– Вот ее номер.

В комнате появилась Светлана Алексеевна. Она продиктовала номер Лизы.

– Скажите, а где родители Дианы?

Устало вздохнув, женщина прошла к кровати внучки и тяжело опустилась на нее, держась за спинку.

– Я не знаю, где сейчас мать Дианочки. Она оставила ее, еще когда та была младенцем. Они с моим сыном были не расписаны, жили гражданским браком. А отец Дианы погиб в автокатастрофе, когда той было три года. Я оформила опекунство и воспитывала внучку.

– Сочувствую вашей утрате, – тихо произнесла Мила. Ей было жаль эту женщину. Ардо не понаслышке знала, что такое – терять близких людей.

Женщина кивнула. Она смотрела на свои ладони, на пораженные сильным артритом пальцы. Кожа на руках была сухая, сморщенная.

– Светлана Алексеевна, вы можете что-то рассказать о своей внучке? – спросила Мила, смотря, как от вопроса плечи женщины опустились еще ниже, и хозяйка смахнула с щеки слезу, но следователь не могла не задать этот вопрос.

– Дианочка была хорошей девочкой. Я никогда не знала с ней проблем. Хорошо училась, слушалась меня, а я старалась во всем ее поддерживать.

– Скажите, а у нее был молодой человек? – поинтересовалась Мила, когда женщина замолчала.

– Нет, не было, – ответила Светлана Алексеевна, а Ардо подумала, какие бы хорошие отношения ни были, вряд ли внучка все рассказывала бабушке.

– Спасибо за помощь, мы тогда пойдем. Если еще вы нам понадобитесь, я позвоню.

– Не за что. Захлопните, пожалуйста, дверь. С вашего разрешения, я не буду вас провожать, – сказала женщина, не смотря на Милу.

– Конечно.

Ардо показала Федору в сторону выхода, и они вышли на улицу, оставив Светлану Алексеевну в одиночестве переживать свое горе. Морозный ветер тут же взметнул волосы Милы, и следовать съежилась от холода, пробравшегося под ее куртку.

– Ну и холодрыга, – пробормотала следователь, пряча руки в карманы.

– Еще бы. Уже практически середина ноября. Ты бы одевалась получше, а то так и заболеть можно.

Федор был в теплой куртке и шапке, а на Миле – только тонкая кожаная курточка и кашемировые перчатки, которые она практически не снимала на людях.

– Я еще не успела достать теплые вещи. В выходные этим займусь.

Они вместе дошли до машины Милы.

– Ты сейчас куда? – поинтересовалась Ардо у Мареева.

– Нужно скататься по одному делу. Скорее всего, на работе сегодня не появлюсь. А ты в отдел?

– Да, – кивнула Мила, – нужно Громову доложить о проделанной работе.

– Как он тебе, кстати?

– Пока не знаю. – Мила выдохнула, выпуская изо рта облачко теплого пара. – Поживем увидим. – Девушка достала из кармана брелок ключей и нажала на кнопку, раздался щелчок. Ардо тут же потянулась к ручке и открыла дверцу, но Федор ее остановил:

– Подожди.

– Что такое?

Мареев расстегнул куртку и полез во внутренний карман, доставая оттуда темно-розовую книгу и протягивая ее Миле.

– Что это? – Ардо изумленно посмотрела на книгу, принимая вещь, и тут же открыла. На первой странице было написано «Мой дорогой дневник…».

– Только не говори, что ты его спер из комнаты жертвы?

– Ну а что мне оставалось делать? Светлана Алексеевна нам бы точно не отдала его. А тебе ведь нужно узнать больше об этой «красной шапочке». А личный дневник – именно то место, где хранят секреты все девушки.

– Это, вообще-то, незаконно. И как вообще успел спереть его? – Мила поглядела по сторонам, убеждаясь, что никого нет поблизости.

– Ага. Пожалуйста. Всегда рад помочь, – проговорил Федор, отворачиваясь от Милы и делая шаг в сторону своей машины.

– Спасибо, – негромко сказала она ему вслед.

Мила забралась в салон своего автомобиля, отложив дневник на переднее пассажирское сидение, и завела двигатель, включая печку. Ей нужно немедленно достать теплые вещи, а то она точно простудится в своей кожаной куртке. Хотя руки ее были в перчатках, ладони все равно замерзли. Пока Мила сидела и разогревала машину, ее телефон зазвонил. На экране высветился номер криминалистического бюро.

– Слушаю, – она тут же ответила на звонок.

– Привет, Мил, это Рита Винокур, я по поводу того образца волоса, который мне направили судмедэксперты с тела вчерашней погибшей.

– Привет. Рит, слушаю. Есть, что интересное?

– Смотря что для тебя интересно. Я провела исследования, и этот волосок относится к виду хищных млекопитающих из семейства псовых.

– То есть волк?

– Да.

– Я что-то похожее и ожидала услышать. Спасибо, Рит.

– Да не за что. Пока.

Мила сбросила вызов и потянулась к дневнику, открыла его. Он был толстый, некоторые листы вклеены из других тетрадей, а последняя запись была недельной давности. Посмотрев на табло автомобильной панели, показывающей три часа дня, Мила снова отбросила дневник на соседнее кресло и поехала в сторону отделения. Записями жертвы она может заняться чуть позже, а вот доклад Громову нужно сделать незамедлительно.

Входя в здание отделения полиции, Мила очень надеялась, что Евгения Валерьевича нет на месте и разговор отложится, но стоило ей толкнуть тяжелую железную дверь и войти в здание, как она словно наткнулась на невидимую стену. Громов стоял у окошка дежурного и подписывал какие-то документы. Он будто почувствовал ее появление и мигом поднял свой взгляд.

– Мила Васильевна, а вы вовремя. – Мужчина выпрямился и, подхватив журнал, протянул его дежурному, отдавая следом ручку, которой писал.

– Пройдемте ко мне в кабинет.

Ардо ничего не оставалось, как только согласно кивнуть.

Она шла за Громовым следом. Смотрела на широкую спину своего нового начальника, и отчего-то ее колени начинали дрожать. Давно девушка так не волновалась. Словно шла на ковер к директору, где ее будут отчитывать. Мила пыталась сосредоточиться только на спине Евгения Валерьевича и не смотреть по сторонам. Ей все больше казалось, что проходящие мимо коллеги посматривали на них с любопытством. Раньше никогда никто на нее не обращал внимания, и Мила прекрасно понимала, откуда взялись все эти косые взгляды.

Затормозив у двери кабинета начальника, Ардо посмотрела на белое дверное полотно, на котором висела табличка «Начальник отделения Громов Евгений Валерьевич». Смотря на эти буквы, она видела перед собой совсем другое имя. И недавнее прошлое удушливой волной сковало ее легкие.

Еще страшнее стало заходить в этот кабинет, словно то, что произошло полтора месяца назад, могло на нее накинуться и сожрать. Мила все еще помнила, что творил Никонуров, будучи ее приемным отцом. «Меня воспитывал серийный убийца», – снова пронеслось у нее в голове. Эта фраза очень часто всплывала в мозгу, отчего становилось не по себе. Стоило об этом подумать, как Мила начинала чувствовать себя ущербной и постоянно сомневалась: а на своем ли она месте? Правильно ли, что осталась работать в органах? Мила думала, что ее теперь уволят, но нет, оставили. Пока оставили.

– Мила Васильевна, мы так и будем стоять, или вы пройдете в кабинет и поговорим там? – Следователь вздрогнула от вкрадчивого голоса Громова. Она так глубоко нырнула в свои мысли, что совсем не заметила, как начальник отпер дверь своего кабинета и распахнул ее, приглашая сотрудницу войти.

Мила поспешно кивнула и тут же шагнула вперед, но, переступив порог и сделав несколько шагов, остановилась. Кабинет изменился кардинально. Здесь был сделан ремонт, и все еще оставался слегка уловимый запах краски. Серебристо-серые стены, белоснежный потолок и линолеум темно-коричневого цвета под рисунок дерева. Теперь вместо черного письменного стола, за которым много лет сидел Кирилл Геннадьевич, стоял массивный деревянный стол, а посередине еще один, только у́же, вместе образуя букву Т. Стеклянные ящики, с хранящимися в них документами заменили высокими стеллажами из темного дерева. Полки заполнили книги, папки с документацией. По левую руку от Милы стоял массивный шкаф такого же цвета, как и книжный стеллаж. В этот шкаф был встроен небольшой холодильник и несколько ящиков. На окнах вместо занавесок теперь висели вертикальные белоснежные жалюзи. А на стене за рабочим столом появилась карта мира.