При въезде в райцентр Пеликанов сбавил скорость и злобно выругался:

– Ну, с-сука Федя!.. По-дружески всучил за два лимона неисправный инструмент, которому в базарный день грош цена. Убивать таких друзей надо!

– Ты что наделал, командир? – с трудом приходя в себя, спросил Шерстобоев. – Зачем девушку угробил?

– А кто ее, шалаву, приглашал на пир победителей?

– Это дочь моего шефа.

– Ну и хрен с ней! Мне все равно коньяк или мадера, водка или красное вино…

– Тебе все равно, а мне накладно, – перебил Шерстобоев. – Шеф оплатил заказ. Теперь потребует с меня вернуть деньги.

– Давай и его пустим в расход.

– Офонарел от крови?

– Отнюдь. Я профессионал-убийца с высшим образованием. Пять лет военные педагоги вдалбливали в мою голову: «Если враг не сдается, его уничтожают».

– Не путай кислое с пресным.

– Помолчи, Тима. Яйца курицу не учат…

Райцентр проехали, не обмолвившись ни словом. Шерстобоев был настолько ошеломлен случившимся, что, как ни старался, не мог одолеть нервную дрожь. Выехав на магистральную дорогу, Пеликанов вновь погнал «Волгу» на пределе. Кинув прищуренный взгляд в зеркало заднего обзора, с ядовитой усмешкой спросил:

– Колотун одолевает?

– Окажись ты на моем месте, тоже бы заколотился, – мрачно проговорил Тимофей. – Не представляю, чем теперь оправдаться перед шефом.

– Скажи ему, что не успел подыскать исполнителя похоронного марша. Другие, мол, обиженные негодяем, опередили. Поквитались с ним и попутно дочку жахнули.

– А деньги, спросит, куда дел?

– Деньги – не проблема.

– Для тебя. Мне же придется теперь целый год вхолостую отрабатывать, – солгал Шерстобоев.

– Не прибедняйся. Насколько я приметил, квартира у тебя славно оборудована. Не нищим живешь.

– В квартиру вложены все мои доходы за службу в Приднестровье и в Чечне.

– Я прошел горячих точек больше тебя, но ничего не имею, – Пеликанов тяжело вздохнул. – Живу, как в песне… Враги сожгли родную хату, убили всю мою родню…

– Разве я виноват в твоих бедах?

– В России виноватых не бывает. Здесь есть лишь один вечный вопрос: «Кто виноват?»

– Говорил ведь тебе, давай выждем более удобный момент.

– Тима, мне некогда ждать. Угрозыск того и гляди сядет на хвост.

– Ты же профессионал. Ушел бы от любого розыска.

– Это бабушка надвое сказала… – Пеликанов задумался. Неожиданно он достал из кармана пакет с деньгами и, не оборачиваясь, кинул его Шерстобоеву. – Возьми, Тима, эти проклятые лимоны. Хочешь – отдай их шефу, хочешь – замыль себе. Дело твое.

– Ты чего, командир?.. – растерялся Шерстобоев.

– Ничего. Нутром чую, что одной ногой уже стою на том свете, а там, как говорят попы, другие ценности. Не считай, Тимоша, меня поганью и, если услышишь о бесславном финише бывшего командира, помяни заблудшую душу добрым словом. Кроме тебя, никто этого не сделает. Слишком много я нагрешил.

– Не умирай раньше времени.

– Мое время давно пришло, да Господь зазевался…

В Новосибирск въехали молча.

– Что-то руль в сторону ведет, – вдруг сказал Пеликанов. – Взгляни на правое заднее колесо.

Шерстобоев, приоткрыв дверцу, выглянул из машины:

– Наполовину спустило.

– Твою мать! Где тут ближайшая шинно-ремонтная мастерская?

– В пригороде, только что проехали. Разворачивайся, успеешь на полуспущенном докатить.

Пеликанов, прижав машину к обочине, остановился:

– Вылазь, Тима, и прощай…

Дальше Шерстобоев поехал на удачно подвернувшемся такси. Настроение было гнетущее. Пугала не столько встреча с Ярыгиным, сколько соучастие в убийстве Надежницкого и Лины. Мысли упорно крутились вокруг того, что в случае ареста Пеликанов вряд ли всю вину возьмет на себя. Да и следователи не такие простаки, чтобы поверить киллеру на слово. Докапываясь до заказчика, они наверняка в первую очередь раскопают посредника. Спасительным казался лишь один выход: ликвидировать киллера. Сам Тимофей на такой шаг не решился. Вспомнил слова Копалкина: «Зря ты согласился на пятнадцать лимонов. Я, не задумываясь, за десять замочил бы любого жирующего богатея».

На перекрестке перед Домом офицеров таксист затормозил у вспыхнувшего красным огнем светофора. Возле парадного входа в Дом стояла фиолетовая «девятка». Приглядевшись, Шерстобоев по госномеру узнал полковничью машину и тут же увидел Копалкина. На углу перекрестка Федя вроде бы переругивался с дородной лотошницей, торговавшей игрушками. Пока Тимофей расплачивался с таксистом и переходил улицу, Копалкин подошел к «девятке». В руке у него была маска смеющегося арлекина.

– К какому маскараду готовишься? – спросил Шерстобоев.

– Сдуру стал примерять на свою морду да кровью измазал. Продавщица во все горло шум подняла. Пришлось купить, чтобы бузу не затевала.

– Откуда у тебя кровь?

Федя подул на палец с подсыхающей царапиной:

– В кармане об «Макарова» кожу содрал.

– Пистолет с собой?

– Всегда.

– Заряжен?

– Полная обойма.

– Хочешь десять лимонов?..

Копалкин насторожился:

– Кого мочить?

– Пеликанова.

– Ты что задумал, Тэтэ?!

– Автомат оказался неисправным. Командир пообещал заложить нас с тобой, – соврал Тимофей.

– Он, что, свихнулся?

– На тот свет ему захотелось, вот что. Если мало десяти, еще пять добавлю. Решай быстро.

– Да ну их на фиг, деньги.

– Могу «Рено» подарить, – в отчаянии сказал Шерстобоев. – Ты ведь мечтаешь о собственной иномарке…

В глазах Копалкина появился азартный блеск:

– Разыгрываешь?

– Дело слишком серьезное, чтобы играть.

– Когда оформишь дарение?

– Хоть завтра.

– Заманчиво.

– Решай скорее.

– Где искать Пеликана?

Шерстобоев торопливо рассказал о шинно-ремонтной мастерской. Копалкин глянул на часы:

– Полковник мой не меньше часа здесь пробудет. Я постараюсь управиться за полчаса.

– После с телефона-автомата позвони мне домой.

– Позвоню, жди…

Звонок раздался поздно вечером, когда не находивший себе места Шерстобоев стал уже терять надежду на благоприятный исход.

– Все в порядке, Тэтэ, – бодро сказал Федя. – Готовь дарственную.

– Почему затянул со звонком? – недоверчиво спросил Тимофей.

– По заданию полковника готовился в дорогу. Завтра мы с ним уедем продавать технику. Вернемся дня через три. Кстати, я где-то документы свои посеял.

– Без документов дарение не оформишь.

– Ладно, что-нибудь придумаем. Мне главное – иномарка. А документы в Барнауле любые достану. Не подведешь с отдачей «Рено»?

– Не подведу.

– Ну, будь здоров.

– Ты тоже не кашляй.

Близко к полуночи Шерстобоеву неожиданно позвонил Ярыгин и попросил его срочно приехать в клинику. Разговор телохранителя с шефом состоялся короткий.

– Объясни, Тимофей… Почему вместе с Надежницким погибла Лина? – будто задыхаясь, через великую силу проговорил Михаил Арнольдович.

– Я не успел договориться с ребятами. Нас кто-то опередил, – словами Пеликанова тихо ответил Шерстобоев и опустил глаза. – Деньги ваши целы. Могу завтра их вернуть.

– Какие деньги?

– Двадцать пять миллионов, которые вы перечислили на мой счет.

– О чем ты… Разве в деньгах смысл жизни… – Ярыгин скривил посиневшие губы в мучительной усмешке. – Кто заказывает музыку, тот за нее и платит…

По вмятинам от шариковой авторучки на предсмертной записке Ярыгина экспертам-криминалистам удалось «прочитать» отдельные слова и фразы сожженного банкиром письма. Судя по их содержанию, Михаил Арнольдович не поверил Шерстобоеву и перед тем, как покончить жизнь самоубийством, намеревался отправить районному прокурору повинную, но духа на это у него, видимо, не хватило.