Из хвоста отряда раздался громкий демонстративный вздох. «Ох, механизмы — это ко мне. Что там за сверхсложный замок?» — произнес Цедрус надменным тоном, стараясь протиснуться в узком коридоре, сначала между Володусом, затем Малдусом, почти застревая на самых узких участках. В конце концов, Цедрус добрался до Грома с гордостью на лице, которая все еще скрывалась под маской, но глаза его говорили сами за себя.

«Ну и что здесь?» — Цедрус наклонился к замку с интонацией усталого знатока. — «Здесь нужен свет поярче», — сделал он «экспертное» заключение.

«Да ты что? Правда? Может, ты еще расскажешь нам, что дверь открывает какой-нибудь ключ?» — саркастически язвил Гром, усталый от заносчивости Цедруса.

«Пока что нам нужен только свет. Малдуст, ты ближе к Володусу, зажги пламя, не говори только, что не умеешь», — сказал Цедрус.

«Нет!» — резко отрезал Малдуст. — «Вы смеетесь надо мной! Я ничего делать не буду!»

«Но это же в наших общих интересах, Малдуст! И никто не смеется над тобой, с чего ты взял?» — ответил Цедрус.

«Вот этот ярмарочный фокусник», — указал Малдуст на Володуса, — «он уже надоел выставлять меня дураком перед вами. Пусть извинится, иначе я ничего делать не буду. Мне все равно, будем стоять здесь, пока весь Стурлур не обрушится нам на головы.»

«А, уважаемый Малдуст. Вы здесь самый могущественный волшебник, а я — легковерный хулиган», — произнес Володус с притворной почтительностью. — «Простите за дерзость. Будьте так добры, помогите нашим друзьям справиться с дверью, и мы двинемся дальше».

Малдуст снова выполнил трюк, и его рука запылала огнем.

«Вот! так лучше! И впредь помни, что я уважаемый старейшина истерлингов, который воспитал не одно поколение вождей», — произнес он величественным тоном, освещая пространство для Цедруса.

Цедрус посмотрел на замок, а затем медленно перевел взгляд на Грома, рассматривая его с пренебрежением.

«Подойди-ка сюда. Этот хитроумный замок оказался тебе не по силам?» — произнес он, указывая пальцем на кольцевую дверную ручку, припаянную к засову на двери. Достаточно было просто потянуть вниз за кольцо, чтобы металлический засов приподнялся и вышел из паза.

«Не понимаю, я что, растение? Как я мог не заметить этого?» — подумал Гром про себя. — «Открыл? Молодец. Идем дальше, нечего время терять».

Окруженные мрачной тишиной, отряд вышел за дверь и оказался в просторном коридоре. Стены, изначально каменистые и грубые, теперь несли на себе следы истории предков степных вариагов.

Коридор разветвлялся на множество узких троп, ведущих в неизвестном направлении. По одной из таких троп они, очевидно, пришли сюда. Это место было лишено света; единственным его источником служили пылающие ладони волшебников. Свет от их рук рассеивал темноту, создавая игры теней и отражений на стенах. Вдоль периметра коридора стояли жаровни с лежащей в них смолой. Осознав, что их усилия недостаточны, чтобы осветить каждый уголок этого места, Малдуст и Володус поспешили зажечь жаровни. Очертания пещерных рельефов и каменных выступов, отраженные в пляшущих отблесках огня, создавали иллюзию живых сил, пробуждающихся в темноте.

«Поразительно! Этот стиль… Вариаги уже сотни лет его не используют», — заметил Малдуст, указывая на стены. Мозаика, выгравированная и поистершая временем, не встречалась нигде в городе. Строители степных вариагов отошли от этой замысловатости в угоду практичности, и если позволяли себе подобное изящество, то только внутри дворцов или храмов. Но во всем Стурлуре, что один, что второй были единственными в своем роде.

«Да, красиво, но мы не на экскурсии здесь. Нам нужно уходить», — послышался голос Цедруса.

«Первая по-настоящему светлая мысль за сегодня от тебя», — подхватил Гром. — «Алатар, ты привел нас в эти тоннели. Из этого коридора несколько направлений ведут непонятно куда. Какой из них наш?»

Гром обернулся к Алатару, который все это время оставался позади и молчал. Губа пирата дрогнула от удивления, когда он заметил, что Алатар, опустив голову, прижался к стене в полулежащем состоянии.

Гром сразу же подбежал к синему магу и позвал остальных. Алатар был жив, но очень слаб. На его одежде отчетливо выделялось пятно крови от раны, которую он до этого скрывал. Объединив усилия, они оказали ему помощь, и даже Володус на этот раз сохранил серьезное выражение лица, не осыпая Малдуста колкими замечаниями.

Алатара положили в удобное положение рядом с жаровней, чтобы ему было теплее. Он был в сознании, в его глазах иногда мерцало синеватое свечение. Ему дали попить свежей воды из бурдюка и немного времени, чтобы прийти в себя. Через некоторое время нависшую тишину нарушил его голос:

«Спасибо вам… Простите, что не сказал раньше. Нам… нельзя было медлить. Со мной все будет в порядке. Здесь… не самое уютное место, но, уверен, на какое-то время мы в безопасности. Давайте переведем дух прежде, чем идти дальше. Я знаю дорогу».

Несмотря на ужасный вид и слегка дрожащий тембр, голос Алатара все еще внушал уверенность. В этом темном коридоре, среди пылающих жаровен, дарующих тепло, действительно было безопаснее, чем на поверхности в Стурлуре, где по-прежнему продолжалась резня. Остальным тоже не помешал бы краткий отдых. С момента покидания таверны не было ни единого момента, чтобы перевести дух, и поэтому, учитывая обстоятельства, они приняли общее решение сделать недолгую передышку.

§4. Шани и Дуф разграбление Стурлура

Проломив грудину вариага мощным ударом своего молота, Дуф одолел последнего противника в казарме городской стражи. В воздухе витал тяжелый запах меди и железа, смешанный с ароматом пролитой крови. Стены, запачканные черными следами сражения, молчаливо свидетельствовали о бедствиях, обрушившихся на это место. Сгустки пыли, поднятые в хаосе борьбы, все еще кружили в воздухе.

На полу были разбросаны тела поверженных стражников, словно куклы. Их доспехи были искажены вмятинами и царапинами от разнообразного оружия. Лужи крови образовывали красные пятна, покрывающие пол, как мрачное ожерелье смерти. Некоторые стражники все еще держали в руках свои мечи, однако эти предметы теперь казались бесполезными, брошенными на произвол судьбы. Разбросанные щиты, сломанные мечи и поврежденные доспехи вписывались в этот мрачный пейзаж, напоминающий о том, что здесь, в одном из оплотов городского порядка, свой последний бой приняли те, кто был призван защищать свой город.

«Вот что мне нравится в молоте Шани: в отличие от секиры, которую предпочитают мои сородичи, к нему гораздо меньше прилипает всякой грязи от врагов. Когда секира прорубает доспехи, она вонзается глубоко в тело, и лезвие остается в крови. А вот молот — он сшибает врагов с ног, иногда даже не разрушая доспехи, но стирая кости в порошок. Ха-ха-ха!» — с удовлетворением произнес Дуф, находясь в отличном настроении после боя.

«Ну, судя по состоянию твоего молота, похоже, что твое предположение не совсем верно», — кокетливо улыбнулась Шани, заметив капающую кровь и прилипшие лоскуты кожи на оружии Дуфа.

«А? Да это всё из-за того, что эти степняки никогда не видели нормальных доспехов! Ходят в каких-то обмотках, и, конечно, моё дробящее оружие разорвет их на куски. Если бы они носили тяжелые латы, как один крупный орк, с которым мне довелось сражаться в одной из битв давным-давно, ты бы поняла, о чем я».

«Насколько я знаю, большинство орков не носят тяжёлых доспехов, порой им и без них сложно передвигаться».

«Да, но некоторые из этой злобной расы обладают великолепным телосложением, даже не каждый гном может сравниться с такой мощью. Я лично видел целый полк таких существ в доспехах во время битвы у одной горы, но название которой я… Забыл», — вспомнил Дуф Битву Пяти Воинств, когда упомянул полк тяжелой пехоты орков Гундабада.

«Я имела в виду, что тебе все равно пришлось бы сражаться чаще с менее угрожающими гоблинами и орками, чем с теми, о которых ты упомянул. И твой молот все равно бы нуждался в тщательной чистке к концу битвы», — заключила Шани.