Лена крепко сжимала потертый школьный ранец, словно он был единственным надежным якорем в этом зыбком, сером мире. Старый трамвай, стонущий и поскрипывающий, словно древнее существо, тащился по рельсам, покрытым слоем ржавчины и соли. За окнами, запотевшими от морского тумана, проплывали обветшалые пятиэтажки, их стены, словно лица стариков, были испещрены трещинами и шрамами времени. Соленый ветер с моря пронизывал до костей, шепча истории о забытых надеждах и потерянных мечтах. Лена прижалась лбом к холодному стеклу, пытаясь разглядеть сквозь туманную завесу хоть что-то приятное и утешительное.

Проезжая мимо старого краеведческого музея, Лена невольно вздрогнула. Мрачное, полуразрушенное здание словно взирало на нее пустыми глазницами окон. На мгновение ей показалось, что за темными стеклами мелькнули тени, словно кто-то наблюдал за ней из глубины заброшенных залов. Неприятное чувство холода пробежало по спине, и Лена поспешно отвернулась.

В квартире царила тяжелая, гнетущая тишина, пропитанная невысказанными тревогами. Отец, Герман, сидел за столом, сгорбившись над кучей счетов. Его лицо, обычно бодрое и энергичное, сейчас было испещрено морщинами усталости и беспокойства. «Опять задерживают зарплату», – подумала Лена, услышав тихий, полный отчаяния вздох отца.

Мама, Анна, лежала в кровати, бледная и бессильная. Болезнь, словно невидимый хищник, высасывала из нее жизненные силы. Лена тихонько подошла к кровати и положила свою маленькую руку на лоб матери. Кожа была горячей, сухой. «Мамочка, пожалуйста, выздоравливай», – прошептала Лена, еле сдерживая слезы.

Бабушка, Тамара Петровна, двигалась по квартире с непостижимой плавностью, словно тень. Ее резкие, пронизывающие глаза словно сканировали пространство, не упуская ни единой детали. Лена всегда немного боялась бабушки. В ее присутствии воздух словно сгущался, становился тяжелым и душным.

«Леночка, помоги мне дойти до кухни», – слабым голосом попросила мама. Лена поспешила к ней, бережно поддерживая ее под руку. Когда их руки соприкоснулись, Лена вдруг почувствовала странный, резкий толчок, словно электрический разряд прошел сквозь нее. Перед ее глазами мелькнули яркие, обрывочные образы – сны и страхи матери, переплетенные в хаотичный вихрь. Испугавшись, Лена невольно выронила стакан, который держала в другой руке. Он с звонким треском разбился об пол. Тамара Петровна резко повернулась, ее глаза сузились, словно у хищной птицы. «Что это было, Лена?» – спросила она ледяным голосом. «Я… я нечаянно», – пролепетала Лена, чувствуя, как ее щеки наливаются краской.

В своей комнате Лена пыталась осмыслить произошедшее. Странное ощущение, словно она прикоснулась к чему-то запретному и опасному, не покидало ее. Напряжение, висевшее в воздухе, словно сгустилось, став почти осязаемым. Лена почувствовала себя маленькой рыбкой, пойманной в сети невидимых сил.

Выйдя из квартиры на улицу, Лена увидела Ивана Сергеевича, водителя трамвая, стоявшего на остановке рядом со своим старым, потрепанным вагоном. Их взгляды встретились. В глазах Ивана Сергеевича Лена увидела смесь печали и понимания, словно он знал о тенях, сгущающихся вокруг нее. «Будь осторожна, малышка», – прошептал он, когда она проходила мимо. Его голос был тихим, словно шелест морских волн: – «В этом городе больше тайн, чем ты думаешь». Его слова словно подтвердили ее самые страшные предчувствия. Лена чувствовала смесь страха и любопытства. Мир вокруг нее изменился, приобрел новые, пугающие и в то же время притягательные очертания.

Лена лежала в своей кровати, уставившись в потолок. Тусклый свет уличного фонаря пробивался сквозь занавески, рисуя причудливые тени на стенах. Ночная тишина квартиры внезапно нарушилась странным шорохом. Девочка напряглась, прислушиваясь. Звук повторился – едва уловимый шёпот, словно кто-то бормотал себе что-то под нос на непонятном языке.

Любопытство пересилило страх. Лена осторожно соскользнула с кровати, её босые ноги беззвучно ступили на прохладный пол. Она на цыпочках прокралась к двери и приоткрыла её, вглядываясь в темноту коридора.

Тишина. Только старые часы в гостиной отмеряли секунды своим монотонным тиканьем. Лена уже подумала, что ей померещилось, как вдруг уловила слабый запах дыма. Он исходил со стороны запретного помещения, кладовки – той самой, которую бабушка всегда держала под замком.

Сердце девочки забилось чаще. Она медленно двинулась по коридору, стараясь ступать как можно тише. Половицы предательски поскрипывали под её весом, и каждый шаг казался оглушительным в ночной тиши.

Приблизившись к кладовке, Лена заметила, что из-под двери сочится тонкая струйка дыма. Она пахла чем-то терпким и незнакомым – смесью трав и чего-то горелого. Шёпот стал громче, теперь в нём отчётливо слышался голос бабушки.

Дрожащими руками Лена потянулась к дверной ручке. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Она знала, что нарушает главный запрет, но любопытство было сильнее.

Дверь приоткрылась с тихим скрипом, и Лена замерла, боясь дышать. Внутри кладовки мерцал тусклый свет. Сквозь узкую щель она увидела сгорбленную фигуру бабушки. Тамара Петровна стояла над небольшим столиком, на котором горела одинокая свеча. Её дрожащие руки сжимали какой-то предмет – фотографию, поняла Лена.

Бабушкин голос звучал низко и хрипло, совсем не похоже на её обычную речь. Слова были странными, незнакомыми, но от их звучания по коже бежали мурашки. Лена почувствовала, как воздух вокруг неё сгустился, наполнился чем-то невидимым, но ощутимым.

Внезапно пламя свечи вспыхнуло ярче, и Лена увидела, как фотография в руках бабушки начала тлеть по краям. Дым поднимался тонкими струйками, закручиваясь в причудливые фигуры. Лене показалось, что она видит в них искажённые лица своих родителей.

Тамара Петровна продолжала свой жуткий шёпот, и тени вокруг неё словно ожили. Они извивались на стенах кладовки, принимая гротескные формы. Лена почувствовала, как по её телу пробежала волна странной энергии. Кончики пальцев закололо, словно от электрического разряда.

Не в силах сдержаться, Лена тихонько ахнула. В тот же миг бабушка резко обернулась. Её глаза, обычно тусклые и усталые, сейчас горели неестественным огнем. Лицо исказилось от ярости.

"Вон отсюда!" – прошипела Тамара Петровна, и в её голосе звучала такая злоба, что Лена отпрянула от двери.

Воздух вокруг девочки словно наэлектризовался. Предметы в квартире начали дрожать – сначала едва заметно, потом всё сильнее. Картины на стенах затряслись, книги посыпались с полок, лампочки замигали, грозя погаснуть. Лена бросилась бежать, не разбирая дороги. Она влетела в свою комнату и захлопнула за собой дверь, тяжело дыша. Сердце колотилось как бешеное, а в ушах стоял странный гул.

Только сейчас она осознала, что произошло. Бабушка… колдовала? Это казалось невозможным, но Лена не могла отрицать то, что видела собственными глазами. И эта странная энергия, которую она почувствовала… Лена посмотрела на свои дрожащие руки. Что это было? Почему ей вдруг стало так… необычно?

Внезапно в дверь громко постучали. Голос бабушки, холодный и угрожающий, потребовал открыть. Лена в ужасе отступила к окну. Ручка двери затряслась, словно кто-то пытался войти силой. Под дверью появились тонкие струйки чёрного дыма, медленно заползающие в комнату.

Страх Лены достиг пика, и в этот момент что-то внутри неё словно прорвалось. Волна энергии хлынула из её тела, заставляя предметы в комнате подняться в воздух. Они закружились вокруг девочки, образуя защитный барьер.

Дверь с треском распахнулась. На пороге стояла Тамара Петровна, её глаза пылали неестественным светом. Она шагнула вперёд, протягивая руку к внучке, но в этот момент сила внутри Лены вырвалась наружу ослепительной вспышкой света.