Идти стало легче: часть земли ссыпалась в речку, и Смолин теперь двигался по сухому. Правда, и тут хватало камней – причем не обкатанных водой, угловатых. Он шипел сквозь зубы, выругался пару раз. Но все же добрался до черепа.

Присел на корточки, без малейшей брезгливости вынул его из рыхлой земли, поднял к лицу – и присвистнул. Уж не померший естественной смертью захворавший бродяга, точно…

Аккурат во лбу зияло отверстие с идеально гладкими краями несомненно, оставленное пулей – и не винтовочного калибра, не пистолетного, а чем-то наподобие солидного жакана. Ну да, затылочной части практически нет, вместо нее неровная здоровенная дырища. Влепили добру молодцу прямехонько в лобешник, да так, что пуля через затылок тут же вылетела. Вмиг отлетела душа, быть может, и понять ничего не успел…

Смолин осматривался. Кое-где торчали из земли кости, некоторые переломанные, и переломы свежайшие – ну да, это их поломало, когда обрыв осыпался…

Отложил череп и пошел к пещерке. Осторожно туда заглянул, стоя по щиколотку в насыщенной острыми камешками земле, очень теплой, нагревшейся на солнце. Медленно, печально посвистел, качая головой.

В той части пещерки, что осталась незадетой обвалом, скелеты лежали целой грудой. Пещерка оказалась маленькая, по размерам примерно равная автомобильному кузову. Археологом, Смолин, конечно, не был, но не требовалось должного образования, чтобы сообразить: трупы сюда сваливали как попало, друг на друга, так что кости, лишившись плоти, причудливо перемешались. Никакая это не могила, точно, даже первобытные люди так небрежно своих покойников не хоронили. Речь шла не о «погребении», а о том, чтобы просто-напросто понадежнее спрятать убитых, дабы улик не осталось: и у еще одного черепа во лбу дыра, и у того вон, справа, висок разворочен опять-таки не пулей из штатного армейского оружия… Значит, не гражданская и не чрезвычайка – какие-то сугубо штатские разборки…

– Ох, а я-то думала…

Смолин обернулся, как ужаленный. Рядом с его небрежно брошенными брюками стояла Инга, отдувавшаяся и мотавшая головой с превеликим облегчением.

– Я спустилась, а тебя нет… – поведала она с неописуемым выражением лица. – Только штаны лежат. Если тебе стукнуло в голову искупаться, то где остальное? Ой!

– Не шуми, – сказал Смолин. – Ничего страшного. Они все уже давным-давно мертвые и вставать не собираются… Подумаешь, покойнички… Не особенно древние, правда…

– Ты что, уже определил?

– Понимаешь, их пулями положили, – ответил Смолин. – Тут не надо быть академиком… Если страшно, стой там, я только немножко осмотрюсь…

– Нет уж, журналист я или кто?

Она проворно сбросила кроссовки и, закатав джинсы, зашлепала по воде. Вскоре стояла рядом со Смолиным, изо всех сил стараясь придать себе вид равнодушный и бывалый, – что ей давалось с некоторым усилием – вряд ли она раньше такое зрелище лицезрела…

– Кто их? – спросила Инга шепотом.

– Спроси что-нибудь полегче, – сказал Смолин нормальным голосом. – Например, кто они такие… Ну, посмотрим. Авось что-нибудь да осталось интересное… – он обернулся к девушке и ободряюще подмигнул: – Не смотри на меня так, я ведь не могилу раскапываю. Сама видишь, какая это, к черту, могила…

Он шагнул в пещерку и присел на корточки над ближайшими скелетами, дружелюбно ему скалившимися с той самой извечной житейской мудростью: я, мол, уже дома, а ты еще в гостях…

Плоть, судя по всему, разложилась давным-давно – ни тени запаха, одни кости. Там и сям – нечто чрезвычайно похожее на обрывки истлевшей одежды, но уже ни за что не определить, что это была за одежда, мужчине или женщине принадлежала. Ага! Так-так-так…

Двумя пальцами, за почерневшее ушко Смолин вытянул из земли круглый предмет, не глядя, протянул руку назад, властно распорядился:

– Платок!

Почувствовав в пальцах комочек ткани, плюнул на находку и старательно ее потер. Почти сразу же кое-что прояснилось: стандартная армейская пуговица со звездой, серпом и молотом, судя по малым размерам – от гимнастерки. Это ни о чем еще не говорило: столько лет после войны донашивали форму и те, кто пришел с войны, и те, кто на войне не был вовсе…

Так-так-так… Довольно бесцеремонно он принялся убирать кости в сторону, направо, в кучку. Процедил сквозь зубы:

– Извини, братан, сам понимаешь…

Вскоре обнаружилась уже гораздо более интересная находочка – офицерский погон с двумя лейтенантскими звездочками. Кант и просвет давным-давно выцвели, а эмблемы рода войск нет, так что ничего не определить… Смолин ворочал кости, как нанятый, отрешившись от всего на свете. Еще один лейтенантский погон, вероятнее всего, принадлежавший тому же субъекту, что и первый… Еще погон, капитанский, канты столь же изничтоженные временем, но жесткое золотое шитье сохранилось… Еще погоны, еще! Старшина… младший сержант… И ни следа сапог, ремней, кобур, портупей – ну конечно, хозяйственно сняли, иначе остатки непременно бы попались… Фуражка, почти сгнившая, но звездочка, конечно же, цела…

Уже чуточку освоившаяся с этим таежным некрополем Инга стояла у входа в пещерку, держась так, чтобы не заслонять ему свет, и пыталась что-нибудь рассмотреть. Смолин, не оборачиваясь, пододвинул к ней кучку находок:

– Интересные дела, – сказал он, перебирая кости, иногда чихая от попадавшей в нос сухой пыли. – Да тут их человек десять… Погоны – самое раннее весна сорок третьего… Это уже никак на гражданскую не спишешь… Что-то я в жизни не слышал, чтобы у нас в войну в глухомани положили чуть ли не взвод военных… Но это никак не гражданская, звездочка-то, особенно в сочетании с погонами наглядно о том гласит… Звездочка более поздняя, сороковых годов…

– Точно?

– Уж будь уверена, – заверил Смолин. – В жизни не слышал, чтобы пропадало в тайге непонятно кем изничтоженное воинское подразделение… – и вдруг выдохнул удивленно, громко, завороженно – Ах, мать твою…

И застыл в нелепой позе, сидя на корточках, так и держа в руке длинную кость.

– Что? – удивленно спросила Инга.

Смолин и верил, и не верил.

– Армейские, точно, не пропадали, – сказал он медленно, все еще не шевелясь. – А вот кое-кто другой… Бог ты мой… Неужели…

Он встряхнулся и заработал вовсе уж ожесточенно, передвигал кости, едва ли не швырял. Еще погоны… потемневшая медаль, ленточка истлела, но угадывается, что это «За боевые заслуги»… Орден Красной Звезды, между звездой и закруткой сохранился кусочек ткани…

– Ага! – Смолин радостно ощерился.

Он выбрался со своей находкой на свет и разжал кулак. На ладони у него лежал знак почетного чекиста; овал с мечом, серп и молот, на протертой смоченным слюной платком красной эмалевой ленточке проступили буквы НКВД…

– Так-так-так… – сказал Смолин, сам не понимая напрочь, какие чувства испытывает. – Вот, значит, куда вас закурковали, мужики…

Вот вы где… И это именно вы, других быть не могло…

– Ты про что? – недоуменно спросила Инга, переводя взгляд с его лица на знак.

– Это не армейцы, как видишь, – сказал Смолин. – Это НКВД. Ну да, семь оперов и трое возниц, итого десять… А здесь у нас девять черепов… ну, десятый наверняка там, – он кивнул на осыпавшуюся кучу земли. – Наверняка, иначе получилось бы невероятное совпадение, а никаких совпадений быть не может…

– Ну объясни ты, наконец! – вскрикнула Инга.

– Господи ты боже мой… – Смолин криво усмехнулся. – А еще журналистка с жаждой сенсаций… Ты что, в самом деле никогда не слышала про «золотой караван»? По лицу вижу, что нет… Ну да, другое поколение…

…Золотые прииски Предивинского района окончательно были выработаны еще в конце семидесятых. Но в ноябре сорок третьего, когда случилась эта история, благородного металла еще хватало и добыча шла в три смены, двадцать четыре часа в сутки – война требовала золота.

Так вот, в ноябре сорок третьего из Предивинска в Куруман на тамошнюю аффинажную фабрику вышел «золотой караван», каких до того была отправлена едва ли не сотня. Тогдашние машины зимой безусловно проигрывали лошадям, и зимний обоз, как обычно, состоял из трех саней. По-разному случалось, конечно, но в тот раз везли шестьдесят килограммов. По опечатанной сумке на розвальни. Три ямщика – учитывая специфику работы, нет никакого сомнения, что все они были сексотами с кучей соответствующих подписок и обязанностей (ну, а уж карабин или ружье у каждого имелось независимо от ведомственной принадлежности – это Сибирь…).