– Модуль для сна вы уже видели, – продолжил Цап‑старший. – Идем дальше, сейчас я вам покажу, как колонисты принимают душ.

Открыв одноместную кабинку, он активировал режим быстрой очистки тела.

– Видите тоненькие струйки? – Цап навел камеру. – Думаете это вода? Нет, в условиях мертвого космоса пользоваться водой для очистки тела непозволительная роскошь, это мелкодисперсные кристаллы кварца, – он подставил ладонь под струю. – Согласен, к такой гадости надо привыкнуть. Умываться песком и не набрать его в рот – тот еще квест. Но эффект потрясающий, частички сконструированы таким образом, что, соприкасаясь с кожей, цепляют мельчайшие чешуйки и осыпаются на поддон. Как наждачная бумага снимает зазубрины, так и этот песок убирает грязь. «А как же гравитация? – спросите вы, – собирай потом песок по дому!» Без паники, аппарат создает магнитное поле, притягивая каждую крупинку сухой очистительной смеси. Вот такой душ у колонистов, – развел руками Цап. – Разумеется, не получится горланить песни во время купания, но может, оно и к лучшему.

Сев на пол, Аркадий Борисович взял в руки камеру и прикинул, сколько минут эфирного времени ушло на обзор комнаты. В принципе, получался полноценный выпуск, оставалось записать концовку и загрузить материал в монтажную программу. Идея показать местные новости пришла спонтанно, но она была правильной. Включив первый попавшийся новостной канал, Цап решил познакомить подписчиков с медийным пространством спутника – всегда же интересно, что показывают по телику где‑то далеко от дома. Приятной внешности дикторша довольно‑таки профессионально вела эфир, рассказывая о достижениях ученых колонии. И если не знать, что за стеной безжизненный грунт, минус сто пятьдесят три градуса по Цельсию и открытый космос, то можно почувствовать близость к дому – новости тут ничем не отличались от земных.

– Я правильно поняла, что ученым удалось сохранить сознание человека? – спросила ведущая у темнокожей журналистки.

– Не совсем так, Эрика, – ответила та, показывая рукой на изображение головы какого‑то бедолаги, утыканную проводками. – Ученым удалось отцифровать мозг, загрузив его как отдельную личность в нейросеть, а голову они сохранили, для воссоздания тела в будущем.

– Так он мертв или жив? – с иронией спросила ведущая.

– Его тело заморожено, а сознание сохранно, мы вполне приятно пообщались с господином Фросуто, и знаете, это было удивительно. Ощущение, что ты говоришь с живым человеком, – ответила журналистка. – Да, через монитор и речевой аппарат, но он вел себя как живой. Уникальная технология, гордость колонистов.

– Чего только не придумают у нас на спутнике! – улыбнулась ведущая.

– Потому что мы лучшие, Эрика, – ответила журналистка.

– И не поспоришь, Април, – закончив репортаж, ведущая посмотрела на телесуфлер. – А теперь к срочным новостям: с площади Независимости, – сказала она, и в углу экрана появилась картинка с поверхности спутника. – Сегодня прошли первые двадцать четыре часа с начала бессрочной акции студентов возле памятника первым колонистам. Напомню, они требуют смягчения критерия для получения статуса колониста и снижения рабочей нормы. У нас на связи Том Ворд с прямым включением. Том, приветствую. Что у вас происходит?

Толпы людей куда‑то спешили, неоновые вывески зазывали туристов, и только роботы неспешно озирались по сторонам в ожидании приказов от хозяев. Огромное крытое помещение у основания кратера внешне напоминало полукруг. Бетон, металл, прочные полимерные вставки, пропускающие солнечный свет, – все выглядело органично и сочеталось с серым пейзажем поверхности. В центре сооружения располагался памятник пяти первым колонистам, которые не пожелали возвращаться на Землю и стали строить первый город на спутнике. И там же, рядом с бронзовым памятником, загородив проход к терминалам оплаты и обменникам, стояла толпа студентов, неустанно скандирующих: «Свободу Луне! Не роботам, а мне и тебе!»

Спрятав лица от камер платками, особо шустрые забастовщики выдергивали из толпы вновь прилетевших мужчин и агитировали присоединиться к их движению. Картинка была пугающей, даже не верилось, что это происходит здесь и сейчас. Где‑то в бедных кварталах планеты – всегда пожалуйста, но чтоб на спутнике, где штат полиции на восемьдесят процентов состоит из роботов, потому что низок процент преступности, с трудом верилось.

– Том, вы слышите нас? – спросила ведущая.

– Да, Эрика, – ответил журналист. – Студентов стало больше, и, что примечательно, теперь они ведут себя более агрессивно. Полицейским пришлось даже задержать особо настырных юношей, которые мешали туристам. Но их тут же отпускают. Чтобы зрители понимали, на территорию площади не распространяются законы спутника. Де‑факто это нейтральная территория.

– Надо менять закон, – возмутилась ведущая.

– Совет госпожи Вонг уже начал процедуру корректировки закона, – ответил Том. – Но, сами понимаете, этот закон может стать их третьей неудачной инициативой. Никто не хочет становиться туристом.

– Да уж, ситуация, – наморщила лоб ведущая. – А как насчет требований? Чего хотят эти студенты?

– Сейчас камера найдет тот баннер, – журналист взял в руки пульт управления. – Вот один из примеров смекалки студентов: «Хватит впрок бурить руду, Вонг на Землю, а нам еду!» По закону за такое творчество положена депортация без права прилунения. Но, повторюсь, полиция бессильна, пока не будет пересмотрен территориальный статус площади Независимости. А вообще тема еды тут на каждом втором плакате, молодежь не понимает, почему надо есть сублиматы, когда стоимость доставки привычной пищи ниже стоимости вывозимых редкоземельных металлов.

– Ниже? – удивилась ведущая. – Вся колония будет работать на еду, это огромные деньги.

– Вот они и требуют, чтобы за ресурсы народ свободного спутника получал нормальную еду. Они хотят питаться в ресторанах, а не у шкафчиков с едой, как животные, хотят наслаждаться полноценной жизнью, жить здесь и сейчас, не думая о будущем. Им не нужно высокотехнологичное будущее, потому что время уходит, а жить хочется здесь и сейчас.

– Да уж, Том, вы нас пугаете такими новостями.

– Это не я, – оправдывался он. – Студенты всему виной, те по‑своему чувствуют жизнь.

– Спасибо за репортаж, Том, – улыбнулась ведущая и продолжила изучение телесуфлера. – Теперь поговорим о новостях культуры. На спутник прилунился популярный у молодежи блогер Томи Стэрк, и наш корреспондент в данный момент пытается взять интервью у кумира молодежи.

– Господин Стэрк, понимаю, что вы спешите, но можно пару вопросов? – остановил знаменитого ведущего журналист.

– Мне некогда, – буркнул тот.

– Ваш блог очень популярен на спутнике, в чем причина успеха?

– Дайте дорогу, – отмахивался Стэрк.

– Тогда другой вопрос. Как вы относитесь к акции студентов? Она мешает всем? Вам мешает?

Неожиданно Стэрк остановился и посмотрел на назойливого журналиста, вопрос явно импонировал его убеждениям, более того, он даже снял защиту биофона и спокойным тоном ответил:

– Не вижу ничего плохого в том, что молодежь высказывает свое мнение, – начал Стэрк. – Возможно, не стоит мешать работе туристических структур, Луна все‑таки место отдыха большинства землян, но право на личное мнение – это главный постулат демократии.

– Чем собираетесь заниматься в ближайшие семь дней? – перебил его журналист.

– Программа насыщенная, наша команда будет снимать новые репортажи о колонии, всё увидите в эфире моего блога, а сейчас извините, спешу, – прощаясь, ответил Стэрк.

– И последний вопрос господин Стэрк, – не отпускал звезду ведущий. – Вы по‑прежнему хотите стать гражданином спутника?

– Стать гражданином Луны – моя давняя мечта, – с ехидной улыбкой ответил блогер. – А теперь прошу извинить меня, но я спешу.

– И нечего добавить, Эрика.

– При всем уважении к творчеству Томи Стэрка, – ответила ведущая, – мы не называем наш дом Луной.

– Эрика, каюсь, хотел поправить, – оправдывался журналист, – но не стал, он же звезда.