– Как только поняла, чего они от меня хотят, – ответила подруга, нервно теребя край мантии. – Но так как я была под магической клятвой и не могла никому рассказать об их делах, мне ничего не оставалось, как тянуть время.

– А почему именно ты должна была дать зелье? Принцесса же могла сама подлить, – задал вопрос господин Грюнвер.

– Она сказала, что Валлери очень разборчива в еде и может что-то заподозрить, получив напиток от Сильваны, – пояснила нам девушка. А я вспомнила, как к нам в столовой подошел Руфус и всучил мне молоко. Слава бездне, что он перепутал и выбрал не то.

– Хорошо, что ты одумалась, – высказала Линая.

– Я и не собиралась ничего подливать, – возмутилась Элли и, повернувшись в мою сторону, объяснила:

– Я ела твою порцию Марлота в полной уверенности, что тебе ничего не грозит, так как вина ты не пьёшь. Но когда Ровейн поведал, что видел примага Сильваны рядом с хранилищем воды, я поняла, что они отравили воду.

– Это тот примаг, который непонятно от чего умер? – спросил Адриан.

– Да, – кивнула Элли, и продолжила:

– По совету Валлери выпив эликсир для ума, я придумала комбинацию с двумя стаканами и провернула её в столовой, – улыбнулась девушка господину Грюнверу, когда он одобрительно кивнул. – Когда же принцесса, которая прекрасно распознаёт ложь, спросила, подлила ли я зелье, я ей честно ответила, что подлила.

– Элли, спасибо тебе большое! – искренне поблагодарила я. – Получается, что зелье выпила ты, и тебе нужно держаться от Руфуса подальше.

– Оно действует и без активизации, – грустно сказала девушка, – я думаю, что мне вообще лучше уехать.

– Как ты ощущаешь его действие? – спросила я.

– Он мне сегодня снился, и я всё время ловлю себя на том, что хочу оказаться рядом, – сказала Эллианора, отведя глаза.

– Думаю, это действие направлено на то, чтобы жертва сама пришла к охотнику, – логический сделала я вывод и спросила:

– У тебя остался флакон из-под эликсира?

Подруга достала из кармана мантии склянку и поставила её на стол, а я, увидев, что во флаконе жидкости ещё половина, обрадовалась.

– Ты молодчина, что не вылила всё, мы сделаем противоядие, – подбодрила я девушку и обратилась к лордам:

– Элли нужно спрятать, а лучше даже не время отослать.

– Зачем? – не понял Торлин.

– Элли будет тянуть к Руфусу, и он быстро поймёт, кто выпил зелье, – пояснила я лорду.

– Её можно отправить в наш городской дом, – предложила Линая.

– Да, так и сделаем: под видом наказания отошлём Эллианору из школы, – одобрил идею Адриан и повернулся ко мне:

– А тебе, пока противоядия нет, лучше переместиться к господину Грюнверу.

– Новые артефакты остались в корпусе зельеделанья, – отозвалась я.

– Я принесу их тебе, как появится время, – пообещал Адриан. И мы, определившись с планом, приступили к действию.

Торлин за завтраком разыграл представление, и Элли у всех на глазах выгнали из школы. Затем к преподавательскому корпусу пришли Зикай с Ровейном в надежде переговорить со мной или с лордом.

Вафел стоял у корпуса и объяснял моим друзьям, что по приказу Руфуса Элли подлила мне любовное зелье и в наказание была выслана. Мне же запретили покидать свою комнату и с кем-либо говорить.

– Нехорошо это – обманывать друзей, – сказала я Адриану, видя в окно, как Вафел пытается их выпроводить.

– Но если они узнают правду, то не будут переживать, и Руфус обо всём догадается, – аргументировал лорд, и я с ним согласилась.

Адриан ушёл, сказав, что постарается к обеду вернуться с артефактом переноса, а господин Грюнвер положит одну верёвку у большого котла, чтобы я знала, куда перемещаться.

Осознав, что у меня наконец-то появилось свободное время, я взяла тетрадь Амастиса Армирийского «Эгрегор домагов и его влияние на регенерацию манны» и, устроившись за столом, приступила к изучению.

В начале тетради давалось определение: «Эгрегор – это созданное под влиянием объединённых общей идеей масс поле!»

Далее шло исследование, однако в некоторых местах текст размылся и был нечитаемым. Пришлось, вооружившись пером, по наитию восстанавливать утраченные буквы. Просидев за изучением тетради несколько часов и не дойдя даже до половины, я сделала для себя вывод, что образование Эгрегора возможно не только под влиянием идеи, но и как совокупность разнообразия родов. То есть если один домаг живёт рядом с другими, и они принадлежат к одной семье, то его биополе ничего не излучает, так как направлено на подпитку манной мага. А если домаг находится вне родственной среды, например, как в нашей школе, то биополе домагов создаёт благоприятный для магии фон. И тогда начинают работать магический поиск в библиотеке, а также сила притяжения для магических существ. Например, таких как Докреи. Причём они в созданном биополе ведут себя не как бездушные существа, а как отдельный вид, имеющий свои собственные стремления.

Поэтому Эгрегор домагов, не связанных родством, способен транслировать манну не только для магов, но и в окружающую среду, тем самым делая место своего пребывания магически активным.

В связи с прочитанным мне стало понятно, что имела в виду леди Ревалье, когда сказала, что магический поиск есть только в двух местах – в библиотеке школы Эксикаст и в королевской. И это значит, что как раз во дворце имеется множество домагов, не состоящих в кровном родстве.

– Надо будет подробности узнать у принца, а лучше самой там побывать, – сказала я себе и от неожиданности ойкнула.

Надо мной висел насупившийся Докрей, его брови встали домиком, а нижняя губа тряслась, показывая, что он очень расстроен.

– Ты влюбилась в Руфуса? В чёрного мага? – жалобно заголосил он. – Валлери, он же злодей, и тебя погубит! Ты знаешь, что его отец избил свою домажку, и она теперь сидит взаперти? – завывала магическая сущность, а я, если честно, вообще не поняла: он что, за меня переживает? Чтобы прекратить концерт и причитания по моей загубленной судьбе, я решила объяснить Докрею ситуацию.

– Руфус с Сильваной могут идти к троллям, мы с господином Грюнвером сделаем антидот, – сказала я, автоматически протянув руку и вытирая Докрею слезу.

Магическая сущность замерла, а её глаза округлились, став размером с два огромных блюдца.

– Красный, не пугай меня, пожалуйста, – попросила я у огромной рожи.

– Я… я… я… я… я… я… – начал он якать, и подбородок в этот момент у него судорожно дрожал.

– Ты, – помогла я ему определиться с выбором местоимения.

– Ты, – повторил он, тыча в меня указательным пальцем.

– Я, – подтвердила собственно я, уже совсем потеряв логику.

– Не путай меня, – сердито выкрикнул Докрей, сведя мохнатые брови на переносице. – Ты – это ты. А я – это я. И не нужно к моему Я примазываться.

– Не буду, только объясни, что значит «я… я» и «ты» в твоём монологе, – отложила я тетрадь, показывая, что готова слушать.

– Ты меня потрогала, – ответил он и коротенькой ручкой дотронулся до своей щеки, где я слезу смахнула, – а я это почувствовал.

– И что? – встала я с кровати, а Докрей, удивлённо на меня взглянув, вдруг попросил:

– А можешь ещё раз до меня дотронуться? – И подлетел ближе.

– Да запросто – с улыбкой ответила я, щёлкнув его по носу.

Докрей заверещал, подняв ручки вверх, и, в панике ими тряся, с глазами, полными ужаса, вылетел из комнаты. Через мгновение на звук прибежала заспанная Крекша и, увидев, что никого уже нет, смачно зевнув, полезла на кровать.

– Да, уж! Я точно самая везучая домажка, – с сарказмом заявила я. – Мой Докрей в панике бежит, стоит лишь до него дотронуться. А фамильяр вместо моей защиты всё время спит или играет с Квизалем в парке.

– Фуф, – оправдалась Крекша, как будто поняв мои слова.

***

На обед лорды не пришли, а леди Линая мне поведала, что в школе произошла драка. А так как в ней участвовали лорды, герцоги и даже принц, все ждут короля с приближёнными, чтобы во всём разобраться.