– Масла растительного тебе надо тридцать литров! Ты что, его пьешь, Семенко?.. Крахмала двадцать кило! Муки – восемьдесят! Куда тебе столько?

– Вот ведь каждый раз, Виталий Евгеньич, попинать меня норовите! А как оладушек или, там, блинчиков в русском стиле, так «Семенко, сообрази»! Что я, для себя, что ли, стараюсь? Мне это масло упало, я только сливочное ем! А останется лишнее – через неделю, опять же, выходить, так что запас будет. Тем более вы бы хоть раз на цены посмотрели, Виталий Евгеньич! Тут вся бакалея процентов на двадцать дешевле, чем в Ванино. Это ж какая экономия! У нас же там то же масло подсолнечное в три раза дороже. Цены сами знаете какие у нас.

– Да будет тебе, «в три раза»! Скажешь тоже! – продолжал бурчать Кротов.

– Ну не в три, но в два точно.

Капитан продолжал изучать поварские документы.

– Риса – полцентнера! Соевого соуса – двадцать литров!.. А куда тебе столько морской капусты сушеной?

– Так с нами ж японцы сегодня едут!.. Или когда вы там выходить теперь собираетесь… Они, вы думаете, нашей картошкой с гуляшом сыты будут? Они же…

Повар осекся и виновато посмотрел на нас с Ивахарой.

– Я же должен подобать! Мы же все-таки солидная контора! Японцам ведь без риса никуда! А где рис, там и соевый соус, я правильно говорю?

Ивахара многозначительно кивнул.

– Одно тебе могу сказать, Семенко: кровопийца ты страшный! – заключил Кротов, подписывая последний листок. – Нельзя столько денег на жратву тратить! Кровопийца – он и есть кровопийца!

– Сейчас Галка вам мой омлетик со спаржей под майонезной бешамелью подаст, тогда вы, Виталий Евгеньич, от слов этих своих пакостных откажетесь!

– А что, сегодня у тебя омлет со спаржей? – довольным голосом спросил Кротов.

– А с чем же еще? Не со шпинатом же мне вам омлет делать… Тоже мне, нашли кровопийцу! И как вам только совесть ваша капитанская позволяет такие грязные слова про меня говорить?..

Повар распихал подписанные Кротовым бумаги по своим папочкам и удалился в свои кулинарные владения.

– Извините, – буркнул Кротов. – Это наш шеф-повар Семенко. Высокого класса специалист! Раньше в Комсомольске у мэра работал. Сейчас вот к нам перешел. Из ничего вам такой деликатес соорудит – язык проглотите! Это я его так, для профилактики гоняю. Вообще-то он деловой мужик, лишнего не попросит. Но их всех надо в черном теле держать, чтобы не расслаблялись в финансовом смысле.

Официантка со смешным птичьим именем наконец принесла капитану поднос с роскошным лимонно-изумрудным омлетом и золотистыми булочками и поставила перед нами по чашке кофе.

Не успели мы с Ивахарой его пригубить, как к столику подлетел встревоженный Сома и тихо, косясь на капитана, попросил нас отойти с ним в сторону. Портить налаживающиеся вроде отношения с русским капитаном мы не захотели, поэтому Ивахара приказал Соме сесть на тот стул, на котором только что сидел талантливый повар Семенко. Сома нехотя повиновался.

– Что у вас? – по-русски спросил Сому Ивахара.

– Вот, – ответил Сома по-японски и положил на стол паспорт моряка. – В кармане куртки лежал.

Ивахара раскрыл документ и показал Кротову.

– Шепелевский, – кивнул капитан.

– Где обычно эти паспорта хранятся? – спросил я. – Разве не у капитана? То есть не у вас?

– Во время плавания у меня в сейфе, – ответил Кротов. – Но как на якорь в японском порту встаем, я их вручаю старпому под расписку, а он матросам раздает. Как с якоря снимаемся, Ежков их обратно собирает и мне отдает, опять же под расписку.

– Значит, это нормально, что Шепелев сейчас держал свой паспорт у себя в каюте?

– Нормально, – кивнул капитан. – Непонятно только, как он на берег без него сошел. Если матрос на берег идет, он при себе паспорт иметь обязан.

– Обязательно, – эхом отозвался Ивахара.

– Ну что ж, – сказал я. – Раз паспорт цел и при Шепелеве в момент гибели его не было, можно предположить, что убили матроса здесь, на судне. Такой вывод напрашивается сам собой.

– Выходит, что так, – согласился Кротов. – Или, может, все-таки на берегу, но поблизости.

– Поблизости?

– Ну да. Если матрос на берег спускается, но в город не идет, а просто ноги хочет размять, по пирсу походить, машину, если он ее тут у вас прикупил, по причалам погонять, то он, в принципе, с собой паспорт брать не должен.

– Еще что-нибудь нашли? – обратился Ивахара к Соме. – Давайте выкладывайте.

Глазки Сомы тут же забегали в явной нерешительности и легком волнении.

– Что там у вас? – подстегнул я его.

– Еще нашли блокнот.

Сома положил рядом с паспортом небольшую записную книжку. Я принялся ее листать.

– И что здесь?

– Да, в общем, ничего особенного, – промямлил Сома.

Ивахара пристально посмотрел на своего сержанта, затем на меня и на записную книжку.

– Можно, Минамото-сан? – попросил меня Ивахара передать ему книжечку.

Кротов молча расправлялся с деликатесным омлетом, в который он уже успел накидать кусочки разодранной булочки, и внимательно наблюдал за нашими японскими манипуляциями с русской записной книжкой.

Ивахара пролистал книжку, остановился на одной из страниц, перевел взгляд на Сому, затем посмотрел на Кротова и сказал:

– Господин Кротов, я должен на время изъять этот блокнот. Сведения, которые в нем содержатся, могут оказаться важными для нашего следствия. Надеюсь, вы не будете против?

Кротов поскреб по дну тарелки блестящей серебристой вилкой.

– Не буду. Но хотелось бы знать, что вы там такого нашли. Надеюсь, на этот вопрос я могу получить ответ? Я, насколько мне помнится, здесь все еще хозяин.

– Конечно, – согласился Ивахара. – Но пока трудно сказать. Нам надо кое-что уточнить.

– Посмотреть-то хотя бы можно?

Ивахара протянул капитану записную книжку, тот полистал ее с полминуты и вернул отарскому майору.

– Думаете по этим телефонам на кого-нибудь выйти? Они же почти все российские.

– Пока трудно сказать, но проверить их мы обязаны. Сейчас сюда прибудет наша основная следственная группа. Она проведет официальный досмотр каюты Шепелева и займется опросом членов экипажа и пассажиров. Поэтому я попрошу вас дать указание о содействии нашим работникам, хорошо?

– Не только матросов, но и пассажиров? – уточнил Кротов. – Я вас правильно понял?

– Правильно, – подтвердил Ивахара.

– Это несерьезно! – отрезал Кротов.

– Что значит «несерьезно»? – удивился Ивахара.

– А то, что у меня сто пассажиров на борту, и они свои деньги заплатили не для того, чтобы в Отару в каютах преть. Достаточно того, что они тут вместо гостиницы ночуют. Команду на судне задержу, так и быть. А пассажирам приказывать права не имею! Так что это уже их добрая воля – с вами встречаться или же по магазинам удариться… Да и сошли уже многие! Времени-то вон уже сколько! По расписанию нам вечером выходить, так что, я уверен, большинство уже в город подались отовариваться. За этим ведь, собственно, сюда и ехали.

– Я думаю, Ивахара-сан, что одной команды пока будет достаточно, – вмешался я. – Что касается пассажиров, то к вечеру они ведь все вернутся, не так ли? Тогда с ними и побеседуем. А пока действительно ограничивать их передвижение по городу особой нужды нет… Спасибо вам большое за кофе, господин Кротов! Прощаться не будем. Пока следствие идет, видеться нам с вами предстоит регулярно, по несколько раз в день… Значит, мы сейчас распорядимся, чтобы иммиграционная служба начала оформление вашей задержки – пока на двадцать четыре часа, а там видно будет. Ну, а вы уж, как Ивахара-сан попросил, не откажите в любезности посодействовать нам в нашем расследовании.

Кротов посмотрел в сторону кухни.

– Это, как я понимаю, и в моих интересах. А то мы тут всю наличность нашу проедим. Особенно с таким коком, как мой Семенко. А на голодный желудок в море выходить как-то не очень…

В дверях я шепнул Ивахаре, чтобы он немедленно дал указание вывести на улицы Отару весь наличный состав и начать отслеживать передвижение по городу пассажиров «Анны Ахматовой». Ведь, как любит шутить мой друг Ганин, береженого бог бережет, а стереженого мент стережет. А если наш японский мент русских пассажиров стеречь не будет, они много чего наделать могут.