А последняя дама, сидевшая на скамейке, напомнила Араю учительницу: скромная, седая, в вязаной кофточке и такой же юбке, в белой блузке, в больших очках, как у известной черепахи Тортиллы из давнишнего советского кинофильма. Женщина имела прямую осанку и тонкую шею, что заметно отличало её от соседок. Она тоже улыбалась. Единственным украшением, если не считать розовой помады, были дешевенькие бусы.
— Девушки, какой у нас кавалер на сегодня наметился! — обратилась ко всем Софико. — Затанцуем его до последнего вздоха.
— До последнего не надо, — заступилась дама «в чёрном», — у него ответственность за ребёнка.
— И за Тамрико, — добавила Фрося.
Седая «учительница» согласно кивнула.
— Меня зовут Арай, — представился он. — С тётушкой Софико мы знакомы, о тёте Фросе мне рассказала Тамара. А остальных, может, и видел вчера, но имён не знаю.
Мальчик на его руках не реагировал на разговор отца, но тот ощущал, что сын напряжённо замер. Арай пересадил его удобнее и чуть погладил по голове.
«Дама в чёрном» немного склонила свой тюрбан и произнесла:
— Можете называть меня просто Марией, я не тётя и не тётушка. — Видя удивлённо поднятые брови мужчины, она рассмеялась. — Да шучу я! У Тамрико научилась. Да как удобно, так и зовите, хоть Марусей. В далёком прошлом я была знаменитой, высококлассной швеёй, между прочим.
Арай оглянулся на Тамару: она расположилась на сиденье машины, не закрывая двери, и внимательно наблюдала за представлением. Её добрая, чуть усталая улыбка подбадривала его.
— А я Анна Ивановна, — сказала четвёртая женщина и снова чуть кивнула, словно одобряя всё происходившее во дворе. — Учитель начальных классов, в прошлом, конечно.
— Очень приятно познакомиться со всеми. А как же танцы без музыки? — спросил он.
— Сейчас дядя Вано выставит на подоконник патефон, и начнётся, — послышался голос Тамары. — Не спешите уезжать, у нас будет интересно, Сандро понравится.
— Останемся ещё немного, Шура? — негромко спросил Арай сына. Видя, что никаких отрицательных действий от него не последовало, продолжил говорить. — С кем хочешь сидеть: с красивыми девушками или с Тамарой.
Вдруг мальчик совершенно серьёзно посмотрел в глаза отцу и показал пальцем на машину.
— Ясно. Тамрико, Сандро выбрал тебя.
— Ещё бы, — проворчала Фрося, — зачем ему старые бабки.
В это время из окна первого этажа зазвучало шипение старой пластинки, а потом полетела прекрасная мелодия, заставляя каждого улыбнуться, выпрямить спину и вспомнить что-то своё.
— Это же «Брызги шампанского»! — изумился Арай. — У моей бабушки в Ереване была такая пластинка. Там с другой стороны еще «Рио-Рита»?
— Точно, мил человек, — произнёс старческий мужской голос, в котором он узнал мужа тёти Сони. — Давай, кавалер, приглашай дам, пока другие танцоры не подтянулись…
Тамара наблюдала, как Арай осторожно относится к пожилым дамам, составлявшим ему пару. Он хорошо танцевал и танго, и вальс. Очень часто поглядывал на сына, мирно сидевшего в открытой машине. Отца волновало его состояние, ведь не зря же мальчику прописали такие таблетки, но пока ничего не предвещало истерики или скандала.
«Утомлённое солнце» пришлось крутить четыре раза, потому что всем очень нравилась эта музыка и песня. Когда во двор стали приходить жители других домов, и танцплощадка заполнилась, на улице уже начало заметно темнеть, но уходить не хотелось.
— Как у вас хорошо, — сказал Арай, подходя к Тамаре. — Просто отдыхаешь душой.
— Я говорила, — тихо ответила она, укачивая уснувшего на её коленях Шуру. — Ты хорошо танцуешь и внимателен ко всем. Умотали тебя наши дамы? Не взмок ещё?
— Есть немного. Но это того стоило.
Он оперся на заднее крыло машины и смотрел на спящего сына. Во сне ребёнок выглядел расслабленным, чуть приоткрытые губы шевелились, словно он что-то говорил. Тамара наклонилась к нему, прислушиваясь изо всех сил, а потом резко подняла голову и округлила глаза, глядя на Арая.
— Что? — испуганно спросил он. — Ты поняла, что он говорит?
Она кивнула и снова наклонилась к мальчику, чтобы удостовериться в правильности услышанного, а потом прошептала его отцу:
— Копалыч. Он говорит «Копалыч».
Её тихий голос дрожал от осознания того, как сильно повлияла на ребёнка поездка в деревню.
— А что это?
— Так в деревне зовут моего отца, сокращают его имя. А Сандро сам додумался. Умница у тебя сын.
Арай старался не показать, как слёзы щиплют глаза; отвернулся на мгновение, а потом посмотрел на неё и улыбнулся.
— Это первое слово после многих месяцев молчания… Я благодарен твоему отцу.
— Это пока не слово, а лишь тихий шёпот во сне. Но это просто замечательно!
На улице продолжались танцы, звучали старые мелодии.
— Ты потом две большие сумки из багажника отдай тётушке Софико, — тихо, чтобы не разбудить Шуру, сказала Тамара. — Мама всегда передаёт гостинцы для всех. Тётя Соня сама знает, кому и что нужно. А ваши подарки…
— Да куда мы с ними в гостиницу? Там у меня крохотный холодильник. Испортится же всё.
В заднем кармане его джинсовых брюк завозился телефон, Арай отошёл от машины, чтобы ответить на звонок, а она продолжала нашёптывать мальчику, слегка погладив его по волосам:
— Папа у тебя упрямый, спорит зачем-то. Всё равно же сделает, как сказала моя мама. Будешь пирожки трескать и нашу деревню вспоминать. Жаль, что вы уедете. Ты такой славный мальчиш. И папа у тебя… тоже славный.
В этот момент её взгляд обратился к мужчине, о котором шла тихая речь. Тамара поняла, что звонок принёс ему не очень хорошие новости: Арай стоял, опустив голову, и медленно постукивал телефоном себя же по лбу. Глубокая задумчивость и растерянность сквозили и в его действиях, и в его позе. Наконец, он вернулся к машине.
— Администратор гостиницы сказал, что там у них авария, прорвало трубу, залило весь подвал и первый этаж. Работники аварийной службы приехали, перекрыли воду. Вот и меня предупредили, что ситуация сложная. Всё откладывали ремонт здания до самого последнего терпения оборудования, а надо было ещё год назад заняться. Я им говорил тогда… Эх, чего уж теперь вспоминать. Сейчас позвоню другу, может, у него квартира пустует. Он женился недавно, обзавёлся семьёй.
— Зачем беспокоить людей? Сейчас придумаем что-нибудь.
Тамара сосредоточенно смотрела на танцующие пары, словно искала ответа на свои вопросы. Потом утвердительно кивнула своим мыслям и сказала совершенно серьёзно и строго, чем удивила Арая:
— Могу предложить два варианта. Моя соседка на всё лето уехала к детям и внукам куда-то на Урал, оставила мне ключи, чтобы я её любимый фикус поливала. Квартира чистая, однокомнатная. Правда, там всего один диван. Вам может быть неудобно на нём вдвоём. Он даже не раскладывается.
— А второй вариант? — с сомнением спросил он, предполагая, что придётся ему спать на полу рядом с сыном, которому достанется диван.
— У меня, — просто ответила она и пожала плечами.
— Как это? Не понял.
Тамара вздохнула, поджала губы и постаралась спокойно объяснить:
— Чего ты не понял? У меня четырёхкомнатная квартира, родительская. Брат уже давно уехал, сразу после школы. Ты поселишься в его комнате. Сандро в моей детской пусть обитает, там ему хорошо будет. А я и так в большой спальне живу, это далеко от вас. Смущать друг друга не будем.
Последняя фраза прозвучала еле слышно, потому что её перекрыла «Королева красоты» Муслима Магомаева.
— Что-что? — переспросил Арай.
— Говорю, что стеснять друг друга не будем, всем места хватит.
— Это неудобно, Тамара. Ты же меня совсем не знаешь.
— Ты громко храпишь? Или кричишь по ночам? Лунатишь?
— Не знаю, — неуверенно произнёс он, — я же один живу. Мне собственный храп не мешает, если он есть. А по поводу лунатизма, наверное, в гостинице бы заметили.
— Знаешь, у меня уже нет сил смеяться над твоим чувством юмора, вернее, его полным отсутствием, — устало махнула она рукой и приподняла мальчика, чтобы вручить его отцу. — Я по-шу-ти-ла. Бери Сандро и иди к подъезду, я за вами. Там на скамейке посиди. Постараюсь быстро, как смогу.
