– Не перебивай. Так вот. Сделай мне доклад о природе агрессивности.

Ирина деловито достала блокнот.

– Ну что ты там записываешь? – с досадой отозвался Меркулов на это ее движение. – Я уже все сказал.

– «О при-ро-де… агрес-сивности», – повторила Ирина и закрыла блокнот.

– Только я тебя прошу, не надо всяких научных премудростей, – строго предупредил Меркулов. – Человеческим языком. Коротко и внятно. Понимаешь?

Ирина кивнула и снова достала блокнот. Меркулов простонал.

Она вдруг хитро глянула на него и неожиданно сказала:

– Если из двух полушарий ведущим является правое полушарие мозга, то у человека преобладает эмоциональная сфера. Если ведущим оказывается левое полушарие, то у человека аналитический склад ума преобладает над эмоциональностью.

– Что? – удивился Меркулов. – К чему это ты?

– Хотите психологический тест, Константин Дмитриевич?

– А я не знаю, какое у меня – большее…

– Вот об этом я и говорю. Давайте разберемся, кто вы такой. Тест как раз и позволит выявить ведущее полушарие. Это является признаком врожденным и, как правило, не меняется до конца жизни. Правда, нужно учитывать, что при сильном волнении ведущие полушария могут меняться: левое на правое и наоборот. Вы же сейчас не сильно взволнованы?

– Я совсем не взволнован.

– Ну так как же?

– Ладно, – улыбнулся Меркулов.

– Готовы?

– Валяйте.

– Вопрос номер один. Переплетите пальцы рук и…

– Что – и?

– Вы заметите, что сверху всегда оказывается один и тот же палец, если левый – вы человек эмоциональный, правый – у вас преобладает аналитический склад ума.

Меркулов переплел пальцы и отчитался:

– Правый у меня. Значит, аналитический, верно?

– Вопрос номер два, – проигнорировала его комментарий Ирина. – Попробуйте прицелиться, выбрав себе мишень и глядя на нее через своеобразную мушку – карандаш или ручку…

Меркулов попробовал.

– Ну, какой у вас глаз ведущий?

– Левый, – сказал он после нескольких зажмуриваний.

– Ясно. Правый ведущий глаз говорит о твердом, настойчивом, более агрессивном характере, левый – о мягком и уступчивом.

– Что за ерунда, – рассердился Меркулов, – как это у заместителя генерального прокурора характер может быть мягкий и уступчивый?!

– Чего в жизни не случается! Не отвлекайтесь, пожалуйста. Вопрос номер три. Если при переплетении рук на груди наверху оказывается левая рука, вы способны к кокетству…

– Правая у меня сверху, – сказал Меркулов и тут же схватился за руль, потому что машина сильно скакнула на кочке.

– …Если правая – вы склонны к простоте и простодушию. Вопрос номер четыре. Какой рукой вам удобнее хлопать по коленке?

Меркулов похлопал обеими руками и сообщил:

– Правой.

– Если удобнее хлопать правой рукой, можно говорить о решительном характере, левой – вы часто колеблетесь, прежде чем принять решение.

– Вот так-то! – оживился Меркулов. – Характер решительный и… нордический. Хм… – он немного смутился собственной реакции. – Поздно мне уже, Ириш, в такие игрушки играть.

– Хочется выглядеть решительным и аналитич-ным? – сочувственно спросила Ирина.

Меркулов немного подумал и честно сказал:

– Хочется им быть.

За поворотом дороги неожиданно открылась зеленая долина, по которой протекал ручей. Направо и налево от ручья раскинулась деревня. Перед въездом в нее – сломанный мост, сразу за ним, на правой стороне, – разрушенная церковь.

– Мы приехали?

– Похоже на то.

– Ура! По деревенской улочке шла женщина с бидоном.

Меркулов притормозил рядом с ней и сказал максимально приветливым голосом:

– Добрый день.

– Здрасте! – Голос у женщины был визгливый и в то же время усталый, какой бывает у женщин, потративших значительную часть жизни на мелочную борьбу с повседневными невзгодами.

– Не подскажете, где здесь дом Плетнева?

Женщина посмотрела на Меркулова настороженно:

– Это… какого такого Плетнева?

Меркулов вспомнил начало своего разговора с Турецким и чуть было не сказал «пианиста и дирижера».

– Антона. Антона Плетнева.

Женщина попятилась, убыстрила шаг и скрылась

в одном из ближайших домов.

Меркулов с досадой глянул на Ирину и поехал дальше.

– Вот видите? – не удержалась она.

– Ничего я не вижу. Пустая улица. Чокнутая тетка. Богом забытая деревня.

– Я не о том.

– А о чем?

– О том, как вы с людьми говорите, – напомнила она максимально мягким голосом. – Мне она чокнутой не показалась.

– Чего же она тогда сбежала от меня?

– О чем и речь!

– Ну, знаешь! – возмутился было Меркулов, но все-таки заставил себя замолчать и медленно поехал дальше по деревенской улице.

«Черт-те что в самом деле, – думал Константин Дмитриевич, – ведь она же права. Права! Что это такое со мной последнее время творится? Со всеми спорю и ругаюсь. Отдохнуть, наверное, стоит… С другой стороны, вон тот же хулиган Турецкий всю жизнь так себя ведет – и ничего… Хм, как это ничего?! Было б ничего, не лежал бы сейчас в больнице… Ох, Турецкий, Турецкий, со своими фантазиями на мою голову… Ну, посмотрим, что из них выйдет».

Следующий, кого они увидели на улице, был пошатывающийся дед, тащивший за собой велосипед.

Вполне возможно, что велосипед его как-то поддерживал.

– Ах ты брыкаться?! – заорал вдруг дед, по всей видимости обращаясь к велосипеду.

Ирина вздрогнула от неожиданности.

Меркулов невольно улыбнулся. Все же она просто женщина. Хоть и музыкант, и психолог, и прочая, и прочая… Просто женщина. Не стоит забывать.

– Здорово, дед. Дед, не оборачиваясь, буркнул:

– Здоровей видали… Меркулов подъехал так, чтобы дед остался чуть позади и чтобы можно было видеть его лицо. Лицо у деда оказалось не лицом, а картой пересеченной местности. Дед тоже остановился и уставился на машину. Меркулов начал издалека:

– Мы тут ищем кое-кого…

– Режиссэра, что ли? – Он говорил именно так, через «э».

– Какого еще режиссера?!

– А он у нас один! – гордо заявил дед. – Плотников!

Эта фамилия показалась Меркулову смутно знакомой. Ирина же оказалась более сведущей.

– Артем Плотников? – спросила она с нескрываемым любопытством. – Он в самом деле здесь живет?

– А то! Почетный житель деревни. Он, правда, нечасто тут появляется, но… Хороший мужик, в общем. Знаменитый стал, а не загордился. Часто приезжает – отдохнуть от суеты вашей московской.

– Ясно, – сказал Меркулов. – Ваша щедрая земля дала миру немало знаменитых людей. И среди них… А где тут дом Плетнева, отец? Антона Плетнева?

Дед подозрительно посмотрел сначала на Меркулова, потом перевел взгляд на Ирину, потом снова на Меркулова.

– А ты ему кто?

– Знакомый, – коротко ответил Меркулов. Дед вдруг широко улыбнулся:

– Оно и понятно! Опять из милиции?

– Я просто знакомый, – повторил Меркулов. Эффекта, однако, не было.

– Ага, – ухмыльнулся дед. – Небось знакомые на таких машинах к деревенским алкашам не ездят…

Наконец подключилась, не выдержала Ирина.

– Дедушка, родненький, я сестра его двоюродная, мы семь лет не виделись! Уже вечер скоро, а нам еще триста километров обратно ехать.

Удивительно, но факт – дед поверил моментально.

– Так бы сразу и сказамши. Вон его дом, последний, за прудом… Только вы поаккуратней. Сколько у вас там натикало?

– Шесть часов почти.

– Тогда он спит сейчас. – Дед подумал. – А может, и не спит… Только обязательно сначала голос подайте… А то… – Он не договорил, только покачал головой.

– А то что?

– Да вон Мишка, сосед, зашел к нему за водкой… без стука. Ну и до сих пор в больничке валяется. Мишка в смысле, не Антон.

Улыбка сползла с лица Ирины.

– Что с ним случилось?!

– Да что случилось… Ребра сломаны да сотрясение этого самого. – Дед постучал себя по голове.

Меркулов кивком поблагодарил старика и поехал к указанному дому.