А дальше закрутилось.

Лис оказалось много. Намного больше, чем ожидали наши пленители. Тут не на одну шапку наберётся. И не на десять. Каждому хватит и ещё останется. Если выживут.

Пользуясь поднявшейся суматохой, мы с Акамиром отступили поближе к остальным собирателям. Бабы визжали от страха, мальчишки жались к ним, вцепившись в мешки, в которые они собирали травы. А вот дедок оказался сообразительнее или просто трусливей, и уже вовсю бежал следом за монголом, бросив всю собранную добычу.

Уверен, что даже если он выживет, то наказания не избежит.

А нет, уже бежит обратно. Странно, одумался? Или может даже решил помочь? А нет, всё оказалось намного проще. Просто за ним гнались две лисы. Повезло ему, что не успел убежать далеко. А вот за то, что ведёт жаждущих крови зверей в нашу сторону, ему от меня достанется.

Акамир тоже заметил зверей, и мы встали у них на пути. Задыхающийся дед добежал до нас и чуть не врезался в баб. Оттолкнув одну в сторону, он попытался проскочить мимо, но я пнул его по ногам, тут же поморщившись от боли.

Дедок покатился кубарем прямо под ноги сражающимся монголам. Один из них в это время как раз попытался отскочить от бросившегося на него лиса, но споткнулся об деда. Монгол упал, лис прыгнул ему на живот и принялся грызть лицо. Скулящий дед пытался выбраться из под дёргающегося монгола, но сил ему на это не хватало.

Я встретил первого добравшегося до нас лиса ударом ноги по морде. Попал удачно, прямо в шею. Будь на мне мои сапоги, то тут бы зверь и сдох. Но крепкую обувку с меня сняли, когда я был без сознания. Взамен же выдали какие-то обноски, которые грозились развалиться в ближайшее время.

У Акамира дела обстояли чуть лучше. Когда на него бросилась лиса, он успел упасть на неё сверху, прижав к земле. А после, с силой сжал руки, ломая шею. На секунду от него потянуло духовной энергией, но ощущение почти сразу пропало.

Я же подскочил к своему противнику и несколько раз с силой опустил пятку, ломая кости и вбивая кровожадную тварь в землю. Бил до тех пор, пока лиса не перестала подавать признаков жизни. Но и после этого я ещё пару раз ударил в район шеи, ломая позвоночник.

— Надо хоть какое-то оружие! — произнёс Акамир, оглядываясь по сторонам.

— Сейчас будет, — ответил я, двигаясь к орущему монголу, который уже лишился носа, верхней губы и, возможно, глаз.

Он забыл про оружие, вцепился в шкуру зверя руками и пытался оторвать его от себя.

Я не стал ему помогать. Просто поднял оброненный им палаш и кинул его Акамиру. Тот поднял упавшее рядом с ним оружие, сделал пару пробных взмахов и довольно кивнул. За него можно теперь не волноваться. С оружием, даже раненый, он точно сможет отбиться от пары зверей. А я же, пока монголы заняты и не обращают на нас особого внимания, займусь кое-чем другим.

Вернувшись ко всё ещё живому монголу, от лица которого практически ничего не осталось, я схватил запачканную кровью лису и оторвал её от умирающего. То, что он умрёт, у меня не оставалось сомнений, помимо лица, лиса разодрала ему лапами горло. Судя по толчкам крови, рана серьёзная. Даже не представляю, как такое лечить. Собираемые мной травки тут точно не справятся.

Изменённый зверь извернулся и вцепился мне в руку. Не сдержавшись, я застонал от боли и сжал пальцы второй руки у него на шее, буквально сминая его горло. Лис задёргался, чуть не вырвал мне кусок мяса из руки, но в итоге разжал челюсть. Я несколько раз ударил его о землю, потом добавил ногой и полез доставать из ножен на поясе всё-таки умершего монгола нож.

Мне понадобилось приложить усилия, чтобы прорезать шкуру на животе и поковырявшись в склизких внутренностях, достать небольшой кристаллик, заляпанный кровью. Духовный камень. Совсем крошечный, но безумно ценный, в нашей ситуации.

Я тщательно обтёр его об одежду монгола и засунул в рот, спрятав за щекой. Акамиру резать тушки зверей палашом было неудобно, поэтому я кинул ему не нужный мне больше нож. Он тут же принялся вскрывать тела лисиц, а я отвлёкся на полный боли голос деда.

— Вытащи меня, вытащи меня из под него! — кряхтел он. — Помоги, или я расскажу, что ты достал что-то из тела зверя и спрятал себе в рот!

— Расскажешь? — удивился я. — Гнилой ты человек. Мало того, что привёл на баб с детьми хищников, которые бы их растерзали в два счёта, так ещё и мне решил поугражать.

— Помоги! Или расскажу! — не сдавался дед.

— Никому ты уже ничего не расскажешь, — я покачал головой и двинулся назад, спиной вперёд, не отрывая взгляда от пары движущихся в нашу сторону, на полусогнутых лапах, лисиц.

— Неееет! Ааааа! Спасите! — закричал он, принявшись судорожно извиваться.

И ведь у него почти получилось выбраться из под лежащего на нём тела! Если бы сразу так старался, то точно бы уже выбрался. Так что, получается, сам виноват. Всегда надо выкладываться полностью, а не обходиться полумерами.

Два зверя набросились на свою жертву и принялись вырывать из деда куски мяса. Судя по его крикам, это было больно. Но у меня ни единый мускул на лице не дрогнул. Я считаю, что он это полностью заслужил.

— Почему ты ему не помог? — просил меня Захар, когда я оказался рядом с ними. — Ты же мог его спасти.

— А зачем? — равнодушно ответил я вопросом на вопрос. — Из-за него чуть не погибла твоя тётя. Да и ты сам бы тоже не спасся. А когда тебя рвут зубами звери, это, поверь мне, очень больно.

— Но, может он не специально…

— Специально. Поверь.

— Но, мама говорила, что надо быть добрым и не отвечать злом на зло.

— А что говорил папа?

— Что если тебя ударили, то надо бить в ответ, — уже тише ответил мальчишка.

— Нашёл что-нибудь? — спросил я Акамира, глядя на то, как монголы добивают остатки лисиц.

— Всего один.

На его руке блеснул крошечный духовный камень. Ещё меньше, чем тот, который добыл я.

— Успеешь поглотить?

— Попробую, — кивнул он и прикрыл глаза.

Акамир успел как раз к тому моменту, как монголы расправились с последними зверями. За это время на нас никто так больше и не напал. Лисицы, которые всё же убили глупого деда, были убиты одним из дайчинов. Он рубил их яростно, явно не думая о том, чтобы сохранить шкуру и не повредить мех. Я не стал лезть с советами, хотя, насколько я помню, именно этот монгол громче всех кричал про шапку, достойную шаха.

— Это палаш Тимицина! — закричал он, после того, как расправился с лисами и увидел рядом с Акамиром лежащий на земле клинок.

— Что он там орёт? — еле слышно спросил меня приятель.

— Возмущается, что мы забрали клинок этого неудачника.

— Придётся вернуть?

— Думаю да, — я даже удивился, услышав его вопрос.

— Жаль, неплохой меч. Удобный.

— Чего кричишь? — хмуро спросил его дайчин, доспех которого выглядел побогаче.

— У них меч Тимицина! Они наверняка убили его и забрали оружие.

— Не говори ерунду! Не видишь что ли, его убили звери!

— Старик бросился ему в ноги! Их надо наказать.

— За что? — не выдержал я. — За что ты так хочешь нас наказать? За то, что мы, будучи ослаблены ранами и голодом, выжили, а твой друг нет?

— Да! — чуть менее уверенно бросил он.

— За что ты так его ненавидишь, раз при всех попрекаешь тем, что он не смог справиться всего с одним зверем? Может он единственный из вас прикрыл собой женщин и детей, а ты так о нём плохо говоришь, — я горсетно вздохнул и покачал головой. — Говоря такие вещи, ты теряешь лицо!

Подошедшие монголы, после моих слов, перевели взгляд на мёртвого собрата, на лице которого, сквозь многочисленные раны, можно было увидеть кости. После этого они взглянули на побогравевшего крикуна и, в итоге, остановили свои взгляды на мне.

Я же растянул губы в улыбке и продолжил.

— Вы называете себя дайчинами, но я видел каких-то неумех, которые с трудом отбились от слабого зверья, — я пнул в их сторону тушку лисицы. Одну из тех, которую убил ногами, чуть ли не полностью её размозжив. — Вы с оружием в руках еле справились с какими-то лисами. И…