Но вот ледорубы — это другое дело. Даже обычный человек, оказавшись на дирижабле, где им не место, удивился бы. Что уж говорить о юных магах, которые, казалось, видели всё, но не это. Их глаза расширились от удивления, а на лицах застыло искреннее недоумение.
— Ты что задумал? — тихо спросила Ада, её голос звучал настороженно, как будто она заранее предчувствовала что-то неладное. Она попыталась встать, но случайно задела сломанную руку Димы. Он, начав что-то говорить, прервался и застонал от боли, его лицо исказилось, а на лбу снова выступил пот.
— Хочу прогуляться, — ответил я как можно более непринужденным голосом, направляясь к двери. — Я ненадолго, не переживайте.
Эх, надо было взять пакет целиком, а ледорубы вытащить только в коридоре! Ну и что, что тогда пришлось бы вещи бросить там же, в коридоре — зато избежал бы всех этих взглядов и вопросом.
— Э-э-э… — протянул Дима, его голос звучал слабо, как будто он бредит. — Да стой ты!
Я нехотя остановился и посмотрел на него через плечо, чувствуя, как утекает отпущенное нам время.
— Эти твои херовины не выглядят надежно, — произнес Дима, морщась от боли. — Дай-ка на секунду.
Я немного колебался, но в конце концов протянул ему ледорубы. Дима положил на клинки руку, и она слегка засветилась, как будто магия пробуждалась в его прикосновении. Потом засветились и ледорубы тоже, их металлические поверхности начали переливаться, словно отдавая обратно впитанный свет.
— Так-то лучше… — выдохнул Дима, откидываясь на стену и закрывая глаза. На лбу у него блестела испарина, а дыхание стало глубоким, как будто он пробежал полумарафон. Я внимательно посмотрел на ледорубы, но не заметил никаких изменений, разве что их режущие кромки стали блестеть чуть по-другому, как-то… глубже, что ли?
— И что это было? — спросил я у Димы, пытаясь понять, что он сделал.
— Я их немного укрепил, — ответил он, не открывая глаз, его голос звучал ужасно устало. — Надеюсь, этого хватит. А то на вид они как из фольги, если честно…
— Ты структурник? — Ада посмотрела на него с недоверием, её брови сошлись домиком. — Я думала, что знаю всех структурников!
— Мало ли кто чего и кого не знает, — слабо улыбнулся Дима, и в его улыбке я заметил искорку гордости.
А я, пока она отвлеклась на него, выскользнул из комнаты. Не хватало еще, чтобы она начала меня отговаривать… Пусть даже сама не знает от чего. Женщинам это свойственно, даже молодым аристократкам. Пусть уж лучше свой просыпающийся материнский инстинкт на Диме вымещает, он этому только рад будет.
Я не собирался пользоваться дверями, через которые мы с Адой попали на борт. Во-первых, они закрыты. Во-вторых, это самое неудобное место для выхода. Мне придется пролезть всю гондолу, чтобы попасть на обшивку баллона.
Поэтому я быстро добрался до того места, где впервые увидел техника Стаса, и внимательно осмотрел стены и потолок. В рубке говорили, что Стас проверял метеостанцию, а ей нужен контакт с внешней средой для точных показаний. Кроме того, они упоминали, что у Стаса есть опыт выхода на обшивку, и я готов поспорить, что технический люк находится там же, где и метеостанция. Это же логично — зачем делать два выхода наружу, если можно обойтись одним?
Камень в груди потеплел, и я разглядел в полутьме то, что искал — едва заметную щель в потолке, замкнутую в квадрат. Это же люк! У него даже была складная ручка, которую трудно заметить, если не знаешь, что искать…
Я разбежался, взбежал по стене на три шага, оттолкнулся от нее и дотянулся до потайной ручки, слегка нажав на нее. Она не имела никаких датчиков, просто механическая. Щелкнув, она отошла от потолка, превратившись в небольшое кольцо, за которое нужно было потянуть. У экипажа наверняка есть какие-нибудь телескопические крючки для этого. У меня ничего такого не было.
Поэтому я снова взбежал по стене и снова отпрыгнул, но на этот раз — зацепившись ледорубом за кольцо. Под моим весом люк опустился, сверху полился яркий холодный свет, и выдвинулась лестница. Я быстро взбежал по ней и оказался там, где никто из будущих студентов стопудово не бывал.
Я оказался внутри баллона дирижабля. Или, точнее, в небольшой комнате с прозрачными стенами, которая находилась внутри баллона. Если бы я оказался в самом баллоне, я бы моментально задохнулся из-за водорода или чем там наполнен «би-би», а тут дышать можно было вполне нормально. Воздух был свежим (еще бы, он же прямо снаружи сюда поступает), и я почувствовал, как он наполняет мои легкие, остужая голову и придавая сил.
Сам баллон изнутри тоже был освещен, хотя я не увидел никаких источников света — светился сам воздух… Или, вернее, газ, наполняющий баллон изнутри. И это явно поработала магия. Освещение, скорее всего, сделано для быстрой оценки состояния внутри, но для меня это было важно по другой причине. Я понял, почему нельзя пойти простым путем и подняться к нужному клапану по внутренней, безопасной, стороне баллона.
Внутренний каркас дирижабля был сделан из тонких легких алюминиевых профилей, которые не выдержат вес человека, даже меня, и просто согнутся, а то и сломаются. Это логично — чтобы дирижабль поднимал как можно больше, он сам должен весить как можно меньше. Прочность ему не нужна, у него есть щит, о котором упоминал капитан, и на него вся надежда. Даже перегородки внутри баллона, разделяющие его на несколько отсеков, были сделаны из самого легкого материала — тонкого матового полиэтилена, который казался почти невесомым.
А вот снаружи обшивка покрыта металлическими листами, пусть и не толстыми, но создающими жесткую конструкцию, способную выдержать вес человека. Я уже видел, что она это может.
Ну и нельзя забывать все о том же газе, в котором пришлось бы лезть. Даже с дыхательным аппаратом вряд ли получилось бы провернуть такой трюк — уже через пару метров тяжелого подъема потребность тела в кислороде вырастет настолько, что никакой аппарат не вытянет.
Но, как говорится, нет худа без добра — благодаря яркому магическому освещению я заметил вверху, в самой макушке баллона, тот самый клапан, который мне нужно было открыть. Эта конструкция, похожая на старую деревенскую колонку, просто не могла быть ничем иным. К ней по осевой линии баллона тянулись длинные медные трубы, свободные концы которых свисали в резервуары с газом. Да еще и расположено всё это прямо над прозрачным помещением — чтобы, если и придется лезть, минимизировать расстояние. И чтобы было видно, куда именно надо долезть. Все продумано.
На стене я также увидел большую красную кнопку с надписью «Аварийное открытие газового клапана», но я даже не стал её нажимать. Не хотелось терять время, ведь я уже слышал, что этот контур тоже не работает. Ее уже нажала добрую сотню раз, готов поспорить.
Кроме кнопки, в комнате было еще несколько интересных вещей — люк в стене, явно ведущий наружу, та самая метеостанция, дисплей которой тревожно мерцал красным, показывая критические значения всех параметров. И самое интересное — несколько альпинистских обвязок, уже прикрепленных к моткам толстой статической веревки. Страховка!
Не теряя времени, я быстро натянул на себя одну обвязку, подогнал её по телу и вытянул из отверстия в стене пару метров страховочной веревки. Для проверки я резко дернул её и убедился, что веревка моментально заблокировалась, словно её кто-то за стенкой схватил за конец. Там, похоже, такой же механизм, как в автомобильных ремнях безопасности — пока тянешь медленно, всё отлично, но при резком рывке она блокируется. То, что нужно для страховки, можно смело пристегиваться и открывать люк.
Ветер и дождь ворвались в помещение, как отряд ОМОНа в наркопритон. Комнатку сразу же выстудило, и даже яркий свет будто потускнел перед этой стихией. Я прикрыл глаза рукой и высунул голову наружу.
Тугие струи дождя тут же ударили по голове, но, к моему удивлению, вода оказалась не холодной, а скорее теплой. Это было неожиданно приятно, и я почувствовал, как напряжение в теле немного ослабло. Вот и отлично — так я буду уверен, что мои мышцы, которые еще не до конца восстановились после тренировки, не сведет судорогой во время восхождения.
