– Она играла главную роль в одном фильме. Недостижимая девушка моей мечты. Такие девчонки из высшего общества никогда даже не смотрели в мою сторону. Когда у меня появились деньги, я вложил некоторую сумму в фильм, в котором она исполняла главную роль. Тогда-то мы и встретились в первый раз. На премьере. И с тех пор наша страсть не угасла, хотя, разумеется, не все всегда идет гладко, когда у вас маленькие дети, бытовые проблемы, работа и все такое. Но мы любим друг друга.

– Что она за человек?

– Умная. Всегда шла своей дорогой. Я ею восхищаюсь. Она может казаться железной снаружи, но она… такая мягкая и горячая. Простите, это, наверное, прозвучало неуместно. Я не могу этого объяснить, но когда Карро входит в комнату, все это замечают, если можно так выразиться. Она притягивает все взгляды. Она неотразима.

Лея снова открывает дверь и ставит на стол поднос. Хенрик следит взглядом за всеми ее движениями.

– Что вы собираетесь предпринять? – спрашивает Густав. – Если Карро не получит свое лекарство как можно скорее, она умрет.

– Мы помним, не сомневайтесь. Берите кофе, – говорит Лея и садится рядом с Хенке.

Буркнув «спасибо», Густав залпом выпивает эспрессо, который уже заметно остыл и имеет пластмассовый привкус. Лея достает из сумки блокнот и ручку.

– Вы сказали, что говорили с ней вчера вечером, но мы не видим никаких входящих или исходящих звонков на телефоне Каролины в это время.

Густав задумывается на пару секунд.

– Мы созванивались в ватсапе. Мы иногда так делаем.

– Почему?

– А почему нет? – Густав пожимает плечами. – В этом нет ничего странного, так поступают еще, типа, пара миллиардов людей. Мне нравится это приложение.

– Может быть, потому что оно имеет шифрование, защищающее все сообщения и разговоры, так что мы не можем их проверить, – говорит Лея, отхлебывая из стаканчика с кока-колой.

– Вам нечего проверять. Все было так, как я сказал.

Густав достает свой телефон и показывает список звонков.

– Вчера вечером я звонил Каролине в двадцать двадцать.

Лея внимательно смотрит на его смартфон, а Хенрик фотографирует экран.

– Отлично, спасибо большое. А с двоюродным братом вы тоже в ватсапе общаетесь?

– Ха, а я все жду этого вопроса, – фыркает Густав и делает глоток энергетика.

– Почему?

– Да потому что рано или поздно вы всегда начинаете грести всех иммигрантов под одну гребенку.

– Что вы хотите сказать?

– Да ладно, а то вы не понимаете. Вы же тоже не шведка и знаете, каково это – не быть одним из своих.

– Честно говоря, я редко об этом думаю, – говорит Лея. – Я это я, этого достаточно.

– Вы не ответили на вопрос, а он важный, – возвращает их к делу Хенрик, пристально глядя на Густава.

Густав точно знает, о чем они думают. Им не нравится его уверенность в себе. Он не имеет права противопоставлять себя им. И неважно, насколько он успешен на бумаге, – когда речь заходит о чем-то действительно важном, он всего лишь чертов иммигрант, которого совершенно необязательно пытаться понять.

– Нет. Я не общаюсь с «Семьей». У меня нет с ними ничего общего.

– Это правда? – Лея сверлит его взглядом. – Нам важно, чтобы вы были откровенны с нами. Если это как-то связано с исчезновением…

– Я не общаюсь с ними. Они преступники, я давным-давно порвал с ними.

– Это их разозлило? – спрашивает Хенрик.

– Между нами нет недоговоренностей, если вы об этом.

Лея кивает, глядя на Густава с подозрением.

– Значит, вы не встречаетесь со своим двоюродным братом?

– Естественно, мы встречаемся, когда у кого-то из родни свадьба или что-то типа того. Мы же родственники, наши матери – родные сестры. Но это все.

Неважно, как быстро и как долго он будет бежать – прошлое всегда дышит ему в затылок.

– Понятно, – говорит Лея, но в ее ответе слышно сомнение.

Они пока ни слова не произнесли о его втором телефоне, однако вопросы о брате нервируют. Лея открывает какой-то документ и быстро пробегает его взглядом. Вдруг она спрашивает дружелюбным тоном, как будто это должно вывести Густава из равновесия:

– Какой у Каролины был голос, когда вы говорили вчера?

– Обычный, я уже это говорил.

– Каролина ведь еще звонила своей маме… Вы, кажется, удивлены?

– Да, они редко общаются. Думаю, они не созванивались с июля, когда были вместе во Франции.

– Не знаете, о чем могла идти речь? – спрашивает Хенрик, потягивая кофе, как будто это самый обычный рабочий день, ничем не отличающийся от других.

– Без понятия.

– А почему они не общаются? Поссорились? – уточняет Хенрик. – Вы упомянули Францию.

– Карро с девочками провели у них во Франции несколько недель в июле. Ничего особенного не произошло, просто Каролина не очень ладит с родителями, с ними вообще довольно сложно иметь дело.

– Поясните.

– Они дико странные. Разве недостаточно их аристократической фамилии, чтобы понять, о чем я? У них на все есть куча правил, что правильно, что неправильно в их долбаном дворянском мирке. Я им никогда не нравился, я же иммигрант. Но Карро встала на мою сторону. И у нас собственная семья. Между нами и ними нет ничего недосказанного, мы просто редко общаемся, и все. Они высасывают энергию. Мне кажется, это обычное дело для отношений с тестем и тещей.

Лея делает пометку в блокноте.

– А какие у вас отношения с вашей матерью? – спрашивает Хенрик, откидываясь на спинку стула. – Насколько я понимаю, отец ваш уже умер?

– Да, двенадцать лет назад, так что мама для меня очень важный человек. Поскольку я единственный ребенок в семье, мама всю себя посвятила мне. Всегда безоговорочно дарила мне любовь. У нас с ней прочная связь. Конечно, это не всегда легко для Карро.

– Что вы имеете в виду?

Лея напряженно смотрит на Густава, словно учуяв что-то.

– Ну, не знаю. И не понимаю, что в этом может быть интересного. У мамы и Карро довольно прохладные отношения, что не редкость, по-моему, для свекровей и невесток. Они вроде как ревнуют друг к другу. Между ними ведется постоянная и совершенно бессмысленная борьба за меня.

Говоря это, Густав пытается понять, к чему клонит Лея, задавая эти вопросы.

– Когда вы в последний раз говорили с вашей матерью?

– Вчера.

– Мы пытались ей дозвониться, но она не отвечает. Вы знаете, где она может быть?

– К сожалению, нет. Честно говоря, я бы предпочел, чтобы вы не впутывали в это мою маму, она не имеет никакого отношения к этому делу.

– А брат Каролины?

– Вы шутите? При чем тут он? Или вы и его подозреваете? – Густав усмехается, но внутри у него все кипит.

Телефон Леи издает писк, она читает сообщение и меняется в лице. Протянув мобильный Хенрику, она резко встает.

– А сейчас мы должны прерваться.

– Что случилось? – спрашивает Густав, переводя взгляд с Леи на Хенрика.

– Они кое-что нашли, и мне надо проверить одну вещь.

– Что?

Густав тоже вскакивает.

– Мы позвоним, когда что-нибудь узнаем.

Лея направляется к двери.

– Наш коллега возьмет у вас биологический материал, чтобы отделить вашу ДНК от других, собранных в доме. Это добровольно, но вы, полагаю, не будете возражать? Потом Хенрик отвезет вас домой.

Она задерживает взгляд на Хенрике, потом выходит.

Густав нервно ерзает на заднем сиденье машины и ловит в зеркале заднего вида настороженный взгляд Хенке. Они проезжают мимо высоток, около которых пенсионеры в креслах поджариваются на солнце, попивают холодное пивко и читают в Интернете об исчезновении Каролины. Все эти придурки наверняка уверены, что виноват муж, выскочка из понаехавших. Чертовы ублюдки.

Почему Карро звонила вчера всем этим людям? Непонятно. Своей матери? С чего вдруг?

Надо поговорить с Идой. И главное – с братом, хотя полиция вроде еще не нашла второй телефон Густава. Еще.

Густав вынимает из кармана смартфон и смотрит на список пропущенных звонков.