Сходства, обнаруживаемые в строении нервной системы человека и высших животных, позволяют делать далеко идущие выводы. Биологи, а точнее нейрофизиологи прибегают к ним при описании механизмов, отвечающих за возникновение и развитие человеческих эмоций. Именно здесь можно вполне опереться на данные, извлеченные из процедур изучения животных.

Итак, с одной стороны, философия, а с другой – объективная психология и биология расходятся в однозначной трактовке понимания закономерностей возникновения и развития эмоций. Не вполне ясно, какие факторы, природные или социокультурные, влияют на них наиболее сильно. Как же обрести однозначность, необходимую для решения задач теории и практики? Затронем исследовательские установки, которые обуславливают возможности решения этой задачи средствами теоретической психологии.

Обычно установки трактуют как психологическое состояние субъекта, опирающееся на предшествующий опыт и руководящее его действиями в будущем. По аналогии с этим выделим сугубо познавательные установки в психологии эмоций. Только связаны они будут не с собственными психологическими состояниями учёных, а с их предпочтениями в области методологических принципов и подходов. В остальном всё остаётся без изменений.

Несмотря на все спорные моменты, именно биологические аргументы позволяют говорить о базовых установках понимания эмоций в психологии. Первая ориентирует исследователей на обусловленность эмоциональных переживаний телесными структурами. Вторая требует видеть преемственность психофизиологии эмоций человека и животных. Установки эти старые, их можно проследить ещё в книге «Выражение эмоций у человека и животных» Ч. Дарвина.

Дарвин придерживался позиции, согласно которой у человека и животных нет принципиальных отличий в развитии и выражении эмоций. Например, в феномене покраснения кожи виделись отдаленные последствия первобытных реакций на конфликты. Другие эмоции также связывали человека и его животных предков общностью механизмов зарождения эмоций.

Относительно покраснения кожи Дарвин полагал, что в древности конфликтные ситуации протекали в условиях обязательного применения физической силы. Это подразумевало мышечную активность и усиленное кровообращение. В современных условиях конфликт необязательно приводит к мышечной активности, а реакции остались. Поэтому внешние признаки гнева у человека и отдельных животных могут совпадать.

Наличие аналогий в базовых эмоциях еще не гарантирует полного сходства в проявлении эмоциональных переживаний человека и животных. Дарвин сознавал уязвимое место своей теории и искал прочие случаи соответствия эмоциональных переживаний. Он выявил, что человеческая любовь есть лишь аналог проявления нежных чувств. Этим чувствам, считал Дарвин, подвержены также и более простые в эволюционном плане животные.

Представленные Дарвином результаты наблюдений нельзя принимать без серьезных замечаний. Сегодня достаточно очевидно, что эти результаты не могут быть получены без исходного допущения общего предка у человека и обезьян. Такое допущение, однако, требует дополнительной аргументации.

В итоге последовательность аргументов в пользу позиции Дарвина распадается. В частности, в его рассуждениях о соответствии эмоциональных переживаний человека и животных неявным образом содержится предвосхищение основания. Логики называют такую ошибку petitio principii.

Спорность эволюционистских убеждений не помешала, однако, им выступить основой для формирования базовых установок фундаментального понимания эмоций в психологии конца XIX – первой трети XX веков. И это большое достижение Дарвина.

В античности и в Новое время Аристотелем, Р. Декартом и другими классическими авторами высказывались суждения об эмоциях, их происхождении и механизмах проявления. Но суждения такие оставались частными мнениями отдельных мыслителей и не породили столь бурной ответной реакции, которую можно связать с разработками Дарвина.

О влиянии Дарвина на последующих учёных говорит одна только вереница имён: Ф. Дюфур, В. Вундт, У. Джеймс, К. Г. Ланге, Ч. Шеррингтон, Дж. Пейпец. Перечисление только этих авторов позволяет высказать одну простую мысль. Под влиянием работ Дарвина лишь за период с 1880-х по 1930-е годы было предложено большое число теоретических положений. Положения эти направлялись на описание и объяснение эмоций. Причём было их столько же, сколько вместилось в несколько предшествующих столетий.

Полвека развития теории эмоций с конца XIX по первую треть XX веков вместили в себя извилистый путь исследовательской мысли. Вначале выдвигались предположения о том, что эмоции зарождаются в головном мозге. Далее акценты исследователей сместились в область периферической нервной системы. Затем опять стали связывать эмоции именно со структурами мозга, так называемым «кругом Пейпеца».

Путь, пройденной исследователями эмоций, однако, показал лишь внешние модификации базовых установок фундаментального понимания данного феномена. В целом же сохранила свои позиции ориентация на описание эмоций преимущественно в рамках телесной «механики». Нельзя сказать, что ходили по кругу. Нет, продвижение вперёд тоже наблюдалось. Но туда ли оно шло?

Опора на биологические наработки хорошо послужила психологам. Под психологические исследования эмоций был заложен прочный, как полагали, теоретический фундамент. Но этот фундамент не был исходно лишен внутренних противоречий. Данное обстоятельство прояснилось чуть позже в свете видоизменений исследовательских приоритетов. Изменения обозначились в психологических изысканиях второй половины XX века.

С приходом новой эпохи понимание эмоций в психологии претерпело существенные мутации. Они оказались тесно связаны с двумя тенденциями в теоретических исследованиях XX века. Первая тенденция совпала с гуманизацией исследовательского интереса. Вторая выразилась в адаптации исследовательских практик к социокультурным реалиям.

Важную роль сыграли идеи З. Фрейда и фрейдистов, в частности, Д. Рапапорта. Результаты этих исследователей во многом радикально меняют понимание самой природы эмоций. Ведь только исходными ориентирами психоанализа служит укоренённость человека в мире природных объектов. Дальнейшее развитие привело к тому, что исследовательская практика всё больше стала отходить от природы в мир людей и общества.

Психоаналитики признавали «по умолчанию» эволюционную преемственность тела человека и высших животных. Но следование этой норме всё слабее прослеживается в современных работах. В них не так важна однозначная связь мира природы и мира человека. Понимание физиологической механики функционирования эмоциональной сферы в мире животных мало что даёт в отношении телесных структура человека. Человек ведь может понять свои переживания. А может ли, скажем, шимпанзе?

Под эмоциями во фрейдизме и неофрейдизме подразумеваются особые аффективные состояния. Причем из общего числа аффективных состояний выделяются гнев, ужас и некоторые другие, сходные с ними. Их происхождение соответствует мобилизации энергии, исходно накопленной под влиянием инстинктов и бессознательных впечатлений. Фрейд искренне верил, что накопленная энергия, разряжаясь, сталкивается с зоной табу и рождает варианты непроизвольных действий индивида.

Соотнесение аффективных состояний со сферой культуры оставляет шанс на важный ход в деле теоретического осмысления эмоций в психологии. Любая эмоция играет посредническую роль. Такая роль обусловлена конфликтом, возникающим между «внутренними» бессознательными стремлениями человека и миром «внешних» взаимоотношений.

На передний план выходят структурные особенности человеческой действительности. В фундаменте человеческого мира обнаруживается напряженность между естественными началами и искусственной средой. Поэтому любая эмоция становится ключом к осмыслению социокультурной реальности. И чем она сильнее, тем это более актуально.

Итак, фрейдистские разработки показывают принципиально важную трансформацию теоретических исследований эмоций в психологии. Меняется описание эмоциональной сферы, равно как объяснение механики её специфической «работы». Телесные структуры теряют свое самодовлеющее значение.