– А-ха-ха-ха, Антип! Во даёт!

Остальные бояре тоже дружно покатились со смеху. Даже Юлий присоединился ко всеобщему веселью, превозмогая усталость.

От смеха Князь схватился за живот и тут же скривился от пронзившей его острой боли.

– Ой, на кого ж ты нас покинул… – опять завопил Юлий.

– Цыц! – гаркнул Князь. – Рано ещё!

– Ой, Князь, то ты умираешь, то нет! – покачал головой конь и снова безмятежно откинулся на подушку. – Забавно с тобой.

– Верно, Забава! – закричал государь и пояснил: – Племяшка моя любимая! Родная кровиночка! – Он раскрутил навершие на столбике кровати и достал из тайника портрет миловидной девушки с проницательным взглядом. – Да только как же я дитё неразумное на трон посажу? Прознают стервятники, что девица на троне, нападут со всех сторон!

Юлий со значением кивнул, ведь он считал себя главным советником по внешним связям.

– Каждому охота землицы нашей оттяпать! – с горечью заключил правитель.

– Не волнуйся, княже, в обиду племянницу не дадим, – пообещал Илья.

– Верно, и муж у неё имеется – Елисей, – напомнил Добрыня.

Князь перевернул портрет Любавы и с сомнением воззрился на лицо молодого светловолосого парня, красовавшееся на обороте. Действительно, не так давно кровиночка его обрела семейное счастье. И хоть бы парень был приличный! Благородных кровей, с землями и замками… А то – тьфу! Ни происхождения, ни заслуг.

– Гонца на царство? – поморщился Князь.

– Не гонец он уже, – поспешил успокоить его Добрыня. – Забава в Царьграде наукам обучается. Ну, и он тоже без дела не сидит. Ученик мой. А душа у него русская.

– Что ж такому парню на родине службы не нашлось? – подивился Алёша.

– Он в университете тамошнем военное дело изучает, – недовольно бросил младшему товарищу Добрыня и подытожил: – Словом, парень он правильный.

Елисея богатырь давно знал и за него головой был готов поручиться. Тот хоть и не силач, а прилежный. Готов был с утра до вечера отжиматься, когда к поступлению в византийское училище ратное готовился.

Тут Князь собрался с силами и спихнул коня с кровати.

– Богатыри, слушай мой приказ, – твёрдо сказал он. – Срочно в Царьград отправляйтесь и доставьте сюда племянницу. И этого… Мужа её. Наследницу беречь пуще ока!

– Так, стоп, – прервал его Юлий, поднимаясь с пола. – Вовсе не обязательно всё вот так сразу девчонке отдавать. Можно вообще рассмотреть другие кандидатуры, из числа приближённых лиц. Зарекомендовавших себя преданными слугами, которые, подков не жалея и закусив удила, тянули лямку государственной службы. Выслуга лет опять же, бесценный опыт! – Конь передними копытами встал на кровать и прижался к государю вплотную, непрозрачно намекая на свою, более чем подходящую кандидатуру. – А Забава с Елисеем… Молодо-зелено! – Он махнул копытом и ехидно фыркнул. – А душа русская? Так я тоже родину люблю! Просто не кричу на каждом углу об этом.

– Это верно, – кивнул Князь. – Шум раньше времени не поднимать. А Забаве скажите: так мол и так, дядя соскучился и желает её с мужем увидеть. Про болезнь – ни слова! Она девка душевная. Крик подымет, внимание привлечёт. А в этом деле шум не нужен. Враги кругом!

Правитель хмуро оглядел бояр. Те почтительно понурили головы.

Богатыри коротко поклонились и пошли к двери. А Князь велел Юлию:

– И ты собирайся, с ними поедешь. В усиление… Для всяких дел политических. И голубя почтового возьми! Обо всём докладывать будешь. И торопитесь, торопитесь, дети мои! Со дня на день злодеи иностранные прознать могут. Стервятниками, деспоты, кружить станут. – Тут он принюхался и с отвращением зажал нос. – Почему… – гнусаво спросил он. – Почему так пахнет рыбой?

Юлий широко улыбнулся и аккуратно отступил от государева ложа, пока Князь не понял, что пара богатырских окуней завалились за подушку.

Велик и прекрасен был город Константинополь, который на Руси уважительно величали Царьградом. Столица Византийской империи раскинулась на нескольких холмах, что возвышались над шумным портом. Широкие проспекты и извилистые мощёные переулки уходили вверх, ко дворцу, который поражал роскошным убранством и пышностью садов. Дворец тот принадлежал самому императору – Василевсу, как его здесь называли. Приходился он Киевскому Князю старшим товарищем по крови владыческой. И всё у него было в государстве ладно, если бы не одно «но».

Это «но» мчало по Царьграду в колеснице. Вот только везли её не кони, а целая орава благообразных мужчин с окладистыми бородами. Их подстёгивал молодой, но уже довольно тучный парень. Он был одет в просторную белую тогу, которая, на беду, не могла скрыть выдающийся живот. Пурпурный плащ, какой по карману только настоящей знати, развевался за плечами пухлого возницы. А на голове его красовалась глупая маска в виде конской морды. Юноша гоготал и хлопал в ладоши, правя своей чудной колесницей.

Следом за ним бежал отряд городских стражников. Им никак не удавалось приблизиться к гонщику и наказать за нарушение скоростного режима на улицах столицы.

Набрав огромную скорость, колесница распугивала зазевавшихся прохожих и, как кегли, сшибала торговые палатки с арбузами. Резко затормозив перед чёрным котом, носильщики свернули на извилистую улочку и вылетели прямо к дворцовой ограде. Шесты носильщиков упёрлись в прутья забора, и колесница вместе с юношей взлетела в воздух.

– Поберегифь! – залихватски крикнул возница, перелетая через забор.

Описав небольшую дугу, колесница приземлилась по другую сторону ограды аккурат на незаконченную скульптуру Василевса. Художник, который ваял свой шедевр с дремлющего поблизости императора, едва успел отскочить в сторону. Памятник за секунду превратился в груду битого мрамора.

– Фынуля дома! – провозгласил паренёк, отряхиваясь как ни в чём не бывало.

Он ужасно шепелявил, так что речь его представляла собой неразборчивую мешанину.

Юноша спрыгнул с обломков колесницы, снял маску и лучезарно улыбнулся носильщикам за забором. Красавцем гонщика было не назвать. Весь он был какой-то нескладный: пухлый, но с тонкими ногами. Нос картошкой, и зубы торчат.

Тут прибежала толпа стражников. Солдаты замерли, бросая озадаченные взгляды на дворец.

Юноша тем временем нахлобучил маску коня на голову скульптора и загоготал:

– На, понофи пока.

А бородатым носильщикам прокричал:

– Клаффно погоняли!

Потом он подошёл к ограде, придвинулся вплотную к одному из стражников и отобрал у него шлем.

– Благодарю за флужбу. Молодец, швободен! – Он лениво отдал честь и бросил остальным служивым: – Вы тоже!

– Рады служить! – хором гаркнули стражники, построились шеренгой и пошли прочь.

До сих пор Василевс мирно дремал на троне, убаюканный мерным качанием опахал, которыми слуги закрывали его от солнца. Но от поднявшейся суматохи император проснулся и открыл глаза. Это был величавый мужчина среднего возраста в синей тоге на римский манер и сверкающей короне. Он с достоинством истинного правителя поднял своё грузное тело, замахнулся скипетром и от души треснул им парня по голове.

– Всё развлекаешься? – строго спросил император.

– Привет, пап! – обернулся к нему юноша и выхватил из рук правителя яблоко.

И правда, это был единственный сын Василевса по имени Леонид. А по совместительству его главная головная боль.

Правитель Византии устало закатил глаза и указал на толпящихся за забором бородачей.

– Откуда народ?

– Униферситетские, – пожал плечами Леонид, с оглушительным треском надкусив яблоко. – Вон тот задорный – наш математик, а доходяга рядом – афтроном.

Василевс кивнул и помахал рукой учёным умам:

– Хорошо, молодцы! Всем спасибо за сына! Можете быть свободны.

Преподаватели юного наследника вздохнули с облегчением – астроном громче всех – и мигом исчезли.

– До завтра! – крикнул им вслед Леонид. Он забрался на трон отца и вальяжно развалился, закинув ноги на подлокотник. – Фсем ставлю отлично. Кроме афтронома.