Эвелин начинали терзать сомнения. Она поднималась выше по склону, который становился все круче и круче, мимо суровых скал и осыпей, снова и снова съезжавших вниз, едва на них ступала нога. С неба палило жаркое солнце, и через какое-то время жажда стала настолько сильной, что Эвелин решила отдохнуть в тени и попить воды из углубления между камней.

«А если спутник не передал инструкции? – она все больше сомневалась. – Что если его вообще больше нет? Конечно, находящийся на орбите большую часть времени в пассивном состоянии объект размером всего тридцать сантиметров нелегко обнаружить даже для Кластера. Но у него везде есть уши и датчики, которые слышат и видят даже то, что не могут слышать и видеть люди».

У Эвелин было и еще одно сомнение: даже если спутник переслал сигнал, существовала ли еще станция и был ли там транспорт, способный долететь сюда? Многое зависело от того, насколько машины осведомлены о деятельности «Утренней Зари» и какие меры были приняты после инцидента в Сакатуне. Возможно, эти ограничения не включали блокировку сигнальных значков для людей. А может, Кластер уже решил перейти в широкое наступление на «Утреннюю Зарю», арестовал всех бессмертных, которые принадлежали к организации, и захватил все их базы. Знают ли машины о базе на Аляске? Джаспер и Ньютон знали о ее существовании. Их похитили и, вероятно, уже допросили. У Эвелин не было информации о методах допроса, которыми пользуется Кластер, но, конечно, ни Джаспер, ни Ньютон не могли им противостоять. Это означало: как только машины узнают о базе на Аляске, они заберут ее под свой контроль и никакой транспорт оттуда точно не доберется.

С такими мыслями Эвелин карабкалась дальше. Рюкзак на спине, казалось, стал тяжелее. Сделав перерыв в тени большого валуна, она открыла его, проверила голову фактотума, искушаемая мыслью поговорить с Адамом. Потом она представила, каково ему существовать в совершенно лишенном света и звука мире, где он ничего не чувствует, в мире, который состоял только из мыслей. Его мысли, старческие и бессвязные от дегенерации нейронов, не ускоряются нейростимуляторами. Ей показалось жестоким разбудить его и коротко с ним поговорить, а затем отправить обратно в изоляцию. Поэтому она положила голову, которая все еще светилась желтым светом, обратно в рюкзак, повесила его на спину, застегнула лямки и продолжила путь, стараясь не обращать внимания на урчание в животе.

Эвелин задавалась вопросом, как далеко находится станция Аляск и сколько времени нужно лететь в скрытом режиме, чтобы добраться до Гудзоновой бухты. Она оценила расстояние в четыре – пять тысяч километров, а при полете в скрытом режиме скорость снижалась всего до четырехсот – пятисот километров в час. Сколько времени прошло с момента отправки сигнала? Как долго она проспала в маленькой пещере?

Эвелин предполагала, что с того момента, как они с Найтингейлом покинули транспорт Аватара и начали продвигаться по болоту, прошло восемь или девять часов. Время, достаточное для полета. Чем выше она поднималась, тем лучше становился обзор, и это подстегнуло Эвелин удвоить силы и взобраться на гребень, находившийся на двести метров выше. Она остановилась рядом с большой скалой под палящим солнцем, прищурила глаза и посмотрела на запад – туда, где пунктиром тянулись горы. Транспортное средство ни при каких обстоятельствах не сможет приземлиться на восточной стороне, об этом нечего было и думать. Куда ни кинь взор, виднелись лишь крутые склоны, небольшие ущелья, осыпи и, примерно в семистах метрах внизу, болото Конады, где после сильного ночного дождя образовались многочисленные озера с серыми тучами комаров.

Эвелин пошла по хребту на север, рассматривая не только склоны, пропасти и долины, но и небо. Изредка ее взгляд блуждал по просторам болота, ища движущиеся предметы, сверкающие на солнце, которые можно было бы принять за летящее близко к земле транспортное средство. Но там летали лишь насекомые, а небо оставалось пустым.

После еще двух часов пути Эвелин уже не могла переносить палящее солнце и спряталась в тени скал. Снова выпила дождевую воду из лужи. Когда она встала, то краем глаза заметила блеск. Сначала Эвелин решила, что это отражение от стоячей воды одного из озер на равнине. Но когда повернула голову, то поняла, что блеск исходил с другой стороны, из расщелины к северу.

Это открытие придало ей новые силы, рюкзак на спине будто бы стал легче. Она спустилась по склону и всего через полчаса достигла осыпи, откуда открывался путь в небольшую полуоткрытую долину.

Внизу, наполовину в тени, куда добиралась лишь незначительная часть солнечных лучей, стоял простой МФТ, похожий на частный автомобиль. Пока Эвелин смотрела туда, внизу ползали тени. Если бы ее не привлек блеск, то она никогда бы не нашла это место. Она начала спуск, окрыленная надеждами. Через десять минут она спустилась в долину и остановилась: машина полностью находилась в тени и, вероятно, сверху ее почти не было видно. То, что Эвелин нашла транспорт, казалось ей настоящим чудом.

Она подошла к машине, положила руку на датчик рядом с люком и назвала свое имя. Он тихо зажужжал, и люк открылся. Эвелин вздохнула с облегчением. Она почему-то боялась, что не сможет открыть дверь.

– Пилот? – спросила она, садясь в кабину.

– Готов, – сказал конденсат разума. – Нахожусь в пассивном режиме.

– Тебя кто-нибудь преследовал?

– Нет.

Как и догадывалась Эвелин, МФТ не был оборудован брутером. Она заглянула в отсеки с оборудованием, нашла долгосрочную провизию, открыла пакет и откусила первый попавшийся протеиновый батончик.

– Есть ли в зоне слежения другие транспортные средства?

– Пассивные датчики… В радиусе действия нет многофункциональных транспортных средств и шаттлов.

На борту Эвелин нашла инжектор и транскодер. С помощью транскодера деактивировала микроидентификаторы сервомеханизмов и растворила их. Затем посмотрела пластины инжектора и выбрала себе никем не использованный на имя Фелисити четыресот девятнадцати лет, археолога, специалиста по коренным народам Мерики. Он подходил для возможных объяснений на блокпостах на юге. Фелисити выглядела иначе, но Эвелин не хватало средств пластической мимикрии. Это означало, что во время проверок она не пройдет визуальный осмотр.

– Открой каналы связи, – сказала она и начала переодеваться.

– Какие?

– Все. Оцени поступающую информацию. Мне нужен отчет обо всех важных событиях в мире за последние… – она задумалась, – двадцать часов.

Она села за пульт ручного управления и стала ждать. В транспортном средстве не было окон, но имелась функция взгляда со стороны. Три из четырех камер показывали горы и валуны, четвертая – голубое небо.

– Сохраненные новости отсутствуют, – наконец сказал конденсат разума. – Все каналы связи заблокированы.

– Все? – переспросила Эвелин.

– Да.

Получается, блокировка затронула не только сигнальные значки, но и каналы связи.

– А каналы передачи данных Кластера?

– Открыты и активны.

– Можем ли мы получить к ним доступ?

– Это невозможно.

Эвелин повернула голову и посмотрела на рюкзак рядом. Там, в голове фактотума, хранились все доказательства для Супервайзера.

– В каком состоянии находится база Аляск?

– Неизвестно.

Эвелин нахмурилась:

– Неизвестно?

– Да.

– А в чем причина?

– Через час после взлета связь была потеряна. С тех пор я не получал никаких данных о статусе.

Возможно, это связано с заблокированными каналами связи. Другое возможное объяснение заключалось в следующем: Кластер знал о резервной базе и взял ее, как и все другие, под свой контроль.

Она посмотрела в камеру, где было видно небо. Что произошло в космосе за последние двадцать часов и что происходит сейчас? Как изменилась ситуация на Земле? Должна ли она действовать, не обладая всей актуальной информацией?

«А есть у меня другие варианты?» – спросила она себя.

– Я жду указаний, – сказал пилот.