На самом деле не подразумевалось, что мы будем целоваться. В этом и заключался весь подход Лив к видео, и я доверял ее видению.

Никаких настоящих поцелуев. Просто одно сплошное поддразнивание.

Как раз в тот момент, когда Кэти начала извиваться на мне в ответ на прикосновения, я начал пересматривать весь свой план.

– Проведи руками вниз, Джесси! – крикнула Лив, что я и сделал. Я скользнул руками по круглой попке Кэти и сжал ее упругие, сочные ягодицы сквозь кружевные трусики.

Затем Лив крикнула:

– Снято.

Я отпустил попку Кэти, и после небольшой паузы она убрала руки с моих плеч.

Лив объяснила, что нужно повторить съемку под другим углом, и попросила нас немного повернуться, дабы мы находились в том же положении. Теперь камера сможет лучше запечатлеть лицо Кэти.

Мы с Кэти не сводили друг с друга глаз.

– Что? – настойчиво спросил я, когда она, кажется, даже моргать перестала.

– Ничего, – произнесла она тихим, сбившимся голосом. – Я просто… вроде как обожаю эту песню.

Ага. А какая цыпочка – нет?

На мой взгляд, по части текста это была лучшая из когда-либо написанных песен. И говорю я так лишь потому, что текст написан не мной.

Конечно, ей, вероятно, понравилась песня, потому что она привыкла к тому, что ее исполняет Зейн.

Она попыталась отвести взгляд, но я взял ее за подбородок и удержал. Перед тем как мы снова приступили к съемкам, я подался вперед и прошептал ей на ухо:

– Будь осторожна в своих желаниях, милая.

Она моргнула, глядя на меня своими большими сине-зелеными глазами. Когда мы продолжили снимать, она прошептала мне на ухо:

– Что, черт возьми, это значит?

– Снято! – крикнула Лив. – Кэти, мы видим, как шевелятся твои губы. Прибереги слова для перерыва, пожалуйста. Давайте начнем сначала, с самого начала.

Песня заиграла снова, и мы, следуя указаниям Лив, притворились, что занимаемся сексом. Когда Кэти устроилась поудобнее, ее руки заскользили по моей спине. Ее ногти впились в мою кожу, посылая маленькие уколы удовольствия прямо к члену. И каждый раз, когда я сжимал ее попку и заставлял ее ахать, или касался губами ее кожи и заставлял дрожать, мои яйца сжимались. Соски твердели. По коже бежали мурашки.

Охренеть.

– Это значит, – сказал я, притягивая ее к себе в следующем перерыве, – что тебе не следовало выходить на ринг, если не готова прокатиться на больших быках.

– Это очень странная метафора, – сказала она тоном неодобрительной школьной учительницы, что меня чертовски завело. Дайте ей очки, я и точно не сдержусь.

Как только мы снова начали снимать, мои руки вернулись к ее заднице, чтобы продолжить ощупывать ее с того места, где они остановились. Я сжал ее так сильно, что трусики сползли на дюйм, и она бросила на меня сердитый взгляд.

Я подмигнул.

– Снято! – крикнула Лив. – Кэти, все внимание сейчас на тебе, так что следи за выражением своего лица, хорошо? Мы хотим увидеть разгорающееся пламя в твоих глазах. Вы безумно влюблены, это лучшее утро в вашей жизни. Так, Джесси?

– Да, шеф.

– Прекратите валять дурака, чем бы вы там ни занимались.

Я ухмыльнулся:

– Слушаюсь, мэм.

Глядя на меня, Кэти прищурила свои хорошенькие глазки.

Я не остановился. Я продолжал делать все, что, как мне казалось, могло сойти мне с рук, дабы вывести Кэти Блум и, возможно, возбудить ее.

Назовите меня незрелым, но да, я был тем самым мальчишкой в школе, который дергал за волосы девочку, в которую втюрился.

Некоторые вещи никогда не менялись.

Я притворился, что зацепился пальцем о ее трусики, и продемонстрировал в камеру полную попку. Я случайно укусил ее за мочку уха, когда что-то шептал на ухо. Я так сильно дернул за бретельку лифчика, пока мы ласкали друг друга, что ее прелестный розовый сосок выскочил наружу.

На самом деле это была случайность, но она ни за что бы в это не поверила. На самом деле никто, кроме меня, этого не видел, так как она находилась спиной к камере, когда это произошло. Поэтому я просто накинул эластичное кружево на идеальный розовый бутон, прежде чем она успела среагировать.

Когда я снова посмотрел ей в глаза, в них определенно вспыхнула искра. Искра возмущения, скорее всего.

По крайней мере, я завладел ее вниманием.

Следующие несколько дублей превратились в своего рода спор на безмолвное противостояние, в котором мы пытались определить, кому успешнее удастся вывести из себя другого или, в моем случае, усилить возбуждение.

К моему огорчению, она стремительно побеждала.

По крайней мере, наш маленький поединок, должно быть, хорошо уловили камеры, потому что Лив осталась в восторге. Она продолжала говорить что-то вроде «Еще!» и «Да, вот так. Вцепись в него покрепче, Кэти. Подумай обо всех девушках, которые хотят оказаться на твоем месте, и сделай это. Разорви его в клочья».

Боже.

В какой-то момент, когда Кэти потянула меня за волосы и укусила за шею, Лив даже зааплодировала.

Я начал по-новому относиться к съемкам музыкальных клипов.

Но в то время как возбуждался, я был почти уверен, что Кэти просто злилась. Потому что в перерывах между следующими несколькими сценами, которые становились все более потными, мы вели высокопарный спор, который проходил примерно так…

Она (с похотливым видом): «Знаешь, я не выходила на ринг. Я даже не хотела здесь находиться».

Я (стараясь не обращать внимания на свою удручающую частичную эрекцию): «Ага».

Она: «Я здесь только потому, что моя лучшая подруга – умопомрачительный агент по подбору талантов и настолько хороша в своей работе, что убедила меня заняться этим.

Я: «Что?»

Она: «Я даже не модель».

Она: «И никогда раньше не делала ничего подобного».

Она: «Так что если тебе не нравится то, что я делаю, или ты хочешь, чтобы я ушла, то можешь меня уволить».

Она: «Погоди. В таком случае что, моему агенту не заплатят?»

Я: «Ты правда не стремилась получить эту работу?»

Она (слегка паникуя): «Забудь, что я сказала. Может, моему агенту все равно заплатят, если я откажусь от своего гонорара, и мы будем в расчете?»

Я: «Ты здесь только потому, что она вынудила тебя это сделать?»

Она: «Да. То есть… нет. Эм».

Она (растерявшись): «Я имею в виду… ты, кажется… популярный… и все такое…»

Я: «Снято».

Лив бросила на меня испепеляющий взгляд. Она терпеть не могла, когда я говорил «Снято» на ее съемочной площадке, чем я частенько грешил, но к черту все это. Мы даже не снимали, когда я это сказал, но меня совершенно сбили с толку бессвязные бредни Кэти Блум.

– Мне нужно поговорить с Кэти, – прорычал я. – Поговорить между собой, мать вашу.

Пока съемочная группа занималась своими делами, я притянул Кэти ближе к себе, прижимая ее бедра к своим, пока мы почти не соприкоснулись самыми чувствительными точками в наших телах. Броуди включил музыку. На этот раз заиграла You Shook Me All Night Long группы AC/DC, потому что Броуди был чертовски хитрожопым – и он знал, что ни один чувак не сможет услышать эту песню, когда у него на коленях такая горячая полуголая девчонка, и не возбудиться до чертиков.

– Ты хоть знаешь, кто я такой? – настойчиво спросил я, пока мой нос находился в дюйме от носа Кэти.

Она сглотнула:

– Ты Джесси Мэйс.

– Верно. Что это значит для тебя?

Она удивленно моргнула. Своими большими сине-зелеными глазами.

– Эм… что ты имеешь в виду?

– Ты. Знаешь. Кто. Я. Такой?

– Эм… ага, – произнесла она, и ее голос становился все тише. – Ты Джесси, чертов, Мэйс. Играешь на ведущей гитаре в Dirty и только что выпустил сольный альбом. – Она выглядела смущенной, настороженной и, возможно, немного раздраженной. – Есть что-то еще, что мне стоит знать?

Я уставился на нее, совершенно сбитый с толку. Может быть, потому, что прошло слишком много времени с тех пор, как у меня на коленях сидела не пышногрудая безумная фанатка. На самом деле, я вовсе не уверен, что у меня хоть раз была девушка, которая запала бы на меня не из-за популярности, поскольку я уже был музыкантом к тому времени, когда на меня начали запрыгивать красотки.