Да, конечно, вальяжные секретчики браво заявили, что всё штатное и личное оружие у гвардии забрали. Звучит очень круто и весомо.

Но, как говорит небесный Фёдор Иванович, «звиздеть — не мешки ворочать».

Спецслужба забрала только то, что нашла, то, что на руках и в «оружейке». Кстати, спецура без каких-либо затей просто присвоила стволы себе, паче чаяния, не предложив хоть какой-то внятной компенсации в мою пользу. С другой стороны, не застрелили — земной поклон им.

А что делать с тем, что у карманной армии Вьюрковского могут быть (и наверняка есть) запасы, схроны? Короче, я не рассматривал беглых каторжников, которых рекрутировал себе прежний Владетель, как наивных, невинных и невооружённых овечек.

Объект вдалеке постепенно начал перемещаться в мою сторону. Раньше, чем это произошло, я дошёл почти до сторожки охранника особняка и упёрся в некую прозрачную упругую стену.

Я попробовал давить весом и силой, но она просто отпружинила меня назад, не причиняя вреда, но и не пуская вперёд.

Усадьба была вот она, рукой подать, но пройти туда нельзя. Хотя, что забавно, огонёк живого существа где-то в недрах усадьбы имеется. Собаку забыли?

Магическая защита усадьбы меня не пускала, но ничего не сообщала, не включалась сигнализация и прочее. Я просто упёрся в «силовой щит» и всё.

Из любопытства я, удерживая велосипед одной рукой, подобрал камушек и бросил. Камень преодолел невидимую стену без какой-либо задержки и упал в десяти метрах, сильно не долетев до ворот. Выходит, барьер только против живых существ, против людей? А как быть с тем, что я тоже вхожу в их число?

Где-то за моей спиной по дороге ехал автомобиль. То, что я ощутил сразу после прибытия. И ехал он либо чтобы попасть в усадьбу, либо двигался прямиком ко мне.

И если он способен преодолеть невидимую защиту, то я должен это видеть. Да и посмотреть, кто там такой раскатывает по моей земле, было бы любопытно.

Автомобиль оказался потрёпанной армейской коротконосой легковушкой. И я бы поверил в то, что это армейцы, если бы не знал, что с регулярной армией у Кустового дефицит с напряжёнкой, она почти что отсутствует. А в землях Владетелей так её вообще не бывает, не считая личных армий этих самых владетелей.

Выходит, что секретчики оружие забрали, а машины нет. Красавцы, что сказать?

Авто заскрипело тормозами и подняло клубы пыли, пока я стоял каменноугольным истуканом на границе защитного поля особняка, придерживая за рулевую узду своего велоконя.

— Стой, стрелять буду! — совершенно не заморачиваясь хоть какой-нибудь логикой, гаркнул мне коротко подстриженный вояка в полевой форме, тут же направивший в мою сторону ружьё, когда бодро выскочил с пассажирского места.

Глядя на оружие, я с неудовольствием убедился, что мои опасения по поводу запасов такового, только что оправдались самым натуральным образом.

Я осторожно положил велосипед на землю, медленно поднял руки и остался стоять, хотя успел до их прибытия дезактивировать магическое подавление.

— Кто таков, я спрашиваю⁈ — наслаждаясь властью, угрожающе рыкнул боевик.

— Моя Нгома. Моя студент!

— Чего⁈ Почему этот — чёрный? — вояка с недоумением оглянулся на своих товарищей. — Ты цыган? Индус? Или этот, как его, мавр? Говори, урод! Или болеешь чем?

— Моя не понимать. Моя студент! — я испугано выпучил глаза, искренне реагируя на угрозу.

Из машины вышли ещё двое, которые не размахивали оружием и смотрели не сердито, а скорее с любопытством.

— Да это ж негр, Демидка, я тебе про такое рассказывал.

— Ты непонятно рассказывал, — не переставая смотреть на меня, недовольно отгрызнулся тот, что с оружием. — Чего тебе надо, студент?

— Моя из Кения, — я осторожно махнул рукой в сторону гипотетического юга. — Студент. Нада господина Вьюрковский. Производственная практика.

— Студент, производственная практика, к барину, — задумчиво повторил мои слова водитель. — Да опусти ты ружьё, Демид, не видишь, он не вооружён. К тому же перед неграми неудобно.

— Почему это неудобно?

— Решат, что мы дебилы конченные.

— А мы разве не…

— Лучше заткнись, ладно? Да, может у тебя самовар и посвистывает, но негры-то этого не знают.

Демид с разочарованием опустил ружьё, но я остался стоять с поднятыми руками, резонно понимая, что оружие в руках вояки никуда не делось. Водитель с понимающим сочувствующим вздохом попросил меня руки опустить.

— Как тебя зовут, студент?

— Моя Нгома.

— Нгома — это имя?

— Моя имя Нгома, — я, словно согласный со всем болванчик, закивал головой.

— Дурацкое имя.

— Моя не понимать. Моя недавно студент. Моя идти хозяин земли вождь Вьюрковский.

— Умер наш Вьюрковский. Убили его, враги убили.

— Моя не понимать… Вьюрковский. Студент. Практика!

Я искренне надеялся, что он не спросит, что там за практика такая. А, хотя, чуть что — сошлюсь на языковой барьер.

— Умер. Смерть, амбец, баста, карачун, каюк, кирдык, конец, — они показали мне жестами умирание и покойника, что было бы достаточно забавным в другой ситуации.

— Махатцеле?

— Забавный у вас, у негров, язык. Ну да, полное махатцеле произошло. Каюк.

— Вождь каюк? Нет вождь?

— Каюк, — снова закивали они, где-то даже довольные что мы что-то поняли и языковой барьер в моменте преодолели.

— Нет вождь, — я, на мой взгляд неестественно (ну не актёр я!), расстроился.

— Есть новый вождь. У нас, там, — они показали куда-то в поля и мне это показалось презабавным, потому что город был в другой стороне.

— Студент. Практика, — завел ту же шарманку.

— Сейчас «этим» вообще не до студентов, — третий боевик дёрнул за рукав водителя. — Ты на кой хрен его тащишь к нам?

— Ну, прикольно же. Негр живой, мужики хоть посмотрят.

— А если он шпиён? — насупился «третий».

— Этот? — неверяще хохотнул водитель. — Типа незаметный? Да он же тупой, как ребенок, слов наших не знает, заблудится.

— Тем более нафиг он не нужен, нашёл время для гостей из Африки!

Я стоял с непонимающим видом.

— Вождь каюк. Моя уходить? — сгримасничал я.

— Да, да, вали, — великодушно взмахнул рукой третий боец.

— Твоя уходить. Приходить через месяц, ладно? — скорректировал ответ водитель, хотя практически, если отталкиваться от того, что я якобы не понимаю, то это мало что меняло.

— Месьяц? Что есть месьяц?

— Ну… месяц. У вас там в Африке нет месяцев?

— Уходить, приходить… два дня? — я показал пальцами слово «два».

— Не два, больше!

— Не два? Три? — я понимающе растопырил три тёмных пальца.

— Да, блин!!! — ужасно расстроились прекрасно подготовленные военные полиглоты.

Они сами стали показывать пальцы, в частности потребовались все пальцы этих горе-толмачей. Я, осторожно показывая пальцем на их пальцы, зверски морща лоб и закатывая глаза, пересчитал необходимое количество дней.

— Моя понять! Моя уходить, приходить через «амис»!

— Во-во. Он самый, амис. Уходи, давай, кыш! — Демид изрядно раздражённо показывал жестами, что мне следует немедленно улететь, словно я голубь.

Я кивнул и улыбнулся. Зубы у меня были белыми как арктический снег, это специальная обработка господина По, чтобы приблизить меня к образу негра.

Боевикам моя улыбка понравилась, и они стали её живо обсуждать.

— Ладно, Нгома! Ехать! Туда! У-ух-ух.

Под их пристальными взглядами я сел на велосипед и, покрываясь холодным потом (не ездил сто лет), кое-как поехал, виляя рулём и боясь, что меня в любой момент остановят или я напротив — шлёпнусь как жаба о бетон.

И хотя у меня на самый крайний случай оставался ещё Шило, мне удалось проехать почти километр. Крутил тугие педали, не оборачиваясь, стиснув зубы и глухо матюкаясь на низко посаженное седло, прежде чем я оказался в низине, в лесочке, остановился и, тяжко сглотнув, активировал Шило и перенёсся вместе с грёбанным велосипедом в лес (может быть, даже полный чудес, мать его!) на Изнанке. Уже оттуда Шило, любезно повинуясь моей просьбе и откликаясь чем-то вроде утомлённого ворчания, переместил меня в китайский квартал в лавку дядюшки По.