Окна всех трех этажей были темными, и оттуда не доносились звуки. На месте входа зияла тьма. Дверь оставили открытой. Но я присмотрелась и поняла, что доски стены были выломаны.

— Что это? Дверь разбита?

— Да. Тут большая дыра.

— Не может быть! — голос Окано стал выше.

Фуджита зажал рукой ее рот.

— Тише. Все хорошо. Если что и было, они, наверное, сбежали. Сначала проверим.

Две лодки плыли как можно тише. Сатору, Фуджита и я разглядывали поля, но не видели следов атаки. Мое сердце так колотилось, что его все могли слышать. Мои ладони потели, и я вытирала их о юката.

Мы прибыли к больнице. Часть входа была разрушена. Осталась круглая ровная дыра в два метра в диаметре.

— Если это сделали бакэ-недзуми, как они создали дыру? Запаха пороха нет, — Фуджита понюхал воздух.

— Какая разница! Идемте внутрь, — Курамочи поднялся в лодке.

— Стой. Мы не знаем, что внутри.

Курамочи стряхнул руку Фуджиты и сошел с лодки.

Мы следили за ним в безмолвном потрясении. Мы не были Шисеем Кабураги. Бакэ-недзуми легко могли напасть на нас.

Но тьма вокруг оставалась тихой. Курамочи прошел к входу и заглянул в дыру.

— Никого. Но всюду обломки дерева. Словно дверь пробил огромный шар, — его голос разносился эхом в ночи.

— Саки, разве это не странно? — прошептал нервно Сатору мне на ухо.

— Ты о чем?

— Слишком тихо.

— Наверное…

Я замерла. Странно, что не было даже гула насекомых. И в это время года на рисовых полях должны были квакать лягушки.

— Неподалеку могут быть бакэ-недзуми?

— Да. Думаю, их много.

— Что делать?

Сатору поманил Фуджиту и Окано ближе и объяснил ситуацию.

— Они ждут, когда мы выберемся из лодки. Наверное, хотят напасть, когда мы не готовы.

— Н-нам напасть первыми?

— Да. Но если мы сделаем это сейчас, они нападут на Курамочи.

— Нужно позвать его, — прошептала Окано с дрожью в голосе.

— Нет, так мы покажем, что знаем их план. И если они начнут слепо стрелять в нас, это тоже будет опасно. Курамочи может не вернуться целым.

— Что делать? — спросила я.

— Ждать, пока Курамочи войдет в больницу. Как только он будет внутри, мы сокрушим мерзавцев.

Курамочи замер у входа. В здании было темнее, чем снаружи, но зажигать факел было слишком опасно.

— Эй, что вы делаете? Вы идете? — позвал он нас, звуча раздраженно.

— Мы скоро будем. Подожди минуту. Мы проверим окрестности, — ответил Сатору.

— Тч. Чего вы трусите? — он фыркнул и решительно прошел в больницу, пропал из виду.

Сейчас! Мы отпустили проклятую силу в поля вокруг нас.

Рисовые поля вспыхнули огнем, который почти доставал до неба.

Пару секунд ничего не происходило. Я начала думать, что у нас паранойя, но из грязи выскочила армия солдат. Их были сотни. Они вытащили оружие, которое прятали среди стеблей риса, и принялись стрелять по нам.

Но, когда враг раскрыл свое положение, все было кончено. Огонь озарил их, и они на миг ослепли от огня, ведь долго находились в темноте. Только несколько стрел и пуль попали по лодке, но многие летели высоко над нашими головами.

Мы вчетвером принялись безжалостно нападать. Страх, гнев и желание мести вели нас, и мы представляли, как ломаются шеи бакэ-недзуми, разбиваются их черепа, ломаются позвоночники и раздавливаются сердца. Мы даже не заметили искры радуги от соприкасающейся проклятой силы. Мы думали лишь о том, что ни одному бакэ-недзуми нельзя жить, их нужно было истребить. Воздух наполнили треск огня и крики умирающих бакэ-недзуми. Место стало адом.

— Хватит! Этого достаточно! — закричал Сатору через десять минут.

Поля риса почти полностью сгорели, и бакэ-недзуми перестали нападать.

— Мы одолели их? — Фуджита шагнул вперед, едва скрывая восторг.

— Да. Наверное, все они мертвы, — ответил он.

Вода в поле потушила огонь, и нас снова окружила тьма. В воздухе воняло горелой плотью.

— Я… просто… — Окано склонилась, ее стошнило за борт.

— Успокойся, Окано. Расслабься. Все хорошо. Это никому не нравится. Даже с бакэ-недзуми, — я потирала ее спину.

— Все хорошо. Хорошо… — повторял Фуджита рассеянным тоном.

Он вдруг вспомнил про Курамочи, повернулся и крикнул:

— Эй! Курамочи! Ты в порядке?

Но ответа не было.

— Что с ним произошло? — спросил он ошеломленно у Сатору.

— Не знаю. Но по нему не могло попасть пулей. Он будет в порядке.

— Больше бакэ-недзуми нет? Может, проверить?

— Вряд ли. Но внутри враги могут быть.

— Хм. Что же делать?

Пока мы плыли к больнице, Фуджита передал место лидера Сатору. И он мог лишь изображать, что ему был важен вклад младшего товарища по команде.

— Я пойду.

— Да? Это было бы отлично…

— Сатору! Ты с ума сошел? — закричала я.

— Все хорошо. Мы уже убили гадов, которые хотели напасть из засады, так что теперь на нас не нападут сзади.

— И все же…

— Прикрой меня.

Сатору тихо сошел с лодки и направился к больнице. Он проверил место и вернулся.

— Курамочи там нет. Наверное, он ушел глубже внутрь.

— Ясно. Можешь посмотреть? — спросил Фуджита.

Я вспылила. Я не собиралась отпускать его в смертельную ловушку.

— Нет! Позовем на помощь! Одному идти опасно.

— Но все в опасности. Они не могут выделить нам больше людей, — возмутился Фуджита.

— Хватит рассуждать, когда вы все просто сидите в стороне! Раз у вас такие хорошие идеи, почему вам не пойти внутрь?

Они притих, устыдившись.

— Сатору, ты не можешь! Не ходи внутрь!

Сатору явно сомневался, но прошел к нам.

— Но так мы ничего не добьемся.

— А твоя смерть нам поможет?

Он осознал это и замер.

— Нет, я не…

Он не перерос привычку действовать, не думая о последствиях, когда был увлечен.

— Ладно… Я тебя понял, Ватанабэ, — успокаивающе сказал Фуджита. — Давайте разобьем все здание. Другого выхода нет. И если внутри есть бакэ-недзуми…

— Как можно так говорить? Ты же наш лидер! — удивительно, но перебила Окано. — Внутри могут быть выжившие. И Оочи с Курамочи. Снести здание… Они тебе не важны?

— Я не это имел в виду… Я думал, что мы сможем разобрать здание по кусочкам, — пролепетал он.

— Ах, там! — закричала я, подняв голову.

На третьем этаже в окне виднелся тусклый свет.

— Что это?

Сатору тоже заметил. Мерцающий свет. Его не было, когда мы прибыли. И его не было видно, пока мы сжигали поля.

— Там кто-то… — Сатору пошел к больнице. — Это не светлячки. Это чья-то проклятая сила.

Он мог сказать мне, что это блуждающий огонек, и я бы ему поверила.

— Может, это сигнал о помощи. Нужно идти.

— А если это ловушка? Если они смогли сделать шар света, почему просто не открыли окно и не позвали на помощь?

Сатору покачал головой.

— Может, они не могут. Может, они сильно ранены и не могут двигаться. Я иду. Я не знаю, кто это, но не могу бросить.

Он принял решение сам, и его никто не мог остановить.

— Ладно, я пойду.

— Нет, Саки…

— Если пойдешь одна, кто тебя прикроет?

Я слезла с лодки, но пошатнулась, ведь все еще не привыкла к сабо.

— И я пойду, — тихо, но твердо сказала Окано. — Втроем безопаснее.

— Ладно. Может, идти большой группой тоже опасно… — Фуджита старался звучать раздраженно.

Никто ему не ответил.

— Я иду. Нужно убедиться, что Оочи и Курамочи целы.

Окано сошла с лодки и последовала за нами.

— Хорошо. Я останусь и прослежу. Всем идти опасно. Если что случится, кричите.

Было заметно, что он просто боялся идти с нами, но в его словах была логика. И Фуджита остался в лодке один, а мы пошли искать в больнице.

Один за другим Сатору, я и Окано прошли через дыру на входе. Как и сказал Курамочи, внутри были обломки досок.

Мы взяли тонкие прутья и зажгли. Было опасно делать себя видимыми, но мы не могли продвигаться дальше без источника света.