— В принципе, конечно, можно, — со вздохом согласился генерал, но тут же обрисовал возникающие проблемы: — вы-то здесь в провинции потихонечку сидите, а вот по нам бьют из Москвы. И ничего не объяснишь, поскольку там и не хотят ничего слышать. Понимаете?

Назаров это немного понимал, не вчера появился. Я тоже считал, что знаю — не конкретные связи и закавыки, а общий исторический фон. СССР начинал действительно ускорятся и это срабатывало не только во благо, но и негативно. Расстреливать уже, естественно, не будут, не сталинское время, но карьеру можно обрушить. Там, в центральном аппарате Министерстве Обороны занервничают, а у нас погоны полетят.

Все это я прекрасно представлял. Но и я буквально офонарел, когда мой сегодняшний шеф вдруг сказал:

— Товарищ генерал-лейтенант, мы максимально сдвинули график. Новый призыв пришел еще меньше недели, а мы сегодня проводим принятие присягу. Хотя бы в роте, где служит Ломаев. Понятно же, примет присягу, затем ускорятся другие процессы. Раньше уже никак, тогда возникают новые проблемы, очень злободневные и труднорешимые. А потом подтянется и остальной личный состав. Нельзя оставлять значительный временной разрыв, очень много будет формальных закавык в обыденной армейской жизни не только в учебном центре, но и в дальнейшем.

— Так это из-за меня сейчас присяга проводится? — не выдержав, прямо при высоком госте, спросил я.

Ведь даже мне, хоть и было очень некогда не только из-за напряженной жизни новобранца, но и в связи с большой работы с ЭВМ, было слышно ворчание старослужащих, которые тоже никак не понимали, с какого лешего нынче командиры так торопят. А это, оказывается, из-за меня. Я такой важный и несусветный?

Нет, никак не сходилось у меня в голове, и тяжелый груз долгой жизни попаданца не только не помогал, наоборот, в этом случае мешал. Один бы юношеский разум легче бы согласился с моим сверхважным положением, тогда как мышление бывшего декана с этим никак не могло договориться.

Я посмотрел на начальника учебного центра, думая, что он просто посмеется и на этом все и закончится. Однако товарищ полковник задумался, скосил глаза на Красильникова — не сморит ли, и только потом, маскируясь движением руки, якобы поправлял прическу, кивнул.

Прости Господи и благословенная Дева Мария пречистая, да что же делается в этой жизни⁈

Пока я потихонечку приходил в себя из-за собственной значимости, Назаров испросил разрешения на дальнейшие запланированные шаги:

— Валентин Сергеевич, мы можем проводить с Ломаевым действия?

Как я понимал, они были в целом небольшие, в рамках служебных полномочий полковника. Он бы вообще мог не говорить о них, если бы (а-а, чего уж там!) не моя возросшая значимость. Но на неформальный подход он все-таки обратил внимание — не по званию обратился к Красильникову, а по имени — отчеству.

Тот на это кивнул, мол понял, согласился с Назаровым с его словами, а потом уже формально распорядился:

— И, значит так: присягу сегодня до обеда, — он мельком посмотрел часы, поморщился — времени уже оставалось в обрез — но продолжил: — принять. И роты, и обязательно Ломаева. Сдвиньте немного обед, старослужащие поймут, новобранцы вообще не обратят внимания. Я постараюсь потянуть время, если смогу, конечно. Кто ведь еще прилетит. А так, оптимально, Ломаев должен сегодня встретить нас с московским гостем уже после присяги и с каким-нибудь званием, хотя бы ефрейтора. Понятно, товарищи?

Мы дружно ответили, что так точно. А потом разбежались — на Красильникове был важный московский гость — ревизор. А ведь и обычные обязанности с него никто не снимал. Ну а мы пошли опять к месту торжественной присяги — кто куда в соответствии с должностями и званиями — я в строй новобранцам, Назаров — перед строем.

На короткое время дороги я еще успел спросить у начальника учебного центра, кто такой Красильников. Назаров откровенно рассмеялся, но ответил неожиданно для меня:

— Первый заместитель начальника штаба ГСВГ, салага, пора бы уж знать, сколько уже служишь!

Я немного обиделся на него. Как для него, так только неделя, а как мне, так уже сколько служишь. Что же теперь, новобранец — не человек совсем?

А на плацу оказалось, что не только мы суетимся. К нашему появлению заместитель Назарова по строевой службе майор Седельников и комроты капитан Гришин приняли присягу уже у десяти человек. Не спят товарищи!

Подождали, пока окажется небольшая пауза, встали: Назаров на место Седельникова, я, с разрешения Малова, в строй роты. Старшина, похоже, стал догадываться о моей быстрой карьере, уже не шпынял понапрасну. Или ему сейчас не до этого, а позже он свое догонит и даст по моей многогрешной шее?

Встал, немного освоился, посмотрел, как принимают присягу. Технически ничего сложного, другое дело, морально давит и понимаешь, что есть и юридическая подоплека. Ведь, что не говори, но принимаешь ты присягу (просто текст), а когда нарушаешь, то совершаешь преступление. Интересно, а почему Борьку Ельцина не наказали, он ведь не просто изменил государству, он его совсем разрушил!

Но меня остановили в моем строгом размышлении. Полковник Назаров, отпустив еще одного солдата, что-то негромко сказал капитану Гришину, а тот уже громко объявил:

— Рядовой Ломаев, прийти к месту принятия присяги!

Вот ведь не торопится ему! Пробурчал про себя, а сам уже четко прошел из строя к столу, где был большая книга с текстом — присяга (выписка из Конституции СССР), еще ряд формальных и неформальных документов.

Вообще, старослужащие говорили, что каждый год новобранцы заучивали этот сравнительно небольшой текст. Но в этом году все куда-то торопились, и офицеры неформально разрешили не учить, а просто торжественно прочитать текст.

Что же, я готов! Взял книгу, прочитал присягу громко, с чувством, с толком:

— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооружённых Сил, принимаю Присягу и торжественно клянусь: быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников

Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество, и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.

Эх, какой был народ и какое было государство. Все ведь потом развалил в угоду Западу и нашим дерьмократам! И уже сурово дочитал, как предупредил:

— Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооружённых Сил, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же я нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа.

Проговорил это и решил, что нет, чтобы и как бы они не думали, а я смотреть второй раз на развал страны не буду!

Глава 13

Зачитал присягу, принял ее вдруг так взволнованно, на подъеме, словно я уже и не семидесятилетний старик — гражданин двух стран, двух государств, хоть все это одно и то же. Потом хотел уйти, как положено, но Назаров остановил.

— Подожди, — мягко, но назидательно сказал он: — а звание получать кто будет? Ты тут сторона весьма скромная, но обязательная, без тебя не положено вручать.

Ай ты и дура… социально невоспитанный человек, — выругался я про себя, — точно ведь, Красильников им приказал получить Ломаеву хоть следующее невысокое звание. Им, то есть и ему. И Викентий Александрович прав — он хоть и никто, но без него не получить.

Точка зрения уважаемого аксакала (так, кажется?) была понятна и мне, сугубо еще штатскому существу — молодой и зеленый солдатик в качестве специалиста будет подозрительным, ведь любой опытный эксперт, прежде всего, человек взрослый. Но уже ефрейтор покажется гораздо старше, ведь он учился теоретически и вызревал на практике. В любом случае, московский гость не станет подозревать, что ему подбросили салагу абы как.