Все попытки отвязаться от представителя страны, ведущей в сфере современных технологий, оказывались тщетными, пока, уже перед самым закрытием, на горизонте не появился Гена.

Он смекнул, что к чему, и, «оседлав» своеобразие японской культуры, технично исчез вместе с её представителем, появившись уже в отеле и без гражданина страны восходящего солнца.

Ира вздохнула с облегчением.

– Ничего не имею против Японии, но раскрывать карты её уроженцу не входит в мои планы.

– А нам-то хоть раскроете? – спросил измотанный непониманием Рябоконь.

– Частично, да.

– Ирчик, а почему только частично? – поинтересовался Гена.

– Если честно, то лишь потому, что не хочу остаток своих дней провести в психушке, господин Логинов.

Кто-то из «главных коней» было хихикнул, но враз заткнулся, немедленно попав под перекрёстный огонь взглядов Гены и Радного.

– Значит, мне ты потом расскажешь всё?

– Ген, не думаю, что в этом будет необходимость. Сам поймёшь. Идея-то твоя!

– Ирчик, помилуй, я и не предполагал, что из-за моего пристрастия к реликтовым культурам ты полезешь в непроходимые дебри и до полусмерти напугаешь руководящий персонал Стасовой фабрики.

Из последнего заявления Ира заключила, что «кони» успели пожаловаться Гене на неугомонность её натуры.

«И не догадывалась, что инженеров и дизайнеров можно напугать новым оборудованием», – подумала она и принялась излагать, что и зачем пыталась выяснить сегодня по поводу возможностей станков, представленных на выставке.

Радный и Гена, судя по выражению взглядов, не поняли ничего. Главный дизайнер, казалось, смутно что-то догонял.

Выслушав всё, главный инженер задал Ире несколько вопросов понятных не более чем и предыдущая Ирина речь. После этого они вступили в длинную дискуссию, из которой все остальные уловили только одно: оба говорят на русском языке.

– Ирина, хоть убейте, не могу понять, зачем всё это, если результат будет такой же? – изрёк Рябоконь первую фразу, имеющую общедоступный смысл.

– Нет, не такой же. Незаметные глазу искривления плоскостей заметны телу, которое, в одном случае, устаёт быстрее, а в другом – способно функционировать в оптимальном режиме гораздо более длительное время, при этом испытывая приятные ощущения бодрости.

– Ирина, я, как Вы понимаете, знаком с эргономикой, и для соответствия её требованиям, подобные чрезмерно утончённые изыски абсолютно ни к чему.

Я знаю, – не давая Ире вставить слово, спешил выказать свою компетентность Рябоконь, – Вы сейчас скажете, что коль уж новейшие разработки обладают такими техническими характеристиками, значит, в них есть практическая необходимость, так?

Но я Вам отвечу, – вновь не давая Ире вставить слово, спешил выказать свою компетентность Рябоконь, – что любое оборудование делается с запасом возможностей и прочности.

– Именно на это я и рассчитывала. Видите ли, до сегодняшнего дня я не следила за новинками оборудования для мебельной промышленности, а потому, не имея достаточных знаний, могла только надеяться, что отвечающие моим требованиям функции в образцах нового поколения имеются.

То, о чём я говорю, это не совсем эргономика, точнее, совсем не эргономика. Вернее, эргономика, но иного порядка. В данном случае, учитываются не только особенности строения человеческого тела, и не столько. В гораздо большей степени имеет значение организация пространства в принципе.

– Вот теперь я вообще ничего не понимаю! – рявкнул Рябоконь.

– Короче, Вам когда-нибудь приходилось сидеть на пеньке, с виду совсем обычном, и чувствовать себя гораздо комфортнее, чем в самом удобном, самом совершенном, с точки зрения эргономики, кресле? – пытаясь сохранять дружелюбный тон, спросила Ира.

Радный пронзил её взглядом.

– Мне приходилось, – медленно проговорил он.

– Где, если не секрет?

– В Сибири. В тайге. В избушке старухи-знахарки.

– Спасибо, – кивнув, поблагодарила его Ира. – Любой объект определённым образом организует пространство. Этим можно управлять за счёт искривления плоскостей и изменения наклона и соотношения их осей.

– Ирина, а Вам не кажется, что это – нечто из области мистики? – спросил Белоконь.

– Нет, не кажется. Я точно знаю, что это из области мистики, если термин «мистика» понимать как практику, направленную на единение с Абсолютом, на существование в согласии с Глобальными Законами Вселенной. Просто нет ничего удивительного в том, что параметры – в данном случае пространственные – можно просчитать и задать для объекта.

– Вы уверены, что неграмотная старуха из тайги способна к подобным вычислениям? – усмехнувшись, съязвил Рябоконь.

– Нет. Она это просто знает. Чувствует.

– Каким же образом?

– Точно таким же, как вы чувствуете, знаете скорость приближающейся машины, когда переходите дорогу. Для практического владения знанием необязательна вербализация информации или перевод её в какие-либо другие, скажем, цифровые символы.

Гена отрешённо улыбался. Радный перестал сверлить взглядом Иру и направил его в неведомую даль. Его глаза искрились.

Рябоконь переводил дух и готовился к новым нападкам, а Белоконь ринулся в атаку:

– Ладно, предположим, Вы меня убедили, но есть ещё один вопрос, который, вообще-то, должны задать, как мне кажется, Станислав Андреевич и Геннадий Васильевич, – он посмотрел на них.

– Интересно, интересно! – Гена уже предвкушал нечто, притом зная, что именно.

– Так вот, вопрос. Как мы объясним доступным образом потребителю, что наша новая коллекция прям вся такая распрекрасная и нужно непременно покупать только её, а? Как мы построим рекламную кампанию?

– Да-да, Ирина Борисовна, как? – Гена откровенно веселился.

– Точно так же, как и любую другую, – бесстрастно ответила Ира.

– Ирина, но ведь на её производство будут затрачены значительные средства, и она, по вашему мнению, будет обладать прямо-таки фантастическими свойствами. Это ведь нужно как-то отразить. Ведь обидно, если мы тут так постараемся, а покупатель пройдёт мимо.

Ира улыбнулась.

– Во-первых, мы, само собой, придадим ей привлекательный внешний вид…

– Вот!!! Так может, только им и ограничиться? И не морочить себе голову?

– А во-вторых, – продолжала Ира, не обращая внимания на едкое замечание, – если перед Вами, как перед дизайнером, поставить два внешне одинаковых стула, один из которых будет выполнен с не фиксируемыми глазом искривлениями плоскостей и изменениями наклона и соотношения их осей, и попросить найти «десять отличий», Вы их не обнаружите.

Но если Вы просто зайдёте в помещение, где будут стоять оба эти стула и Вам предложат сесть, Вы инстинктивно, не задумываясь, сделаете выбор в пользу стула, пространственно более удачно организованного. За редким исключением, люди прекрасно видят и чувствуют такие вещи, хоть и не отдают себе в этом отчёта.

То есть, специальные свойства нашей мебели мы рекламировать не будем. Они в этом не нуждаются. И, следовательно, мы не будем оповещать о них конкурентов.

– Браво, Палладина! – Гена зааплодировал.

Радный присоединился к нему.

– Хорошо, ну а как мы будем делать эти расчёты? По какой методике? – вступил в бой Рябоконь.

– Неужели Вы думаете, что я сегодня измывалась над менеджерами и инженерами, не представляя, что мне нужно во всех тонкостях? Как только цеха будут готовы к выпуску, я предоставлю всю необходимую документацию по технологическому процессу. Естественно, самих методик расчётов Вы не получите на том основании, что это – моё know-how.

– Ирина… – начал Белоконь.

Радный оборвал его:

– Всё! Хватит. Завтра тяжёлый день. Всем спать.

Ира испытала приступ благодарности Радному, потому что собрание проходило в её комнате, лишая возможности свалить самой.

Гена хотел задержаться, но Радный и его уволок.

Следующие два дня пролетели в напряжённом, но спокойном рабочем режиме.