Из-за доступности этого места хан не уделял особого внимания его благоустройству. Со временем двор утратил своё величие и стал напоминать обычную городскую площадь с несколькими торговыми палатками и неказистыми хозяйственными постройками, больше похожими на заброшенные сараи.

Алатар с группой укрылись у стены неподалеку от ворот. Перед ними, словно на ладони, раскинулся весь двор. У самого здания дворца возвышались широкие каменные ступени, ведущие к громадным воротам самого здания. На каменной площадке, расположенной перед воротами, могли свободно разместиться несколько десятков человек.

Сейчас на этой площадке стояли вожди племён истерлингов, приглашённые на совет. Среди них выделялся Улдор, глава племени Дракона, с которым Малдуст был связан последние тысячу лет. Вместе с ним присутствовали Великий змей Кхузаймах, верховный правитель Харада, и сам хан Юватха, правитель степных вариагов и Стурлура. Возле них находилась личная стража — змеиная гвардия Кхузаймаха, отборные воины Вастаки у истерлингов и гвардия вариагов у хана Юватхи.

Перед вождями властно расхаживал высокий черный нуменорец. Его статная фигура в рваном красном плаще и вычурном железном шлеме, напоминавшем корону, придавала ему ещё больше надменности. Он обращался к собравшимся вождям не как к могущественным лидерам Юга и Востока, а как к несмышленым мальчишкам.

«Что ты здесь устроил, Юватха? С каких пор ты решил, что вправе созывать подобные „советы“ без одобрения Темного Властелина? Неужели ты полагаешь, что Великое Око ослепло? Или думаешь, что у него не хватает времени следить за своими же землями? Ты глупец, хан, и за твою глупость сегодня кровью платит твой город», — произнес нуменорец низким, угрожающим тоном. Его властный голос разносился по двору, доходя до Алатара и его спутников.

«Я… я исполняю все свои обязательства перед Всевидящим Оком, нашим господином, нашим владыкой», — с дрожью в голосе ответил Юватха.

«Наши предки заключили союз с Сауроном тысячи лет назад. Мы, племя Дракона, верно храним эти традиции. Уже сотни лет его посланники не посещали Мистранд, но мы помним условия союза. Темный Властелин гарантировал неприкосновенность правителям, присягнувшим ему на верность. Ты не посмеешь поднять руку ни на Юватху, ни на кого-либо из присутствующих вождей», — смело воскликнул Улдор, вождь истерлингов. Он единственный не дрожал перед черным нуменорцем.

Улдор краем глаза заметил Малдуста, наблюдавшего за ним издалека. Их взгляды пересеклись, и вождь тонким жестом дал понять, что Малдусту не следует вмешиваться. Малдуст, хорошо знавший своего старого ученика, сначала колебался, но затем решил последовать совету и оставаться в тени.

Гром, даже со спины, узнал черного нуменорца. «Агандаур… Чудесно. Похоже, жизнь становится всё веселее,» — подумал он с сарказмом, вспоминая приказ о баллистах. Теперь его временные союзники из таверны были для него единственным шансом на спасение из Стурлура.

«Чего мы ждём? Где выход?» — прошептал Цедрус.

«Нас отделяет от него всего лишь несколько десятков элитных воинов и этот, чертов здоровяк», — ответил Гром, обращая особое внимание на того, кто отправил его в этот город.

«Ну и что? Проскользнём мимо них или перебьём», — уверенно ответил Цедрус, с лёгкой ноткой высокомерия.

«Ты смерти ищешь, „Цитрус“? Иди вперёд, а я с удовольствием посмотрю на твою глупую кончину в безопасном месте», — усмехнулся Гром, нарочно перековеркав его имя.

«Смотрите, вон там, на земле, лежит человек в синем балахоне, в точности, как у тебя, Алатар», — вдруг заметил Володус, указывая на бездыханное тело.

На дворе, помимо тела, на которое указал Володус, лежали десятки других безжизненных тел простых горожан, среди которых он также заметил торговца, с которым прибыл в город. Очевидно, многие надеялись на защиту своего правителя во время хаоса, что охватил город, но горькая истина была в том, что и он сам нуждался в защите не меньше остальных.

«Это Палландо», — тихо произнес Алатар.

«Он жив?» — с тревогой спросил Малдуст.

«Не уверен, похоже, не дышит», — ответил Володус, склонившись к телу.

Тем временем Агандаур, полностью проигнорировав слова Улдора, продолжил свою речь, обращаясь к остальным вождям:

«Вы все — жалкие марионетки. Ваша власть иллюзорна, а жизнь скоротечна. И на твоём примере я это докажу», — произнёс он, устремив свой презрительный взгляд на Великого хана Юватху.

После этих слов Юватха рухнул на колени, его дрожащая фигура вызывала отвращение у других вождей, привыкших видеть правителей равными себе. Казалось, что в этом унижении хан окончательно утратил своё достоинство. Но неожиданно внимание Агандаура переключилось на другого — Великого Змея Кхузаймаха, вождя Харада. Черный нуменорец указал мечом в его сторону, и, кивнув, велел змеиным стражам обнажить оружие. Подчинившись безмолвному приказу, стражи с холодной решимостью пронзили своего предводителя. Кхузаймах, истекая кровью, рухнул на колени, ещё живой, но тяжело раненый.

Правители южных и восточных земель не могли осмыслить случившееся. Что было более поразительным: внезапный гнев черного нуменорца, который внезапно обратился на Кхузаймаха вместо Юватхи, или то, что элитная личная стража Великого Змея предала его по одному лишь знаку Агандаура?

Из всех присутствующих только Улдор, вождь истерлингов, не испугался, а ощутил праведный гнев.

«Что ты себе позволяешь⁈ Наш народ не простит ни тебе, ни твоему господину этого предательства!» — в ярости выкрикнул Улдор.

«Народ?» — с едва заметной насмешкой и презрением повторил Агандаур. — «Люди верят в то, что видят, но часто ошибаются. Сегодня они увидели, как Великий Змей, приглашённый на мирный совет, привёл с собой не только змеиную гвардию, но и целый легион харадрим. Они также услышали и запомнят звук его боевого горна, разнесшегося по всему городу. История запомнит этот день как неудачную попытку подлого змея Кхузаймаха предательством расширить свою власть. Однако, благодаря доблестным вариагам, поддержке истерлингов и преданным „чести“ змеиным стражам, которые не могли вынести подлость своего вождя, этот заговор был предотвращён. Так вы будете рассказывать об этом дне своему народу. Так эти события войдут в летописи.»

Некоторые вожди сразу поняли смысл этих слов и приняли его, другие колебались, не решаясь возразить. Лишь Улдор продолжал пылать негодованием, ясно показывая, что не забудет и не простит произошедшего. Агандаур, посчитав, что один Улдор не представляет серьёзной угрозы, и что его смерть лишь усложнит ситуацию, продолжил игнорировать его.

Затем черный нуменорец перевёл взгляд на воина в чёрном балахоне, скрывающем его лицо.

«Хашшарий, покончи с ним» — приказал он.

Воин, до этого стоявший неподвижно, скрестив руки на груди, обнажил два изогнутых клинка, спрятанные под одеждой, и подошёл к истекающему кровью Кхузаймаху. Возложив клинки крестом на его плечи, он взглянул на Агандаура, ожидая подтверждения. Нуменорец едва заметно кивнул, и клинки Хашшария мгновенно разрубили шею предводителя Харада.

Голова Кхузаймаха с глухим звуком упала на землю, а его тело несколько раз дёрнулось в последних судорогах. Кровь хлынула из раны, окрашивая каменную площадку и ступени в алый цвет. Так завершилась жизнь Великого Змея, став трагическим и неожиданным финалом для того, кто был символом могущества южных земель.

Хашшарий сумел перехватить корону с головы Великого Змея, прежде чем она успела упасть на землю, и немедленно передал её Агандауру.

«Прекрасно, что среди харадрим все ещё есть достойные вожди, ценящие нерушимые узы союза», — произнёс Агандаур с усмешкой, подозвав к себе харадрим, покрытого разноцветными татуировками. Это был вождь племени укротителей муммакилов, которому он вручил корону Кхузаймаха. «Хараду нужен верховный вождь. Мы же не хотим погружать страну в хаос, только что объединившуюся после племенной вражды», — добавил он, хищная улыбка не сходила с его лица.