— А «Посейдон»? — слегка расстроенная моим миролюбивым видом и отсутствием дозволения идти и резать всех подряд, уточнила Лиса.
— Я разберусь, — спокойно ответил я и, неохотно кивнув, Лиса скрылась в тенях.
Я же поднялся на ноги, сладко потянулся, после чего вынул из теневого кармана еще одно яблочко и, похрустывая на удивление вкусным фруктом, направился в сторону военной верфи.
* * *
Несмотря на довольно прохладную погоду и близость ледяного водопада, под навесом с гербом могущественного гребня воды было жарко. Внутри помещения витал горячий пар, окутывая собой барьер и стены, стелящийся по стерильному полу, а также скользящий по величественной пусковой установке.
Ее испестренная рунами иномирная сталь блестела новизной, несмотря на то, что бесценная Реликвия Дома Идэ, прозванная «Посейдон», была куда древнее самих стен.
Не знающая аналогов пусковая установка открыла для некогда безвестного Дома Идэ путь к могуществу.
Путь к власти.
От одного взгляда на Реликвию у первого советника по имени Ватанабе захватывало дух. Возможность любоваться часами на это произведение искусства было одной из самых любимых привилегий первого советника.
Ватанабе искренне верил, что путь к покорению Стихии и освобождения от нее лежит через покорение этой Реликвии.
Реликвии, которой было подвластно все.
Ни одна Стихия не могла разрушить ее основание, а естественная аура Реликвии была способна подчинить и стабилизировать любую энергию. Вкупе со встроенным катализатором и сверхточной системой наведения по стихийному следу, «Посейдон» одновременно подчинял Стихию любого объекта внутри и в то же время полностью управлял ее мощью.
В общем делал именно то, к чему стремится любой Восточный Дом, следующий писанию. Однако «Посейдоном» владеет только Дом Идэ, что делает их будущий успех неминуемым, и Ватанабе мечтал стать свидетелем этого успеха.
Первый советник стоял в метре от «Посейдона» и не моргая любовался его красотой. Наблюдал как исходящее от Реликвии сияние захватывает помещение, как сияние перекидывается на древние руны, заставляя их мерцать и наполнять воздух древней мощью.
Стерев проступивший со лба пот, восхищенный зрелищем Ватанабе подошел ближе и вынул подрагивающую ладонь из широкого рукава своего одеяния. С едва слышным стоном, он провел вспотевшей ладонью по теплому металлу ракеты.
Коснуться самого «Посейдона» это верная смерть, но и через установленную на нем ракету, стихийный сплав которой мог выдержать давление Реликвии целые сутки, Ватанабе ощутил вибрации «Посейдона».
Проведя ладонью вниз, первый советник собрал весь стихийный конденсат и умылся им.
— Хорошо… очень хорошо, — слегка безумным голосом прошептал он и отпрянул от Реликвии в сторону.
Водная платформа под установкой покачивалась в такт энергетическим нитям питания, что тянулись к «Посейдону» и установленной на нем ракете со стороны озера.
Все шло именно так как должно, а значит настройка была совершена правильно. Секрет обращения с Реликвией был получен кровью ошибок предков и передавался из уст в уста как священная тайна. Тайна, в которую был посвящен каждый первый советник Дома Идэ и только он мог убедиться, что все идет так как нужно.
И сейчас, все было идеально.
Закончив проверку, удовлетворенный Ватанабе заложил руки в замок за спиной и развернулся.
Его полубезумный взгляд из-под темно-синих провалов глаз скользнул по помещению и остановился на робко стоящем у входа высоком мужчине в боевом облачении.
Находиться так близко к набирающей мощь Реликвии ему давалось куда тяжелее, чем Ватанабе. Глаза мужчины были красные, кровавый пот стекал по вискам, сложенные руки дрожали, но никакого недовольства военный не выказывал и стойко терпел.
И только когда первый советник неспешно приблизился к мужчине, тот приоткрыл барьер и, к облегчению военного, оба покинули помещение с Реликвией.
— Генерал, — мягким голосом произнес первый советник Ватанабе, дав собеседнику пару секунд, чтобы прокашляться и восстановить дыхание.
— Да, господин советник! — выпрямился мужчина.
— Взвод запуска «Посейдона» готов?
— Почти готов, господин советник! Последние приготовления будут завершены к закату! — отчеканил Генерал.
— Хорошо… очень хорошо, — кивнул своим мыслям первый советник и собрался уже уходить, как Генерал произнес.
— Но…
— Но…? — поднял бровь первый советник.
— Осталось придумать название для ракеты, — произнес Генерал.
Традиционно считалось, что «Посейдон» не благословляет безымянные подношения, а потому это было крайне важным и обязательным ритуалом каждого запуска. Считалось, что правильно подобранное название заряжает энергетикой руны и гарантирует успех.
— Название, да… — поиграл желваками первый советник, который считал эту традицию несколько устаревшей, но Старейшина не любит самоволия, да и члены Взвода, идущие на смертельный риск при запуске, делают это немного охотнее, когда чувствуют свое сопричастие.
— У меня слишком много дел, доверяю сделать выбор тебе, — напутственно хлопнул Ватанабе своего верного Генерала по плечу, решив воспользоваться ситуацией, чтобы повысить лояльность одного из сильнейших своих подопечных.
— Это великая честь для меня, господин советник, — склонился в низком поклоне Генерал, да так и стоял, пока первый советник не ушел.
Только после этого мужчина выпрямился, привел свой внешний вид в порядок и направился к Взводу избранных одаренных, чья энергия призвана компенсировать несовершенство материала ракеты во время запуска, и подстраховать Реликвию своими жизнями, если что-то пойдет не так.
Взвод запуска «Посейдона» получал название по имени успешно запущенной ракеты и их потом восхваляли как героев.
А те же единицы, что смогли пережить запуск и прямое взаимодействие с Реликвией, неизбежно становились гораздо более сильными одаренными, чем были до этого, однако несмотря на это, желающих на эту почетную честь умереть за свой Храм с годами становилось все меньше, поэтому большинством членов Взвода, также называемого как Взвод Смертников, в нынешние времена были осужденные на казнь заключенные из числа достаточно крепких и выносливых одаренных.
В основном это были убийцы, насильники, предатели, заложники и прочий одаренный сброд.
Спустя несколько минут, Генерал вышагнул на закрытый тюремный полигон, где избранные Взводные проводили свою последнюю трапезу и встал на трибуну. Завидев его, заключенные и уголовники разных мастей отвлеклись от своих дел и нестройными рядами выстроились перед генералом.
Задвинув пафосную речь про традиции, честь и желание отблагодарить и увековечить волю и желания тех, кто приложит руку к очередной вехе великой истории Дома Идэ, Генерал торжественно объявил конкурс на название, что отпечатается вечной памятью на Реликвии. Название, которое позволит собравшимся стать частью чего-то бо́льшего, чем они сами.
— Смелее! Громче! — вскинул руки вверх Генерал, глядя на толпу перешептывающихся людей.
— Испепелитель!
— Расхреналово!
— Мегастояк!
Названия сыпались из толпы одно хуже другого, и Генерал уже пожалел, что взял на себя ответственность выдавить из этой кучки дегенератов что-то стоящее.
Как вдруг из толпы раздалось уверенное: «Титаник!».
— Титаник… — попробовал на вкус необычное слово Генерал, пытаясь высмотреть в толпе того, кто это предложил, — неплохо… в слове чувствуется мощь, сила, а Взвод Титана звучит как нечто несокрушимое и неизбежное!
Генерал, почувствовавший необычный прилив сил был воодушевлен, словно прикоснулся к чему-то великому! Он был уверен, что нащупал нечто по-настоящему древнее и величественное, а значит часть будущей славы «Титаника» неизбежно упадет и на него!
— Решено! Это именно то, что нужно! Кто это придумал? Выйди вперед, боец, и прими мою личную благодарность! — гаркнул счастливый и воодушевленный как никогда в жизни Генерал, однако из недоуменно переглядывающейся толпы уголовников вперед так никто и не вышел.
