— Вот наглая рожа! — восхитился Карась. — А сколько мы поднимать будем?

— Сказал, что если проходимость будет хотя бы пара тысяч человек в сутки, за сто кусков он ручается, а дальше надо смотреть по возможностям города и по тем вложениям, что готова осуществить компания.

— Пять в месяц, шестьдесят в год, — прикинул Карась. — И сотка прибыли. Ну так себе история. Это казино на него одного работать будет.

— Сто тысяч долларов в месяц, — поправила его Катя. — И это минимум. Рост возможен, но для этого ему нужно изучить город и страну. Он не знает ее особенностей.

Карась задумался. В Москву по международной связи позвонить можно, но в итоге решать ему придется. И решать быстро — часть автоматов уже заказана, столы для покера и рулеток тоже. А на площадях бывшего дома культуры по адресу улица Ямского поля 15 вовсю делается ремонт. Почти самый центр Москвы, до Кремля четверть часа неспешной езды на машине. На открытии должна быть вся столица и даже больше.

— Ладно — Карась тяжело вздохнул. — Скажи ему, чтобы в темпе вальса делал паспорт. Пять штук аванса он получит завтра. Но ты, Боря, с ним будешь неотлучно. Ясно?

Соотечественник только кивнул.

Начало октября 92-го выдалось адски дождливым. По радио говорили, что побит какой-то прежний рекорд по количеству осадков — с небес лило и лило. Сегодня за рулем моего Мерса в первый раз сидел персональный водитель. На эту должность я выбрал Коляна из бригады Китайца. А что? В псковском деле проверен, на стрелках побывал, в ментовке тоже. Пообтерся. Показал себя неболтливым, ответственным. Можно доверить Мерс ценой в целый подмосковный городок. Плюс оружием владеет — если что, сможет прикрыть.

Колян дождался, пока мы с Йосиком выйдем на крыльцо офиса, и открыл над нами зонтик. Еще и с пониманием парень. Мы в дорогих костюмах, едем покупать банк. Никак нельзя нам промокнуть и выглядеть, на финальной встрече с продавцами как лохи дешевые.

По дороге Варшавер все теребил ручку портфеля — в нем лежало наше будущее: бумаги на покупку Дон-банка.

— Волнуешься? — поинтересовался я у Йосика.

Тот молча покачал головой. Волнуется. Но признаваться не хочет. Ладно, не будем нервировать директора почти нашего банка, пообщаемся с Коляном.

Пока стояли в пробках на Садовом, поинтересовался у водителя, как тот вообще попал к лобненской братве. И выяснилось, что Николай сам из почетной воровской династии. Жили они в областном центре на Урале, и был у него брат Кеша. Все его боялись до жути. У Кеши правой рукой трудился бывший спецназовец — стапятидесятикилограммовый Руля. Инструктор по рукопашке, отвоевавший в Афгане… Он был постоянно с Кешей, охранял его и водил машину. И вот в один из вечеров они спускались оба в лифте, а в подъезде их ждал киллер.

Когда двери открылись на первом этаже, впереди стоял Руля, сзади Кеша, а перед лифтом стоял убийца в маске с ТТ в руках.

Выстрелы начались сразу, как только створки разошлись, и стало понятно, кто находится внутри. В общей сложности киллер отстрелял два магазина, в Рулю он попал одиннадцать раз, девять пуль прошли навылет, а сам Кеша был смертельно ранен. Убийца закончил стрелять, а Руля стоял и не падал. Тогда убийца кинул ему в лоб пистолет, развернулся и побежал. Мимо продолжавшего стоять Рули, протиснулся Кеша, и оставляя за собой кровавый след, бросился в погоню. Догнал он киллера метров через сто, около гаражей, повалил его на землю и начал избивать, сорвал маску, но ослабел от потери крови. Убийца скинул его с себя и убежал. Умирающий Кеша, макая палец в свою собственную кровь пытался написать на стенке гаража имя своего заказчика, но так и не смог, и его труп нашли именно в такой позе: в одной руке маска, другая, вся в крови прислонена к корявым буквам. Разобрать надпись так и не смогли.

Хм… А ведь я слышал про этот случай, тогда, в прошлой жизни. Громкая история была, на Дальнем Востоке где-то она случилась. Все думали, что вранье это. Ан нет, чистая правда. Тот громила, словив два магазина в живот и в грудь, умудрился выжить. Как говорится, если пациент хочет жить, медицина бессильна.

— Жуть какая! — Йосик с перепугу уронил портфель с колен и начал нащупывать его на полу машины. — Прямо Конан Дойль, «Этюд в багровых тонах».

— Заказчика так и не нашли, — сказал Колян. — Думали на директора местного завода. Там большие деньги крутились. Красная ртуть. Слыхали? Самая дорогой материал в мире — используется в детонаторе термоядерной бомбы.

Мы покивали, и я не стал разубеждать водителя, что это все это разводка для лохов. Мешали обычную ртуть с красителем и впаривали за огромные деньги. Может Кешу как раз и убили терпилы.

— А этот Руля, — спросил я. — Он выжил?

— Да, год по больничкам пролежал. Уже на ногах снова. Говорят, похудел так, что вешалкой в театре может работать.

— Можешь ему звякнуть? Мне бы не помешал такой телохранитель удачливый. А насчет худобы пусть не переживает — откормим!

— Сделаю, босс. Приехали!

Колян зарулил к отреставрированному трехэтажному особнячку на Остоженке. Собственно, здание продавалось вместе с банком, головной офис которого тут же и находился.

— Ну что, погнали наших городских? — я хлопнул Йосика по плечу и посмотрел на часы. У нас было пять минут до начала встречи, и я сначала зашел в отделение банка, чтобы присмотреться. Шесть операционисток, два кассовых узла. И что удивительно, банкомат. Американский! От American Express. Возле него было пусто. Оно и понятно, у кого сейчас есть пластиковая карта в стране? Ни у кого.

— Что-то пусто тут, — Йосик тоже осмотрелся, отшил подошедшего охранника, сказав, что мы на встречу в офис.

— У народа бабок на хлеб не хватает, думаешь, тут очередь должна стоять?

— Ну, не знаю. Как-то поживей все должно быть.

— И будет. Вот начнем бабки направо и налево раздавать, — сразу соберется толпа.

— А мы начнем?

— Нет, конечно, — засмеялся я. — Только принимать будем. Лохов нет.

Виктор Гусев, хозяин этой лавочки, встретил нас в кабинете. Помятый мужик с дергающимся глазом выглядел уставшим и нервным. Сразу видно, доигрался в банкиры. Кстати, если кто-то думает, что наличие собственного банка в начале 90-х — это дождь из бабла, которое само укладывается в ровные штабели, то хрен там. Деньги никогда не давались легко, и опасность несли за собой нешуточную. А вот этому финансовому гению и вовсе крышка. Он серьезным людям задолжал. В кабинете находилось еще двое юристов — один от Геопрома, другой от Дон-банка.

— Господа, рад вас видеть! — затараторил Гусев, пожимая нам руки. — Чай, кофе? Может чего покрепче?

Я сразу взял быка за рога:

— Виктор Палыч, давай без танцев. Показывай, что тут у тебя за бардак.

Следующие три часа мы с Йосиком и юристом копались в бумагах. Картина вырисовывалась безрадостная: кассовый разрыв здесь был размером с Красную площадь, прямо как у почившего Истока полгода назад. На балансе висели кредиты, которые никто не собирается возвращать, а на пятки наступал Центробанк, который вот-вот отзовет лицензию. Ибо все нормативы нарушены, и даже одно предупреждение влепили со штрафом. Это достойнейшее финансовое учреждение висело над пропастью на тонкой сопле.

— И во сколько ты оцениваешь этот… хм… банк? — спросил я у Гусева.

Он назвал цифру. Я чуть не поперхнулся.

— Ты что, Палыч, белены объелся? Да тут работы на годы! Мы тебе одолжение делаем, забирая эти проблемы!

Начался торг. Я давил, намекая на возможные проблемы с законом. Гусев потел и указывал на активы — два здания в центре Москвы и десяток отделений по России. Он держался, как Лев Яшин на воротах. К вечеру мы сошлись на смешной сумме — триста тысяч долларов. Два 600-х Мерина.

Когда документы были подписаны, и Палыч с юристами ушел, мы с Варшавером остались вдвоем.

— Ну что, Йося, купили мы с тобой геморроя на всю оставшуюся жизнь, — сказал я, плюхаясь в кресло Гусева. — Ты рад? Я вот что-то нервничаю. Тут дерьма зарыто — за год не разгрести. Как бы нас Виктор Палыч этот в блудняк не ввел.