими пальцами, какие и должны быть у пианистки.

— А ты что читаешь? — спросила она, взяв одну из книг, которые я положил на столик.

— Ничего особенного, — смутился я, понимая, что проигрываю в соревновании с ней. Эти мои книги о животных заставляли чувствовать себя школьником-малолеткой, и хотелось даже соврать, будто купил их не для себя.

— Отчего же смутился? — пожала она плечами. — Что зазорного в чтении книг о поведении животных? Узнал что-нибудь занятное?

Это был не лучший способ, как мне показалось, произвести впечатление, но она настаивала:

— Мне интересно.

Пришлось в конце концов уступить.

— Акулы никогда не спят, — бухнул я.

— Как это? — удивилась она.

Ни за что не подумал бы, что акула поможет мне привлечь внимание женщины.

— Похоже, у них отдыхает только какая-то одна половина мозга, потому что они постоянно должны двигаться. Если акула остановится, утонет.

— Утонет? Рыба утонет?!

— Да, именно так, — я рассмеялся, и она тоже.

Тут мне пришлось встать и пододвинуть стул, чтобы пропустить проходившую мимо женщину с детской коляской. Снова опустившись на свое место, я брякнул:

— А дети у тебя есть?

— Сын.

Я был ошарашен. Вот уж не подумал бы, что у нее может быть ребенок! Желая изобразить непринужденность, я поинтересовался:

— И сколько ему лет?

— Три с половиной года.

Мы продолжали разговор, но настроение изменилось.

— Мне пора, — сказала она. — Уже почти три часа. Дантист ждет.

Когда она поднялась, чтобы попрощаться, я решил, что на этот раз не упущу ее:

— Еще придешь сюда?

— Беспокоишься о моих зубах? — Она несколько секунд не отводила от меня взгляда, и я понял, что заинтересовал ее. — Дантист будет ждать меня и в следующий четверг тоже. В это же время. Если хочешь, я приду сюда немного раньше, и мы опять сможем полакомиться печеньем.

Я уже в восторге от этого печенья!

Вернувшись в офис, я зашел к Луке и рассказал ему о ней, не затронув, разумеется, темы о своем бегстве с его свадьбы.

Что пленило меня в ней, так это какое-то удивительное согласие облика и характера. Лицо в целом, его черты, манера жестикулировать — все выглядело необыкновенно гармонично. Рядом с ней я невольно возбуждался, приходил в волнение, можно сказать, оживал.

— Есть в ней что-то такое, что не отпускает меня. Не знаю даже, как объяснить, но что-то меня цепляет.

— Обручальное кольцо — вот что тебя цепляет.

— При чем здесь оно? Это скорее досада.

Лука рассмеялся:

— Фантазер.

Он не верил мне.

Казалось, неделя ожидания тянется бесконечно. Наконец в следующий четверг после обеда я отправился в книжный магазин, но ее там еще не было.

Я бродил между стеллажами, когда увидел, что входит Сильвия. Она из тех, кого сразу выделяешь в любой толпе.

На ней были белая футболка с каким-то французским словом, написанным курсивом, — не помню, что за слово, не до него было, — и льняные брюки. Я помахал ей, и мы сели за столик.

Поначалу возникла некоторая неловкость, возможно потому, что это было заранее назначенное свидание.

— Схожу за нашим ореховым печеньем и двумя кофе, — произнес я.

— Мне, пожалуйста, чай.

Я поднялся и прошел к стойке. Впервые заметил, что она смущена, и это понравилось мне. Так она выглядела более беззащитной и естественной.

Сев за столик, я сказал:

— Знаешь, с тобой я иногда теряюсь и не нахожу слов. А ведь по работе мне приходится иной раз выступать перед многими людьми, но с тобой… словно глючит что-то.