Молодая жена души не чаяла в Викторе, и совсем не из-за подарков, она искренне любила своего Витю за добрый и простой характер, за льняные кудри и курносый нос, так мило торчащий на круглом лице. Теща на людях нахвалила зятя, его золотые руки, демонстрировала похвальные посольские грамоты, но в душе никак не могла смириться с семейным мезальянсом. Елена Артуровна в отсутствие дочери проводила с зятем воспитательную работу:

– Виктор, послушайте, вам надо идти учиться. Не спорю, руками вы многое умеете, но образования не хватает, что сказывается даже на ваших подарках…

Виктор нервничал, но потом успокаивался: главное, чтобы Ане нравилось. После возвращения зятя из Колумбии теща снова принялась за свое:

– Виктор, вы привезли Анечке бархатный костюм какого-то жуткого цвета…

– Почему жуткого, Елена Артуровна? Цвета изумруда, как раз под ее зеленые глаза.

– Вот именно, цвет изумруда! Вы в курсе, что Колумбия на весь мир славится богатейшими месторождениями изумрудов? Вас в посольстве никто не просветил?

– Елена Артуровна, да меня даже возили на ювелирную фабрику, но там лишь одно кольцо с изумрудом мне понравилось, и оно тоже стоило восемьдесят рублей, как костюм…

– И???

– Я не решился – боялся ошибиться с размером. Анин размер одежды я на глаз определяю, еще ни разу не ошибся, а кольцо…

– Ха-ха-ха! Да Аня просто вас жалеет и не признается. Знайте же, что ваши костюмы, дубленки и прочее она втайне отдает моей портнихе Зине перешивать. Вы даже не представляете, во сколько нам это обходится. Кольцо дешевле уменьшить или расширить. Как можно сравнивать: изумруд с бархатной тряпкой?! У костюмчика вашего юбка сорок восьмого размера, а пиджак – пятидесятого, а у Ани сорок четвертый размер, если вы до сих пор не разобрались…

– Как?! Мне ж его с витрины сняли с манекена. Манекен был Аниного размера, костюм на нем сидел как влитой…

– Вы – простота, Виктор! Знаете, вот вам мой совет: привозите гонорары валютными чеками, а уж мы с Анечкой сами будем отоваривать их в «Березках»… и с размерами не ошибемся… Боже мой, я даже не стану Ане рассказывать про кольцо с изумрудом! Как можно так опростоволоситься?! Пусть это останется нашей маленькой… мм… не такой уж и маленькой тайной. Все же я не хочу, чтобы дочь с вами развелась, хотя на ее месте я бы… мдааа… изумруд – достаточный повод…

– Знаете, Елена Артуровна, если б вы были на Анином месте, я точно не женился бы, уж извините…

– Ах, вот как? Анечка, пойди сюда, доченька!

– Ма-а?

– Ты знаешь, что твой, с позволения сказать, золото-ручкин мог тебе из Колумбии привезти не бархатный костюмишко, а золотое кольцо с огромным изумрудом?! За те же деньги! Изумруд – на всю жизнь, на века, в наследство детям и внукам, а что костюм? Перешьешь, относишь и выбросишь…

– Мамааа, я же просила тебя не трогать Витю! Меня все устраивает, а у тебя свой муж есть. Я же не говорю Андрею Романовичу, что тебе дарить и как себя вести…

Елена Артуровна негодующе замахала руками:

– Ах ты неблагодарная! Как ты смеешь мне про Андрея что-то лепетать? Я замуж вышла второй раз из-за тебя, чтоб ты не страдала от безотцовщины…

– Я тебя не просила! И не страдала!

– Не перебивай мать! Вышла замуж, чтоб ты не переживала, что твой папаша нас бросил. И что, скажешь, Андрей Романович тебе плохим отчимом был? Признавайся, паршивка! Слава богу, обута-одета была лучше всех…

– Паршивка??? Елена Артуровна, ну, вы даете! – Виктор стукнул кулаком по столу так, что все вздрогнули.

– Папа не НАС бросил, а тебя! У меня НИКОГДА, слышишь, никогда не было безотцовщины, папа всегда любил меня, хоть и умер рано – ты его доконала, а Андрей Романович, как был чужим человеком, так и остался. – Аня заплакала, рванулась к дверям, крикнув: – Витя, мы сегодня же переезжаем к тебе, я тут ни дня не останусь!

– Не забудь, неблагодарная, забрать изумрудный костюмчик и больше к Зине не обращайся, ходи в том, что привозит тебе твой благоверный, который в размерах «не ошибается»! Ха-ха-ха!

– Мама, замолчи, ты уже достаточно наговорила! Витя, не слушай ее!

– Аня, до «паршивки» я не обращал внимания, но теперь все. Уезжаем…

– Скатертью дорога! Намыкаетесь еще по коммуналкам…

– Елена Артуровна, если бы вы не были матерью моей жены, я бы…

– Что? Ударил бы? У вас, простых мужиков, так, кажется, принято, ваш отец…

– Знаете, Елена Артуровна, это просто подло…

Когда за Аней и Виктором закрылась дверь, Елена Артуровна опомнилась, выбежала на балкон, перевесилась через перила и закричала:

– Анечка, не уходи, родная, я все поняла, прости меня!!! Мне без тебя ничего не нужно, я жить без тебя не хочу… и не буду…

Аня подняла глаза:

– Мама, прекрати, сейчас все соседи сбегутся, тебе будет стыдно. Иди оденься, дождь идет!

– Мне все равно! – Елена Артуровна перелезла через ограждение и стояла на крошечном скользком выступе.

– Боже мой, Витя, вдруг мама сейчас упадет, что делать?!

– Мдаа, вот это номер, не ожидал… Елена Артуровна, крепко держитесь за перила, ждите нас. Мы возвращаемся, – скомандовал Витя.

– Да-да. – Елена Артуровна закивала головой, хотела что-то сказать, но покачнулась и едва не сорвалась, но успела зацепиться. Тапочки слетели вниз с четвертого этажа.

Проследив за их полетом, она представила себя на их месте, голова закружилась. Почти теряя сознание, цепляясь из последних сил, она с трудом дождалась, когда хлопнет входная дверь.

Увидев заплаканную и перепуганную дочь, зарыдала:

– Прости меня, Анечка, я только сейчас… поняла, я поняла. Витя, прости меня!

– Держитесь.

Виктор подхватил тещу под руки и перевалил внутрь, ободрав локоть о край перил. Ноги дрожали от напряжения: теща-то на добрых два размера больше Ани. Елена Артуровна сползла на мокрый пол и обхватила Витины ноги.

– Спасибо тебе, Витя! Анечка, береги моего зятя – тебе повезло с ним… нам повезло. Простите меня, дети, я буду стараться… очень. Только не уезжайте. Никогда!

– Мама, а я ведь сказала Зине, чтобы костюм не ушивала, он твоего размера. Витя угадал. Просто хотел сюрприз сделать.

– И под глаза вам, Елена Петровна, подходит.

После окончания ПТУ Тоню приняли в институт секретарем-машинисткой. В училище ей как отличнице собирались дать рекомендацию в вуз, но Тоня отказалась: скорей бы начать работать. Она ведь ушла из школы после восьмого класса, поскольку денег в семье катастрофически не хватало: у родителей, помимо Тони, было еще четверо детей. Шестнадцатилетняя Тоня – самая старшая, потом Маша, еще Вася с Ирой, двойняшки. «Настоящая семья – Семь Я: мама, папа, три девочки и два мальчика…» – гордился отец. Он работал бухгалтером в строительном тресте. Мама – воспитательницей в детском саду.

Объявление о вакансии Тонин отец прочел в «Вечерке» (газета «Вечерняя Москва»): декану одного из факультетов Бауманского института, находившегося неподалеку от их дома, срочно требовалась секретарша. Тоня поспешила в Бауманку. Декан встретил девушку недоверчиво: на вид – совсем подросток, но аттестат с отличием и строгий взгляд красноречиво говорили, что девушка ответственная и старательная.

Работы у Тони – невпроворот, бумаг – несметное количество: предыдущая секретарша последние дни перед декретным отпуском плохо себя чувствовала и забросила дела. Тоню работой не испугать. Она с детства была прилежной девочкой, привыкла трудиться: вместо кукол – младшие братья и сестры. Когда Тоня устроилась на работу, мама предупредила:

– Теперь сама уж себя обеспечивай. Кормить дома буду, как всех, а одевать – нет. Ты теперь рабочий человек, сама должна понять, как деньги зарабатываются и на что тратятся.

Зарплату Тоне назначили пятьдесят пять рублей. Половину зарплаты Тоня отдавала маме на продукты, оставшиеся деньги тратила в студенческой столовой на обеды, немножко оставалось на походы в кино и эклеры, которые Тоня обожала. В институте обещали к концу года, если не будет нареканий, премию в двадцать рублей. Какие там нарекания – девушка заслуживала только похвалы.