— Вот только, как вы уже заметили, я забочусь не только о себе. Я забочусь и о других.

— О, детектив, — он цокнул языком. — Это так обыденно. Игры в «Фетише» тоже становились такими, и любой обязан позаботиться о том, чтобы не жить обыденной жизнью. Я знал, что пришло время сделать всё интереснее. Я хотел посмотреть, как далеко смогу зайти, если реально возведу себя в ранг мастера игр. Это было величайшее соревнование, что видела эта страна. Я даже помог вам, потому что хотел сохранить игру честной. Я хотел, чтобы соревнование было чистым.

Иисусе.

Губы Колкахун приоткрылись.

— Неа, — прошептала она.

Джонас дёрнулся.

— Что?

— Неа, — повторила она.

Я взглянула на неё и внезапно осознала, что она права.

— Я согласна. Неа. Дело не сводилось к соревнованию, чистому или какому-то ещё. Всё дело в ваших эгоистичных нуждах. Питер Пиковер был первым. Он выигрывал слишком много денег, и вам это не нравилось. Я права? Вы говорили Харрису и Лайонсу, кого убивать, потому что у вас имелись мотивы, служившие вашим личным нуждам. Вы привязали почти все убийства к «Фетишу», чтобы привлечь будущих посетителей, а не чтобы повысить опасность быть пойманным. Вы хотели, чтобы ваш клуб казался рискованным — точно так же, как когда все считали его нелегальным. Люди, которые наслаждаются риском, наслаждаются и азартными играми, а игроки тратят больше денег в местах вроде «Фетиша».

Джонас сощурил глаза.

— Гилкрист Боаст наверняка был лишь удобной жертвой, — сказала Колкахун, включаясь в тему. — Но вы хотели убрать с дороги вампира. Кристофер жаловался на ваш клуб, и вы хотели его устранить.

— Предположительно, — добавила я, — запись Сэмюэля Брансвика к стоматологу просто дала вам возможность включить его. Опять-таки, он лишь удобная жертва для маскировки ваших истинных намерений, — мой голос ожесточился. — Но Зара не была связана с «Фетишем». Вы поручили убить Зару, потому что Мюррей рассказал вам про неё. Он сказал, что тут замешана Кассандра, и назвал её имя. Как вы выяснили, где она живёт?

В глазах Джонаса полыхнула ярость.

— Я знаю людей, которые её знали, — прошипел он. — Я знаю многих людей. Я хотел проверить Кассандру, посмотреть, может ли она играть в свою же игру и предвидеть собственную смерть.

— Хрень собачья, — сказала Колкахун.

— Ага. Потому что потом вы выставили себя финальной жертвой, — сказала я ему. — Но вы старательно проследили, чтобы вам не грозила реальная опасность. Вот почему вы сначала позвонили мне. Вы хотели избавиться от Лайонса, потому что он стал обузой. Вы знали, что рано или поздно мы его выследим, так что решили ускорить процесс, причём в такой манере, которая решит его судьбу и не даст ему заговорить. Ни одно из убийств не сводилось к соревнованию или риску.

— Всё дело в деньгах, эго и страхе, — закончила Колкахун. — А это самые обыденные и банальные концепции, какие только есть.

Злость Джонаса брала над ним верх. На его лбу вздулась венка, ноги заметно дрожали под хлипкой больничной сорочкой.

— Идите нах*й, — сказал он. — Идите нах*й вы обе, — его рука со скальпелем напряглась, и он слегка отвёл её, чтобы замахнуться для удара.

Это и было нужно Колкахун. Она резко опустила голову и крепко укусила руку Джонаса. Его скальпель полоснул её кожу, когда Джонас среагировал, но это была лишь царапина. Он заорал в голос, когда брызнула его собственная кровь, и выпустил Колкахун, одновременно выронив скальпель. Лишившись своей показушности, гламура и сладкоречивых речей, Кевин Джонас оказался слабаком.

Я рванулась вперёд и схватила правую руку Джонаса, а Колкахун — левую. Вместе мы прижали его к стене и удерживали. Он попытался сопротивляться, а потом расслабился. И снова он начал улыбаться. Он просто не понимал, когда ему пришёл конец.

— Давайте сделаем всё интереснее, девочки. Вы всё равно можете повеселиться, и я сдамся по-тихому, но давайте сначала сыграем в игру. У меня есть ячейка в банке Талисманик. Внутри ячейки — крупная сумма денег, — он помедлил. — Денег, которые не отследить. Отпустите меня, сосчитайте до десяти, а потом вы обе можете наброситься на меня. Та, кто доберётся до меня первой, получит ключи от ячейки.

Он искренне похлопал глазами.

— В обычной ситуации детектив Беллами с лёгкостью победила бы, но она не в лучшей форме. У вас равные шансы, а вот я в невыгодном положении. Вы знаете, что я не сбегу даже с форой. Дайте мне десять секунд, и все победят.

Похоже, он был убеждён, что мы обе абсолютные дуры. Я вскинула брови, взглянув на Колкахун. Выражение её лица вторило моему собственному.

— Деньги, — соблазнительно протянул Джонас. — Много денег.

Колкахун подалась вперёд и пробормотала ему на ухо:

— Я не играю.

— И значит, игра закончилась, — добавила я. Наконец-то.

Я не могла сказать, что мы победили; погибло слишком много людей, чтобы это считалось победой. Но правосудие свершится, и это достаточное вознаграждение. Я оглянулась по сторонам. Пора найти стул. Мои колени готовы были подкоситься.

— Детектив Мюррей получит настоящее удовольствие от своей пресс-конференции, — пробормотала я, подметив стул на сестринском посту.

Колкахун поджала губы.

— Знаешь что? В этот раз я тоже получу удовольствие от его пресс-конференции, — она вытащила наручники. — Кевин Джонас, вы арестованы. Вы не обязаны ничего говорить, но это может навредить вашей защите, если вы не упомянете при допросе что-то, что потом сообщите в суде. Всё, что вы скажете, может использоваться в качестве свидетельства.

Эпилог

Полоска света протискивалась между шторами и освещала плечо Лукаса. Я протянула руку и проследила эту полоску кончиком указательного пальца. Лукас открыл глаза и улыбнулся мне.

— Доброе утро.

Я улыбнулась в ответ.

— Доброе утро, — я взглянула на него. — Как ты?

— Нормально. Всё ещё перевариваю то, что сделал Маркус, но мы извлечём из этого урок. Мы все. Были допущены ошибки, и эти ошибки будут исправлены. Такое больше не повторится, ни с кем из моих вампиров.

Я ему верила.

— Знаю, — тихо сказала я. — Знаю.

Лукас смахнул прядь волос с моей щеки.

— Что насчёт тебя? — спросил он. — Как себя чувствуешь?

— Тело болит, — призналась я. — Но определённо лучше, чем вчера.

Он выглядел облегчённым.

— Хорошо. Ты не…

Я покачала головой.

— Нет. Я не буду убивать себя ради быстрого воскрешения и лёгкого выздоровления. Иногда боль — это хорошо. Она напоминает мне, что я до сих пор жива.

Он наклонился и поцеловал меня.

— Аминь. Я приготовлю завтрак, чтобы ты поела перед приёмом обезболивающих.

— Слушаюсь, доктор.

Лукас усмехнулся.

— Мне всегда нравилось играть в докторов и медсестричек.

Я шутливо пихнула его.

— Может, через несколько дней, когда я нормально восстановлюсь.

— Я могу поймать тебя на слове, — он сел и дал мне мгновение полюбоваться его обнажённым телом, после чего схватил халат и направился на кухню.

Я лежала и слушала приглушённое бряцанье посуды на кухне. Я думала о Рози, Питере, Гилкристе, Сэмюэле и Заре. И да, о Маркусе тоже. Я позволила тяжести их судьбы просочиться в мои кости, пока я вспоминала о них. Они заслуживали как минимум этого. Затем я отбросила эти мысли, потому что это не единственная тьма, с которой я столкнусь. В данной сфере работы всегда будет что-то ещё. Я не знала, смогу ли справиться со всем. Я могла лишь надеяться, что справлюсь.

Через пару минут я вытащила себя из постели и надела халат. Взяла телефон с тумбочки, где он заряжался, и проверила сообщения. Было одно от Грейса: Фистл ехала в аэропорт, Алан Харрис всё ещё в реанимации, но состояние стабильное. Он также добавил, что позднее кланы оборотней встретятся, чтобы обсудить судьбу Роберта Салливана.

Я не могла даже предположить исход этой встречи, но я написала сообщение всем четырем кланам альф, информируя их о том, что нападение на человека (вне зависимости от того, кем был этот человек) означало, что Отряд Сверхов должен участвовать. У нас не было выбора.