Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Да ладно тебе, любой из твоих ловцов старик с радостью примет как зачетную и дипломную работу! – оборотень, поняв, что натворил, виновато улыбнулся и пожал плечами, одновременно пытаясь убрать с глаз вечно вылезающие вперед непослушные каштановые пряди. Я глубоко вдохнула, понимая – ругаться бесполезно. Раскаивался Калеб всегда искренне, что, впрочем, не мешало ему вновь и вновь находить способы случайно подпортить мне жизнь или втянуть в очередную авантюру.

– После твоей машины – не примет! – про то, что ловцы снов я никому показывать не собиралась, я напоминать не стала, Калеб и так это прекрасно знал. – И паука должен был смотреть мастер Даренсон, а не мастер Таррен!

Ловцы снов, о которых мне периодически напоминал Калеб, стали моими первыми артефактами, моей отдушиной, которой я занималась еще до учебы в роденском университете. Долгие годы это было моей единственной возможностью оторваться от реальности, погрузиться в придуманный мир и хоть на несколько часов забыться. В ловцах было слишком много ментальной магии, и потому о них никто, кроме меня и моего единственного близкого друга, не знал. Даже Калебу я открыла лишь малую часть своего прошлого, и лишь потому, что, подпустив его слишком близко, не сумела скрыть правду о себе. Просто однажды загулявший оборотень не дошел до общежития, заявился ко мне домой, с трудом дождался, пока я открою ему дверь, и уснул практически на пороге, а утром без всякого стеснения ввалился в мою спальню и сразу распознал в развешенных под потолком ловцах снов ментальные артефакты. В первый раз я смогла отговориться – все-таки создавать артефакты с ментальным эффектом могли не только ментальные маги. Имея образец плетения, их мог сотворить любой маг, иначе столь популярные связнички, изобретенные когда-то менталистом, давно перестали бы существовать. Калеб поверил, однако всего несколько недель спустя я вновь себя выдала. На студенческой вечеринке мне подлили какое-то пойло, от которого мои ментальные щиты напрочь слетели, а тщательно скрываемый дар вышел из-под контроля. Я стала слышать все мысли окружающих меня однокурсников, видела их воспоминания как свои и совершенно потеряла связь с реальностью. К сожалению или счастью, Калеб в тот момент был рядом.

Мне всегда было сложно отличить чужие мысли от чужих же слов – для меня и то, и другое звучит одинаково громко. А уж когда собственные мысли путаются под влиянием сомнительного напитка… Калебу хватило нескольких минут, чтобы понять, что я скрываю. На следующее утро меня ждали головная боль, стакан бодрящего эликсира из запасов Калеба и сам оборотень, в хмуром взгляде которого светился единственный вопрос: «Почему?» Мне потребовалось все мое мужество и спокойствие, чтобы не атаковать друга немедленно и не стереть ему воспоминания о прошедшей ночи. Остановило лишь то, что подобная ситуация могла однажды повториться. А может, я просто боялась остаться совсем одна? Так или иначе, с того дня Калеб знал, что я ментальный маг, что из-за своего дара я с детства была заперта в собственном доме, и что я больше всего на свете боюсь снова оказаться бесправной игрушкой в чьих-то руках. Этого оказалось достаточно, чтобы сохранить нашу дружбу, хотя порой мне казалось, оборотень догадывался: я утаила куда больше, чем рассказала.

«Индикатор отравы», как мы его назвали, появился вскоре после той роковой вечеринки. Опытным путем мы выяснили, что алкоголь мне нельзя ни в каком виде – даже от чайной ложки на бокал сока мой ментальный дар становился неуправляемым. Поэкспериментировав в мастерской, я сплела длинное, на три фаланги, кольцо-артефакт, без которого с тех пор не появлялась ни на одном празднике. При малейшей концентрации алкоголя – мы испытали каплю спирта на стакан воды – кольцо нагревалось, а проверить свой напиток благодаря вытянутой форме артефакта я могла почти незаметно, всего лишь макнув кончик пальца в жидкость. Индикатор не подвел еще ни разу.

– В сумке лежит, а зачем тебе? – с полезным кольцом я никогда не расставалась, хоть и не всегда носила его на руке – посторонние магические предметы могли влиять на работу и техномага, и артефактора.

– Ладора на вечеринке у целителей угощает какой-то бурдой, – с ненормально горящим взором поведал друг, и я только сейчас заметила у него в руках жестяную небьющуюся кружку – главный атрибут студенческих попоек. – Утверждает, что алкоголя нет, все натуральное и свежее. Я попробовал – вкусно, настроение немного поднимает, и все, вроде. Пошли, проверим?

Я закатила глаза и вздохнула. И ради этого Калеб прервал мою работу! Оборотень, сочувственно и немного виновато вздыхая, помог мне привести рабочее место в порядок, понимая – из-за сорванного эксперимента я как никогда близка к тому, чтобы придушить невовремя явившегося друга. Но нарушать уговор, заключенный с самой собой еще на первом курсе, я не собиралась.

Мне понадобилось почти полгода, чтобы понять: первая попытка жить, как нормальный человек, провалилась. Да, я поступила в университет, но теперь вместо домашней тюрьмы у меня были мастерская и библиотека, в которых я, обложившись учебниками, сама себя заперла. Даже Калебу не удавалось вытащить меня из добровольного заточения – у меня всегда находились причины остаться одной, порой действительно важные, вроде подготовки по какой-нибудь сложно дающейся дисциплине, но чаще просто надуманные. Тогда-то, осознав, что сама себя загнала в ловушку, я пообещала соглашаться на любое предложение оборотня, каким бы странным или нелепым оно мне не казалось. Поначалу пришлось непросто – я плохо знала город, не очень-то умела общаться с людьми, совершенно терялась при конфликтах… Однако Калеб, прозвавший меня тепличной ромашкой, к делу «обучения настоящей жизни» подошел ответственно – по сомнительным заведениям не водил, объяснял, как и где меня могут облапошить, даже попытался научить драться. И пусть я так и не стала душой компании, но и нелюдимым изгоем, стараниями друга, быть перестала.

*

Студенческое сообщество всегда славилось свободой нравов, отсутствием строгих правил и умением влипать в истории. Сложно сказать, кого мирные горожане опасались больше – отмечающих неизвестно что студентов или почти культурно отдыхающих после долгого рейда матросов. А уж если эти две компании встречались на узкой улочке… На вечеринки в студенческом общежитии руководство роденского университета смотрело сквозь пальцы. Все понимали – запрещать бесполезно, студенты все равно найдут место для сборищ, но на территории университета оставалась хотя бы иллюзия контроля. И горожане не пострадают, и сами студенты ни с кем в драку не ввяжутся, и искать никого по всему городу на следующий день не придется. К тому же вечеринки устраивали не только на моем, магическом, факультете. У моих однокурсников как раз был шанс без потерь выпутаться из большинства передряг, в которые они могли бы вляпаться в городе. А вот представители немагических специальностей довольно часто собирались под защитой стен университета.

Когда мы с Калебом поднялись на нужный этаж, веселье уже набрало обороты. Отмечали закрытие зимней сессии – целители завершали обучение раньше, чтобы успеть пройти короткую практику до новогодних каникул. Заодно на последней в году вечеринке посвящали первокурсников в студенты, причем завалившим первую сессию приходилось несладко. Двоечникам устраивали своеобразные, порой жестокие «пересдачи», ведь какой ты студент, если экзамен сдать не можешь? Одного такого несчастного двое допрашивали прямо на лестнице, за неправильный ответ наказывая рюмкой жженки.

– Сколько блох входит в матросскую шапку? – донесся до меня вопрос старшего целителя.

– Не знаю, – с трудом держащийся на ногах первокурсник даже задуматься уже был не в состоянии.

– Балбес, – прилетел младшему подзатыльник от второго старшекурсника. – Они не входят, они выпрыгивают оттуда! Ганс, наливай штрафную!

Я вздохнула и оглянулась на счастливо заржавшего над шуткой друга – понятно все, пока я работала над пауками, Калеб развлекался здесь с самого начала праздника, а меня позвал только когда объявилась ведьма со своим варевом. Обижаться на это я не собиралась – я на вечеринках будущих лекарей появляться не любила. Большинство представительниц этого факультета считало меня соперницей в борьбе за сердце оборотня, поэтому отдохнуть среди недружелюбно настроенных девушек у меня никогда не получалось. Впрочем, сейчас я тоже пришла не отдыхать. Вдохнув в последний раз почти свежего воздуха на лестнице, я под зажигательный свинг, разбавленный скрежетом периодически заедающей пластинки в патефоне, шагнула сквозь магическую завесу, не выпускающую запахи и часть звуков с этажа. Едва не закашлялась, проморгалась – никто во всем университете не курил так много, как мужская половина целительского факультета, хотя некоторые девушки от своих сокурсников не отставали – и подавила желание вернуться в мастерскую за маской с фильтром. Вдохнула, снова едва не закашлялась. Надеюсь, Ладору удастся найти быстро, иначе я рискую опьянеть от одних витавших в воздухе ароматов.

2
{"b":"920448","o":1}