В лето Господне 1190 Мелих, сын султана, с войском, состоявшим из пятисот тысяч всадников[291], выступил навстречу [императору] и послал к нему вестников со словами: «Возвращайся! Что ты думаешь делать, когда у меня знамен больше, чем у тебя воинов?» И когда император подошел к какому-то мосту, турки оказались и спереди и сзади. Но герцог разбил находившихся впереди, а император перебил большую часть находившихся сзади; таким образом все войско перешло через мост. Затем огромное и неисчислимое полчище турок окружило со всех сторон войско христиан, так что на протяжении всего пути они ожесточенно сражались и днем и ночью в течение четырех недель, и пищей христианам служила только конина. И они не находили воды ни днем и ни ночью, пока, наученные неким пленным турком, томимые жаждой и голодом, не отыскали соленую воду.

На другой день они расположились лагерем в садах Иконии, города Исаврии. Отсюда император отправил султану послание, спрашивая его, доставит ли он провиант или нет. Султан ответил, что он предоставит провиант; но так как он запросил за него слишком дорогую цену, христиане приготовились к сражению. И поскольку приближалась пятница трехдневного поста [18 мая], Готтфрид, епископ Гербиполенский, уверявший, что ему было видение, как блаженный Георгий храбро сражался за христиан против врагов, объявил покаяние и разрешил есть мясо, и они [христиане] выступили в поход. Герцог, осадив город, смело им овладел и всех непокорных перебил мечом. А император, также направив победоносные отряды против сына султана, сражавшегося с тыла, прогнал упомянутые тысячи турок и бедуинов и убил неисчислимое множество их. Когда город был взят силой, султан, укрывшись в весьма укрепленной городской крепости /f. 212b/, послал к императору сказать, что он готов предоставить ему провиант и что император получит все, чего ни пожелает. Император потребовал заложников и выехал из города из-за трупного зловония, поскольку дома и улицы были завалены трупами, и расположился лагерем в садах. Итак, султан дал заложников, предоставил и провиант, то есть продовольствие, и лошадей. Но поскольку турки заботились о том, чтобы продавать лошадей за слишком дорогую цену, а именно предлагали лошадь за сто марок, то тевтонцы отплатили за хитрость хитростью, и турки получили вместо полновесной марки монету неполной стоимости. Узнав об этом, султан послал к императору спросить, зачем он обманывает его людей при оплате. На что император ему ответил, что если бы они давали хороший провиант, то и получали бы полновесную марку. Вот почему с обеих сторон были назначены добросовестные оценщики.

Продвигаясь вперед, христианское войско терпело много тягот от неких диких турецких племен, не подвластных султану, до тех пор пока оно не подошло к городу Лавренда, стоящему на границе Армении и Ликаонии, и к горам Армении; там под утро внезапно услышали звон оружия и шум. Но поскольку на самом деле никого не было, то посчитали это за предзнаменование близкого несчастья. В горах Армении император нашел греков и армян, быстро предоставивших ему провиант. Когда до Саладина дошли слухи об этих победах, он испугался. И в День святой Пятидесятницы Саладин, заполнивший горы, холмы и равнину таким множеством своих воинов, какого, как полагали, никогда прежде не являлось, всей мощью напал на христиан, надеясь захватить все шатры и пленить несчастных христиан. Но помыслы его оказались тщетными, ибо христиане, мужественно сопротивляясь, нанесли ему немалый урон метательными орудиями. И вот, отступая, /f. 212c/ Саладин оставил большую часть своего войска для сопротивления императору.

Но (увы!) по прошествии нескольких дней стало известно о смерти императора, и внезапно появившийся слух о смерти короля Сицилии сильно взволновал христианское войско. Спускаясь с гор, император оказался у реки Салеф, по берегу которой он два дня продвигался вперед, а на третий сделал дневку в приятном месте. И так как стояла очень сильная жара, император вошел в реку с двумя своими рыцарями, желая искупаться. И когда он поплыл, то, ударившись о камень, потерял силы и не мог плыть. Рыцари его подхватили и вывели на берег полуживым. И, исповедовавшись и причастившись Тела Христова, он в тот же день и скончался [в субботу, 8 июля][292]. Какое горе! Водная стихия погубила того, кого не смог победить пламень войны. Не побежденный крепостью меча побеждается мягкостью текучей стихии. В тот день исполнилось пророчество, начертанное халдейскими письменами на башне, построенной около реки, а именно: «Лучший из людей и могущественнейший из всех захлебнется в водах селевкийских». Вот почему Мануил, император Константинопольский, собираясь переправляться в этом месте, повелел построить там мост. Итак, когда покойного императора привезли в город Селевкию, его забальзамировали; во главе с герцогом, который был назначен командующим войском, тевтонцы прибыли в Таре, город в Киликии, где похоронили плоть[293] императора. Затем они двинулись навстречу Левону Монтанскому[294] и, великолепно принятые, с великим торжеством были препровождены в город Мамистию, где низвергается с гор река, называемая жителями Геон. Ее источник, или, лучше сказать, поток, ежегодно, только в Великий пост, наполняется таким множеством рыбы, что верующие армяне в этот день насыщаются ею до того, что в дни поста больше /f. 212d/ и не хотят ее есть. Там, когда герцог занедужил, его посетил католикос Армении. Затем, пока герцог направлялся на корабле в Антиохию, войско христиан, пройдя Портеллу, где, как говорят, был погребен Дарий[295] и сокрыты сокровища Александра, через какое-то ущелье достигло крепости, называемой Гваскон[296]. Так как этой крепостью владел Саладин, то его лучники задержали войско христиан. Наконец патриарх, князь и народ антиохийский торжественно проводили герцога и войско в Антиохию и с почестями предали погребению плоть императора. Там по совету князя и патриарха герцог сделал остановку и вызвал к себе маркиза Монферратского, который тогда был занят осадой Акры. Узнав о вызове, маркиз[297], посоветовавшись с баронами, поспешно прибыл в Антиохию. Поскольку в его отсутствие никто не мог обуздать пехотинцев в войске при Акре, то в День святого Иакова [25 июля] они разбрелись кто куда, и более восьми тысяч их погибло в результате набега сарацин.

Проезжая через Тир, маркиз с большим почетом принял прибывшего морем Генриха, графа Шампанского[298]. Когда же маркиз прибыл к войску, все признали его полководцем. И проходя через Триполи, маркиз оказал помощь вдовам, сиротам и находившимся в нужде знатным лицам, раздав золото и серебро. Затем он вошел в бухту Святого Симеона, называемую жителями также Солдином. Возле бухты находится гора Черная, на которой живет много отшельников, воздающих хвалу Господу на разных языках и по своим обычаям. Торжественно принятый патриархом, князем и герцогом, маркиз, сопровождаемый ими отсюда до самого города, вступил в него. Герцог полностью доверил себя и войско маркизу, уверяя, что он желает повиноваться его приказам как отцовским /f. 213a/. Услыхав об этом, Саладин выслал войско под командованием своего брата Тахахадина и сына Мирахальма, чтобы они заняли область Бейрута. Герцог и маркиз, узнав об этом после того, как прибыли из Антиохии в Триполи – при этом их всячески беспокоили сарацины лаодикейские и другие, – из Триполи на корабле достигли Тира, где предали погребению гроб со скелетом императора. И в сентябре тевтонцы расположились лагерем на равнине у Акры. И тогда же приплыл архиепископ Кентерберийский. Затем христиане, выйдя из лагеря, приготовились к сражению и преследовали Саладина, спасавшего знамя на повозке, как принято у ломбардцев, до Сафореи и Рекортаны, где берет начало река, протекающая через Акру, потому что преследуемый ими Саладин изменил местоположение своего войска; после чего христиане вернулись в лагерь невредимыми.