— Что хочешь знать?

— Всё. Например, какого цвета машина. Когда ты заговорил о ней, я представила себе красную.

— У меня она желтая.

— Путешествуешь один?

— Если отвечу да, обидишься?

— Мне хотелось бы прокатиться на твоей желтой машине, но боюсь оказаться навязчивой.

— Давай садись. Знаю даже, какую музыку стал бы слушать.

— Поставь что-нибудь.

Когда мы так играли, я чувствовал себя легко, словно возвращался в детство. Мы оставались взрослыми людьми, лишенными тягот взрослой жизни, ответственности и обязательств. Нам удавалось испытать глубокие чувства, не становясь слишком серьезными.

Протянув руку, я включил музыку на телефоне. Зазвучала мелодия «Better Things»^[9] «Мэссив Эттак».

Мы долго лежали обнявшись и после того, как музыка отзвучала.

Неожиданно она нарушила тишину вопросом:

— А с другими женщинами ты встречаешься?

Я не ожидал такого вопроса, я еще мчался по дорогам Калифорнии.

— Ревнуешь?

— Я не в том положении, чтобы ревновать, ты же не мой мужчина.

— А хотела бы, чтобы я был твоим?

— Иногда мне нравится думать об этом, — ответила она почти шепотом.

— В таком случае как-нибудь приеду к твоему дому, когда у тебя будет урок, посигналю пару раз клаксоном, и мы тут же отправимся в Калифорнию.

— Лучше приезжай к моему офису.

— К какому офису? — Она опять вытолкала меня из кабриолета, я же хорошо помнил: она говорила, что дает уроки дома.

— У меня есть небольшая студия, где занимаюсь с некоторыми учениками.

Я не понял, обманывает она меня или я что-то неправильно воспринимаю. Если это и в самом деле неправда, то зачем она мне лжет? Может, опасается, что могу появиться там неожиданно и нас увидят вместе, возможно, кто-то из ее учеников.

— Ты какая-то странная, скрывала от меня, что у тебя есть студия.

— Ничего я от тебя не скрывала, просто не было случая сказать об этом.

Это была неправда, но я не стал спорить.

Мы замолчали.

Она выбралась из палатки и надела мой джемпер. Из кухни окликнула, спросив, хочу ли чаю.

Было в ней нечто такое, что ускользало от меня, иногда она избегала каких-то ситуаций, становилась скрытной.

Я прошел в кухню. Она стояла у плиты. Свет горел только в вытяжке, все остальное оставалось в полумраке, в окно стучал дождь. В одном только джемпере и в шерстяных гольфах она выглядела очень сексуальной и привлекательной. Я остановился в дверях и рассматривал ее, пока она заливала кипяток в заварочный чайник.

— Я надеваю их, только когда отправляюсь в горы. Где ты их откопала? — удивился я, указывая на гольфы.

— В ящике. Зеленый чай тебя устроит?

— Да.

Я достал из шкафа булочки с корицей, которые купил утром в кондитерской.

— А это зачем? — спросила она, когда я протянул ей вазочку. — Хочешь, чтобы я влюбилась?

Мы взглянули друг на друга, и мне показалось, в ее глазах промелькнула хитринка.

Я еще не допил чай, когда она забрала чашку из моих рук, поставила ее на стол и повела меня к постели.

Она поцеловала меня, и я ощутил на ее губах вкус корицы. А потом она принялась целовать меня всего, спускаясь сверху вниз. Мы снова занялись любовью. Потрясающая химия — запахи, тела, руки… мы не могли оторваться друг от друга!

Вдруг от сильного удара грома задрожали стекла. Под шум дождя мы теснее прижались друг к другу. Я поцеловал ее в волосы.

— Они у тебя всегда такие чистые, так приятно пахнут. Каким образом тебе это удается?

— Очень просто — мою.

— Да, но всегда кажется, будто вымыла только что. И с ногами то же: еще ни разу меня не уколол ни один твой волосок.

Она засмеялась. Я тоже улыбнулся:

— Сбриваешь их перед тем, как идешь сюда?

Она помолчала немного, прежде чем ответить.

— Если ноги видны и я знаю, что мы не будем заниматься любовью, потому что встречаемся не дома, то брею их только спереди. А когда иду сюда, брею со всех сторон.

Я с недоверием посмотрел на нее.

— В самом деле?

— Конечно, зачем же брить всю ногу, если в этом нет никакой нужды.

— Никогда не встречал женщину, которая поступала бы так же.

Она расхохоталась:

— Шучу! По-твоему, я и правда так делаю?

— Знаешь, а я ведь поверил!

— Иногда мне хочется побывать в голове у мужчины, чтобы отдохнуть немного.

Теперь рассмеялся я.

Мы лежали, обнявшись, под одеялом. И настолько расслабились, что уснули. Когда я проснулся и взглянул на часы, оказалось уже поздно.

— Тебе пора.

Она поднялась и стала одеваться, а я рассматривал ее. Это доставляло мне удовольствие. Потом я проводил ее к дверям.

— Возьми мой зонт.

Уходя, она обернулась:

— Чуть не забыла!

Она открыла сумку и что-то достала. Это оказалась ее визитка с адресом студии.

ДЕВЯТЬ

На другой день, когда я находился в офисе, пришло сообщение:

«Еду на похороны, сегодня не увидимся.

Я сказала бы, что это выдающийся день».

Я не мог не улыбнуться.

«Что за похороны?»

«Я даже не знаю покойного».

«А что же ты делаешь на похоронах человека, которого даже не знаешь?»

«Я провожаю туда сестру моего мужа».

«Великую Сильвану?»

«Я для нее не невестка, а лучшая подруга». «Рано или поздно станешь ею, верю в могущество Сильваны».

«Боюсь, что ты прав. Все, приехала. Скучаю по тебе».

Мне непреодолимо захотелось увидеть ее.

Я написал:

«Если освободишься, через пару часов можем встретиться у меня».

«Не выйдет. Могу прийти в книжный магазин выпить кофе».

«Отлично».

Некоторое время я продолжал сидеть с телефоном в руках. Я охотно повидался бы с ней в книжном магазине, но куда сильнее мне хотелось позаниматься с нею любовью. Намного сильнее, чем поболтать за чашкой кофе.

Я подумал, что мог бы сказать ей об этом, но не стал, потому что женщины иногда устраивают небольшой проверочный тест. Может, она хотела узнать, соглашусь ли я на встречу без перспективы закончить ее в постели. Я улыбнулся.

— Что заставляет тебя так глупо улыбаться? Можешь не отвечать, и так знаю: все еще встречаешься с той, замужней? — спросил Лука, входя в мой кабинет.

Когда он расспрашивал меня о Сильвии, я всегда отвечал ему очень уклончиво, не вдаваясь в подробности. Я ревностно относился к тому, что происходит между нами, и не хотел никому рассказывать об этом, тем более ему, ведь он наверняка стал бы отпускать пошлые замечания.

— Приехал шеф? — спросил я, желая сменить тему.

— Должен появиться с минуты на минуту, — Лука посмотрел по сторонам, будто собираясь сообщить мне какую-то тайну.

— Ты пропустил вчера потрясающий вечер.

Вчера в последний момент был объявлен важный ужин, а я не пошел. У меня не было желания сидеть и выслушивать шефа: тот, как всегда, переключил бы все внимание на себя, и мы должны были бы смеяться как по команде его шуткам.

— Должен сказать тебе, что вчера он оказался в ударе, и мы умирали от смеха.

— Не вижу ничего нового.

— На этот раз действительно было очень забавно, мы не притворялись, смеялись от души.

Шеф любил быть в центре внимания, вокруг него всегда собиралось несколько человек, которые принимали его приглашения на вечера, кое-кто действительно посещал их.

Лука посмотрел на меня выжидательно.

— Почему бы тебе наконец не выяснить с ним отношения?

— Потому что он меня не слышит.

— Но ты ведь никогда и не пытался поговорить с ним. Только ты относишься к нему так враждебно.

— Это не моя вина.

Лука был иного мнения, я видел это по его лицу.

— Шеф чувствует, что ты не признаешь его авторитет.

— Помнишь, когда мы только начали здесь работать, какая у него была харизма? Я готов был в огонь и воду броситься ради него. А сегодня он всего лишь разочаровавшийся в жизни, печальный человек.

Лука по-прежнему посматривал по сторонам, не слышит ли кто наш разговор.