С этими словами я подхватила со стола ридикюль и, не прощаясь, вылетела из конторы.

Элизабет

Я неслась прочь по узким улочкам, кипя от ярости. В голове крутилась одна мысль: какие же все-таки мерзавцы эти итальянцы! Сначала Марко со своими наглыми домогательствами, теперь еще и этот негодяй Лучано. Два сапога пара! Я даже не удивлюсь, если окажется, что они закадычные друзья. Уж больно похоже себя ведут, негодяи.

Совсем запыхавшись, я остановилась переводя дух у какого-то моста. Оперлась о парапет, жадно глотая свежий речной воздух. Надо успокоиться и собраться с мыслями. Паника и истерика делу не помогут.

Итак, что мы имеем? Во-первых, я теперь полноправная владелица злополучного палаццо и всех припрятанных тетушкой Беатрис богатств. Это, конечно, хорошо. Деньги лишними не бывают, тем более для одинокой девицы на чужбине.

Во-вторых, избавиться от дурно пахнущего "наследства" мне не дадут, пока я не выполню абсурдные требования завещания – неделю изображать из себя бордель-маман в этом вертепе. Вот это уже хуже. Намного хуже.

От одной мысли, что придется провести целых семь дней (и ночей, прости Господи!) в обществе падших женщин и похотливых кавалеров, меня пробирала дрожь омерзения. Дышать одним воздухом с этими заблудшими душами, улыбаться, любезничать. Тьфу, какое непотребство для порядочной леди!

– Господи, миледи, что ж вы так умчались-то? – выдохнула запыхавшаяся Ханна, подлетая ко мне. – Я уж думала, потеряла вас!

– Прости, милая, – покаянно вздохнула я, приобнимая служанку за плечи. – Этот нечестивец Гаспарини довел меня до белого каления. Вот я и сбежала прочь, не помня себя. Прости, что бросила тебя одну! Ты как, в порядке?

– Все хорошо, не извольте беспокоиться, – улыбнулась Ханна, поправляя съехавший набок чепец. – Я ведь в коридоре дожидалась. Слышала, как вы на этого итальянца голос возвысили. Думаю, никак миледи сейчас ему оплеух отвесит! Вот и приготовилась на выручку бежать.

Я невольно прыснула со смеху, представив эту картину. Ох, как же руки чесались хорошенько проучить нахала Лучано! Но увы, благородной девице не подобает учинять рукоприкладство. Даже ежели очень хочется.

***

Мы с Ханной стояли напротив мрачного палаццо, где мне предстояло провести самую страшную неделю в своей жизни. Узкие окна-бойницы неодобрительно смотрели на непрошеных гостий. Тяжелая дверь из потемневшего дуба, казалось, была готова захлопнуться за нами, как крышка гроба. Даже в солнечном итальянском полудне это обиталище порока умудрялось источать ауру зловещей тайны.

Воспоминания о вчерашнем визите в бордель заставили меня содрогнуться: полуобнаженные девицы, бесстыдно увивающиеся вокруг похотливых кавалеров. Звон бокалов и пьяные выкрики. Запах дешевых духов и вина. И над всем этим – циничный взгляд Марко Альвизе, управляющего борделем. От этого непотребного зрелища мне стало дурно.

"И ты хочешь снова войти в этот вертеп? – шептал внутренний голос. – Да ты в своем уме, Элизабет? Беги отсюда без оглядки, пока не поздно!"

Но другой голос, настойчивый и упрямый, возражал: "Нет, ты должна это сделать! Ради наследства, ради своей свободы. Ты же не трусиха, Элизабет Эштон".

Я тяжело вздохнула, собираясь с духом. Как легко было вчера строить смелые планы, сидя в тиши своей спальни! Но сейчас, стоя перед дверью в преисподнюю, я уже не чувствовала былой решимости. Колени предательски дрожали, сердце колотилось где-то в горле.

– Господи, миледи, и не страшно вам в этакое логово разврата соваться? – пролепетала Ханна, во все глаза глядя на неприступный фасад. – Может, ну его, это наследство? Вернемся лучше в нашу добрую старую Англию от греха подальше!

Как было заманчиво поддаться на уговоры Ханны, плюнуть на все и сбежать! Но разум подсказывал – второго шанса не будет. Сейчас или никогда.

"Ты сможешь, Лиззи! – приказала я себе. – Ты выдержишь эту неделю. Ты будешь сильной. Ты выйдешь победительницей из этого испытания, чего бы это ни стоило. А бордель… он тебя не сломает. Это всего лишь работа. Грязная, мерзкая работа – но ты справишься!"

С замиранием сердца я переступила порог палаццо. Несмотря на то, что это был уже не первый мой визит в обитель порока, увиденное вновь поразило меня до глубины души. В дневном свете бесстыдство здешних интерьеров предстало во всей красе, заставив густо покраснеть.

С холста на стене все так же кокетливо улыбалась обнаженная нимфа, прикрывающая наготу лишь гроздью винограда. Напротив красовалась статуя сатира с вызывающе выпяченным торсом. А в нише чуть поодаль угадывалась мраморная группа, изображающая сплетенные в экстазе тела.

Куда ни кинь взгляд – всюду сквозили фривольные намеки, будоражащие фантазию. Даже в мозаичных узорах на полу, если приглядеться, можно было различить нечто непотребное. Я зарделась пуще прежнего, спеша отвести взгляд от особо откровенных участков.

Щеки пылали от смущения, а сердце колотилось так, что впору было испугаться за корсет.

Навстречу нам, призывно покачивая бедрами, выплыла роскошная брюнетка в алом платье, которое было больше похоже на ночную сорочку. Ее точеную фигуру облегал тончайший шелк, не столько скрывающий, сколько подчеркивающий каждый изгиб и выпуклость. В руке красотка элегантно держала длинный мундштук, а на полных губах играла двусмысленная полуулыбка.

– Добро пожаловать, синьорина Элизабет! – проворковала она, обдавая нас клубами душистого табачного дыма. – Меня зовут Лаура, пока экономка Джованна распекает слуг и кухарок, я тут за главную. Располагайтесь, будьте как дома. Синьор Марко сейчас подойдет. Он вам все покажет и расскажет.

С этими словами она смерила меня долгим, оценивающим взглядом, от которого бросило в жар. В темных глазах куртизанки промелькнуло странное выражение – не то снисходительность, не то вызов. Словно она уже записала меня в разряд соперниц и примеривалась, как поставить на место.

Я гордо вскинула подбородок, не желая уступать. Пусть я здесь недолго, но я леди до мозга костей и тем более хозяйка! И не потерплю пренебрежения от продажной девки, будь она хоть трижды "за главную".

– Благодарю за радушный прием, Лаура, – процедила я с ледяной вежливостью. – Не извольте беспокоиться, мы с мисс Симмонс вполне способны о себе позаботиться. Просто проводите нас в отведенные покои, и на этом ваши хлопоты закончатся.

Лаура удивленно вскинула безупречные брови, но кивнула и двинулась вглубь дома, призывно виляя бедрами. Мы с Ханной поспешили следом, стараясь не глазеть по сторонам. Ведь куда ни глянь – везде мелькало что-то шокирующее и непристойное.

Висячие светильники в виде обнаженных дев, цветочные гирлянды, подозрительно напоминающие части тела, зеркала в золоченых рамах, такие огромные, что впору заподозрить в них потайные окошки для подглядывания… У меня голова шла кругом от этого карнавала плотских удовольствий.

Полураздетые девицы то и дело выглядывали из-за портьер и ширм, провожая нас любопытными взглядами. Они шептались, хихикали и тут же прятались, стоило мне повернуть голову. Одна рыжая особа даже помахала мне рукой, подмигнув и послав воздушный поцелуй.

Я старательно делала вид, что не замечаю этих вызывающих знаков внимания. Леди не пристало глазеть на падших созданий, даже если те так и лезут на глаза. Я гордо шествовала вперед, сосредоточив взгляд на точеном затылке Лауры. Увы, даже это не спасало от вездесущей непристойности.

Сама Лаура, казалось, только и ждала повода продемонстрировать свои прелести. Каждое ее движение, каждый жест были преисполнены вызывающей чувственности. То оближет губы, то поправляет выбившийся локон, то качнет бедрами, будто невзначай задев меня шелковым подолом.

Она вела себя так, словно пыталась загипнотизировать, одурманить, вовлечь в свой мир порока и разврата. Голос ее журчал, обволакивал, проникал под кожу.