Вытряхнув крошки из пакета на радость многочисленным воробушкам, Кайрат направился в сторону турникетов на вход, попутно удивляясь, почему на таком большом вокзале строители не предусмотрели ни одной скамейки. На перроне уже скопилась солидная толпа, вглядывавшаяся в табло, на котором высвечивалось расписание поездов. Но несмотря на то, что все пути вокзала были заняты электричками, табло ничего не показывало. Наиболее предприимчивые граждане пытались стучаться в кабину машиниста, но получали одинаковый ответ: «Куда скажут, туда и поедем, а пока сами не знаем». Наконец, по толпе стал распространяться шёпот, и народ кинулся в сторону самой крайней, десятой платформы. Кайрат предпочёл переждать лавину в стороне и не руководствоваться принципом «все пошли – и я пошёл». Как оказалось, это была верная тактика, потому что через пару минут та же толпа волной хлынула обратно. И когда спустя четверть часа опять послышалось шептание, народная масса некоторое время сомневалась, прежде чем направиться в путь. «Говорят, со второй платформы пойдёт? А кто сказал? На табло ничего нет. А ладно, пойдём! Пошли-пошли, а то все места займут!» – доносились обрывки фраз, хотя у электрички, стоявшей у второй платформы, двери были закрыты, а пантографы опущены. Постояв минуту-другую перед закрытыми дверями и помянув недобрым словом железнодорожников, стадо вновь вернулось на то место, откуда пришло.
«Заканчивается посадка… Поезд отправится с третьей платформы, правая сторона!» – прошипел неразборчивый голос из громкоговорителя. Тем не менее, вид скопившейся на перроне толпы не оставлял ни малейших сомнений – поезда не было и неизвестно, когда будет, а дежурный, объявлявший прибытие и отправление, был не в курсе. Уворачиваясь от разбредавшихся по перрону пассажиров, Кайрат дошёл до конца платформы – ему удобнее садиться в первый вагон, да и делать больше было нечего.
– Я вообще ничего не могу понять! Такое впечатление, что он жопой говорит! – ворчал, протиснувшись между прутьями в обход турникетов, колоритный мужичок с бородой в ответ на десятый по счёту вопрос от его жены, какой же поезд объявили.
Наконец, на перроне появились два человека в синей форме, направлявшиеся к одной из электричек. Со стороны это смотрелось, как приезд знаменитости, которой не дают прохода журналисты. Народ окружил железнодорожников кольцом, наперебой задавая вопросы в отчаянной попытке выяснить, куда же поедет электричка. Гордым шагом пройдя сквозь толпу и игнорируя наседающих гоблинов, бригада зашла в кабину, где помощник торжественно разместил на лобовом стекле написанную от руки табличку «В ПАРК». Внутренний голос подсказал Кайрату, что, если один путь освободили, значит именно туда и подойдёт его электричка. И он решительно направился на тот перрон, от которого только что ушёл состав. Несколько человек тоже последовали его примеру.
Предчувствие не обмануло парнишку, и через несколько минут на горизонте показался свет прожектора прибывающего поезда. Это была зелёная электричка с обтекаемой полукруглой кабиной, каких на линии оставалось всё меньше и меньше. По счастливой случайности, эта электричка шла из депо, без пассажиров, иначе же столкновение выходящей из вагонов толпы с толпой входящей оказалось бы неминуемым. Народ, заблаговременно скучковавшийся возле воображаемых дверей, толкаясь плечами и баулами, заполнял вагоны. Кайрат любил эти неудобные лавки из лакированных деревянных реек, похожие на скамеечки в парке, и поручни, отполированные до блеска тысячами рук. В них было что-то по-детски уютное, совсем не похожее на современные вагоны с голубыми пластмассовыми сиденьями и бьющим по глазам светом люминесцентных ламп.
Уже через несколько секунд парень осознал, насколько сильно ему повезло, что он успел попасть внутрь в числе первых и занять сидячее место. Когда основная толпа вломилась в вагон, свободных мест уже не оставалось, и кто-то даже пробовал устроиться на решетчатых полках для багажа над сиденьями. Как обычно, некоторые пассажиры лаялись из-за шапок или пакетов на скамейке, обозначавших несуществующего пассажира.
– Молодой человек, у вас не занято? – скороговоркой спросил кто-то у Кайрата и, не дожидаясь ответа, кинул шапку на скамейку рядом с ним.
«Уважаемые пассажиры, не держите двери, не мешайте отправлению поезда!» – наконец, послышалось из громкоговорителя хриплое и невнятное объявление машиниста. Наконец, далеко не с первой попытки двери закрылись, и с грохотом и скрипом древняя электричка медленно тронулась от платформы. Кайрату всегда нравилось это смешанное чувство грусти, счастья, тревоги и ожидания чего-то нового. Особое, ни с чем не сравнимое удовольствие ему доставлял момент отправления поезда, когда можно было почувствовать себя спокойнее, прильнув к окну, и даже среди вечного гвалта, матерщины и запаха курева из тамбура более-менее уютно устроиться и даже немного подремать под стук колёс.
Состав разгонялся, пролетая по мостам через многочисленные каналы, под эстакадами недавно построенных скоростных шоссе. Сквозь разбитое стекло двери в тамбуре свистел ветер, а пассажиры курили в эту импровизированную «форточку», совершенно не боясь простудиться. Позади осталась промзона с приземистыми складами из красного кирпича и серыми бетонными трубами, затем поезд пролетел мимо высотных новостроек спальных районов и, наконец, вокруг путей остались бескрайние поля, покрытые сплошным золотистым ковром поздних одуванчиков.
Осенние одуванчики часто ассоциировались у Кайрата с Айгерим, его первой школьной любовью. Они познакомились в средней школе, благодаря конкурсу сочинений, в котором оба участвовали. Темой было «Кем ты будешь через десять лет?» Кайрат сочинил длинный и подробный текст, смысл которого сводился к тому, что через десять лет он хотел бы стать похожим на своего дедушку Даурена. Встретившись с холодным и осуждающим взглядом учительницы русского языка и литературы, мальчик понял, что это не совсем то, что хотели от него услышать, но всё равно дочитал до конца.
– Кайрат, ты не понял задание, садись, – строго ответила учительница.
– Но, Светлана Фёдоровна… – Кайрат посмотрел на неё исподлобья, не собираясь уступать без боя.
– Темой было написать, какой ты видишь свою жизнь в будущем, а не про своего дедушку, каким бы он замечательным ни был.
– Значит, вы плохо слушали, – ответил мальчик и, встряхнув своими густыми волосами, гордым шагом направился к своему месту, наблюдая за злобным шушуканьем учителей, недовольных тем, что какой-то двенадцатилетний сопляк, выйдя к доске, одарил их той самой фразой, какую они припасли для собственных учеников. А вот с задних парт раздались жиденькие аплодисменты.
Следующей к доске вышла маленькая, хрупкая девчушка с длинными, почти до талии, чёрными волосами. Она рассказывала, что мечтает стать чемпионкой по фигурному катанию. Кайрат и прежде замечал эту девочку на переменах, но не обращал на неё внимания. Он знал, что её зовут Айгерим, но это было, пожалуй, единственное, что он знал о ней. А когда девочка вернулась на своё место, то увидела на парте сложенный тетрадный листочек. Айгерим прочла его, её щёчки чуть покраснели, а когда она подняла глаза, то увидела, как Кайрат улыбается ей. После школы они шли домой вместе, и Кайрат на свои последние карманные деньги купил ей мороженое. Айгерим была тихой, молчаливой девочкой на два класса младше него. Друзей у неё почти не было, да и интересы у неё были слишком необычными на фоне остальных ребят. Она много пропускала школу из-за тренировок и поездок на соревнования, после чего ей постоянно приходилось нагонять программу. И хотя она не отличалась выдающимися оценками, ей очень нравилось читать книги, в особенности фэнтези, и на переменах они с Кайратом часто гуляли за ручку по школьному коридору, и она пересказывала ему сюжет очередной прочитанной книги или рассказывала про свои выступления.
Ей тогда было лет десять, и однажды утром отменили первый урок, и Айгерим позвала его побегать в школьном дворе. Они присели на траву, чтобы отдохнуть, и девочка начала срывать одуванчики, распустившиеся не в срок, и плести из них венок. Кайрат смеялся над этим занятием, но, когда девочка закончила, она надела ему венок на голову и назвала своим принцем. А он обнял её в ответ и поцеловал в щёчку детским, невинным поцелуем… Первым в жизни!
