К счастью, в зимнюю сессию экзаменов всегда было мало, так что время на подготовку у нас еще оставалось. В этот раз нам обоим предстояло сдавать всего три предмета – магическое законодательство, основы первой магической помощи – не путать с целительским делом, ничего общего в экстренной помощи магией с настоящим лечением не было – и политическую географию – довольно интересный предмет, рассказывающий не только о странах-соседях в настоящее время, но и о том, как с течением времени менялись границы, ради каких ресурсов велись войны, и какие достоинства и недостатки есть у государств, которые нас окружают. Летом же мы с другом редко встречались на одном экзамене – на это время ставили сдачу предметов по выбору, поэтому минимум половину весны Калеб пребывал в печали, самостоятельно готовясь к дисциплинам, помочь с которыми я ему не могла.

Когда напрыгавшийся по нам и по всей мебели в гостиной котенок собирался уснуть на крыше собственного домика, наконец-то пришел декан Лерой. Я внутренне сжалась, вспомнив нашу последнюю встречу, однако мастер вел себя так, словно ничего и не было, и я понемногу успокоилась. Зато Золотку маг явно не понравился – злобно зашипев и распушив шерсть, из-за чего он превратился в маленький золотой шарик, лохматый хищник из-под банкетки внимательно следил за каждым движением позднего гостя.

– Так, детки, завтра туман и мне будет не до вас, – после обмена любезностями объявил Лерой, снимая пальто. – Поэтому показывайте, что за необычный тайник вы нашли.

Я поправила накренившуюся от порывистых движений декана подставку для зонтов и показала дорогу на третий этаж. В кабинет буквально взлетевший по лестнице мастер Лерой вошел плавным мягким шагом, который я не раз замечала у него во время тренировок. Боевой маг серьезно отнесся к моему предупреждению о непонятной защите и был готов к любым неожиданностям. Так же молча я сняла фальшивую стенную панель и предъявила издевательски блестевшую чарами дверцу сейфа. Декан мягко отстранил меня и всмотрелся, аккуратно шевеля пальцами и ощупывая плотную сеть защиты.

– Ага… Ого! Хм, а такого я еще не видел, – разглядывая что-то, понятное ему одному, бормотал себе под нос мастер. Рассмотреть, что именно он делал, не получалось – маг словно специально повернулся к нам широкой спиной. – Так, понял, – через бесконечно долгие минуты ожидания объявил он, так и не обернувшись. – Аккуратно открыть не получится, могу только попробовать снести вообще всю защиту к демонам. Будет вместо магического тайника простой. Устраивает?

Я согласилась. Вот если бы была возможность подобрать ключик, я бы с удовольствием сейф с подобной непробиваемой защитой себе оставила, но зачем мне в доме тайник, который не пропускает даже меня?

– Тогда выйдите минут на десять и не подглядывайте, – велел мастер Лерой. – У всех магов есть секреты, и своими делиться я не намерен.

Мы с Калебом, переглянувшись, послушались. Да и как возразить, если от декана, к которому мы за годы обучения привыкли, сейчас веяло такой силой, что находиться рядом было страшно? Я поначалу решила, что моя реакция вызвана недавним столкновением, еще не изгладившимся в памяти, но, перехватив ошарашенный взгляд друга поняла, что он испытывает те же ощущения. Сейчас было очевидно, что на тренировках в университете мастер Лерой использует едва ли половину своей силы.

Из закрытого кабинета донесся скрип давно не смазанных петель и почти сразу за ним – довольный голос декана.

– Готово, внутри ловушек нет. Заходите!

Снова переглянувшись, мы вернулись в кабинет. Мастер Лерой, отступив от тайника на шаг, с интересом разглядывал содержимое, однако сам внутрь тактично не лез. Встав рядом, мы с другом тоже заглянули в небольшое пространство сейфа – как оказалось, за дверцей помещалось всего четыре стоящих друг на друге шкатулки, а на них – сложенный вчетверо ветхий пожелтевший от старости листок, который мне, как хозяйке дома, доверили развернуть.

Втроем мы склонились над посланием из глубокого прошлого, написанным рукой самого первого графа Ферроу, внебрачного ребенка Вильгельма Пятого. Основатель рода, не стесняясь в выражениях, костерил собственного сына – недостойного лентяя со слабым даром, ничего не сделавшего во благо семьи, однако жаждущего запустить руки в богатство, нажитое трудом отца. Дерек Ферроу писал, что знает о мыслях сына убить его и догадывается, что это может произойти совсем скоро, а стареющий брат, Вильгельм Шестой, вряд ли сможет его защитить. В шкатулках хранятся драгоценные камни, которые первый Ферроу купил на все имевшиеся у него деньги, чтобы обнаглевший юнец, если все-таки осуществит свой план, остался с пустыми карманами и был вынужден зарабатывать себе на развлечения сам. Тайник же Дерек Ферроу зачаровал, вложив в защиту всю свою силу и боль от предательства сына, так что только равный ему менталист сможет добраться до спрятанных внутри сокровищ. С защитой первый Ферроу, пожалуй, перестарался, раз за несколько столетий никто из моего рода даже не узнал о существовании тайника. Мы с Калебом и то нашли его, простукивая стены, а ни у кого в семье до сих пор не возникало подобной необходимости. Мои предки наивно полагали, что у их дома нет от них секретов. Я еще раз перечитала пропитанные горечью и болью разочарования строки и мрачно подумала, что, похоже, предательство и подлость в моем роду явление не уникальное.

– Получается, ты – принцесса? – удивился Калеб. Мы с мастером Лероем синхронно фыркнули.

– Нет, конечно, – заверила я друга. – Во-первых, бастарды никогда не наследовали трон, так что хоть в моем предке и течет кровь Вильгельма Пятого, даже он не имел ни прав на престол, ни титула, пока сам его не заслужил. А во-вторых – сколько поколений назад это было? Пять королей сменилось, поэтому родства этого во мне – малая капля, можно даже не учитывать!

– Так ты и раньше знала о родстве с королевской династией? – поинтересовался декан. Я кивнула.

– В моей семье этим не кичились, но и не считали нужным скрывать. В архиве, кстати, эта информация открытая – в письмах и дневниках Вильгельм Шестой часто обращается к Дереку Ферроу «возлюбленный брат».

– Странно, – задумался маг и присел на стоящий посреди кабинета стол, каким-то чудом ничего с него не уронив. – Хосс упоминал, что все сведения о родстве короля Вильгельма Шестого с основателем рода Ферроу пропали из архива незадолго до смерти твоего отца.

– О родстве короля – да, – согласилась я, ничем не выдав дрожи от упоминания фамилии главы корпуса Дознания. Меня главный палач Родена во время расследования смерти Артура Ферроу не тронул, даже не допрашивал, но от одного его присутствия поблизости почему-то было жутко. – Часть изъятого я нашла дома и давно вернула. А то, о чем я говорю, Вильгельм писал задолго до коронации, будучи совсем юным. Эти записи в архиве много лет лежат нетронутыми и никому не нужными, хотя в них можно найти немало интересного.

– Вот оно что, – протянул, усмехнувшись какой-то своей догадке декан Лерой, и спрыгнул со стола. – Ладно, детки, развлекайтесь, изучайте сокровища, а меня дома ждут, – заявил он. – Найдете что-нибудь еще интересное – зовите, с удовольствием суну нос в чужие тайны.

Я проводила быстро одевшегося мага, поставила на место уроненную-таки им несчастную подставку с зонтами и бегом вернулась в кабинет, где Калеб уже успел переставить шкатулки на стол и теперь простукивал стены тайника в надежде обнаружить еще что-нибудь. За мной с независимым видом, будто не он только что прятался под банкеткой от декана Лероя, хвостом следовал Золотко.

– Ну что, ты только что удвоила свое состояние? – поинтересовался друг, заметив, что я вернулась. Я открыла все четыре шкатулки и полюбовалась на переливающиеся в свете магической лампы самоцветы. Алмазы, сапфиры, рубины и александриты разных размеров, примерно по две-три горсти в каждой шкатулке. Сыну Дерека Ферроу было, ради чего задумать убийство отца.

– Нет, вряд ли, – не согласилась я. – Вспомни, сколько самых разнообразных украшений мы уже собрали по шкатулкам и шкафам в доме, там ведь настоящие произведения ювелирного искусства. А здесь просто камни. Зато теперь можно не думать, из чего делать глазки паукам, материала навалом. Тебе какой цвет больше нравится?