У меня оставались сомнения по поводу поведения Дилана: он мог быть очень разным и, увы, наше знакомство началось далеко не с лучших моментов. Мне нужно быть очень осторожной и готовой резко испариться в случае, если он снова обидит меня.

      «Нельзя влюбляться. Влюбляться мне нельзя…» – повторяла про себя я, глядя на него в упор.

– Что выражает твой взгляд? – как бы подозревая о моих мыслях, спросил он.

– Догадайся.

– Такое чувство, будто сам дьявол смотрит на меня.

– Кто знает… Кто знает… – усмехнулась я.

– Иди ко мне, – он снова прижал меня к себе. – Мне очень хорошо с тобой.

      «Как же быстро ты успел это понять… не зарекайся. Хотя, пожалуй, на первое время меня устроит такой расклад. Один прокол с твоей стороны, Дилан, и я отправлю тебя ко всем чертям», – решила я, всё ещё не веря, что эти отношения – вовсе не война.

      Я провела рукой по его груди, и мои пальцы остановились на небольшой неровности на коже справа, под ключицей. У меня сразу же появился вопрос:

– Это после ранения?

– Да, задело осколком, – нехотя ответил он.

– В тебя стреляли дробью?

– Что прошло, то прошло. Какая теперь разница?

– Мог бы и ответить… – обиделась я.

      Он крепче обнял меня, чтобы я никуда не убежала, затем сказал:

– Это не самые приятные воспоминания, Диана, да я и сам толком ничего не помню, всё случилось очень быстро. Охотники напали на деревню и начали стрелять, а мы оказались недостаточно подготовлены к такому.

– Но тебя надо было срочно отвезти в больницу!

– Бабушка вылечила меня. Всё обошлось. Рана оказалась не очень серьёзная, смертельной опасности не было.

      От Нади я слышала несколько другую информацию, но не стала спорить, побоялась выказать чрезмерную взволнованность. Да и с чего мне было беспокоиться о человеке, который когда-то жестоко и бесцеремонно обошёлся со мной? Кто знает, как надолго хватит этой его неестественной нежности? Мысли о недоверии к Дилану засели в моей голове настолько глубоко, что я даже разозлилась на него за притворство.

      Но сегодня мне уже не хотелось устраивать обличительных допросов с провокациями, я решила, что лучшее средство узнать человека – это проверить его временем. Не знаю, чувствовал ли он мою холодность, но всё равно продолжал меня обнимать.

      От его тела шёл жар. Я пригрелась рядом с ним и уснула. Усталость перевесила страх, он начал отступать. Это был первый знак того, что я потихоньку привыкаю к новой жизни и новой себе.

      Наутро я передумала привыкать. Что-то заставило меня проснуться раньше, я тихонько встала, стараясь не разбудить Дилана, и переместилась на кухню. Меня упорно не покидала мысль, что ему слишком легко досталась победа надо мной, точнее, я сомневалась в его искренности. Захотелось сбежать от стыда, вот только какой в этом смысл?

      Я стояла лицом к окну, погрузившись в цикличные мысли о том, как же меня угораздило оказаться в чужой квартире с чужим человеком.

      Вздрогнуть меня заставили чьи-то объятия.

– Доброе утро. Не спится? – прошептал Дилан и наклонился, чтобы поцеловать меня.

– Угу, – буркнула я, никак не реагируя на его нежность.

– Всё в порядке? – наконец, заметил неладное он.

– Не знаю… мне всё здесь чужое… – призналась я.

– Это нормально, ещё успеешь привыкнуть.

– Я думаю, мы поторопились… – сказала я, освобождаясь из его объятий.

– Хочешь, подброшу тебя сегодня до университета?

      Я уныло покачала головой в ответ, глаза мои бегали по сторонам, так невыносимо было ждать, пока он от меня отстанет. Мне было страшно даже слышать звук его голоса, но ещё страшнее – оттого, что телу хотелось прикосновений. Про это ли притяжение говорила Надя?

      «Словно меня приворожили, – ворчал мой внутренний голос, – но ведь смешно же… Ещё немного и я рискую потерять контроль над собой».

      Дилан не обиделся, ему моя внезапная стеснительность показалась забавной. Он не растерялся и подхватил меня на руки.

– Нет уж, придётся тебе ко мне привыкнуть! – шутливым тоном сказал он.

– Эй! Куда ты меня несёшь? – от неожиданности воскликнула я, пытаясь вырваться.

      Он уложил меня на диван и принялся тискать, спрашивая: «Ну что, привыкла? А теперь? А так?»

      В конце концов, ему удалось меня рассмешить и тем самым немного разрядить обстановку. Я не ожидала от него такого поведения, думала, что он слишком серьёзный для подобного рода дурачеств. В этот раз он победил, я сдалась.

      Когда мы оба немного успокоились, я вспомнила, что собиралась сделать всё, чтобы он отказался от меня. Мне даже стало немного стыдно оттого, что он относится ко мне лучше, чем я к нему.

      Дилан заметил вновь накатившую на меня задумчивость и спросил:

– Что на этот раз?

      И я, неожиданно для себя, выпалила, как есть:

– А я ведь хотела тебя убить…

      Я думала, что Дилан и сейчас воспримет мои слова, как шутку, но тут же озорной огонёк в его глазах потух, и взгляд стал встревоженным.

– Я верю тебе, – ответил он.

– Извини… – мне вспомнился момент, когда я едва удержалась, чтобы не озвереть и не наброситься на него.

– Надеюсь, что это уже прошло?

      Я почувствовала, что краснею. Ответить утвердительно означало бы слукавить. Нет, конечно, убивать его я не собиралась, но и уверенности, что он не станет снова жестоким хамом, у меня не было.

– Диана?

– М?

– Иди ко мне, – я помедлила, но всё же села ближе. – У нас с тобой всё будет хорошо, – сказал он.

      Мысли в моей голове спутались, я уже не знала, какую тактику поведения выбрать. Он всё равно был на шаг впереди.

      В университете я оглядывалась по сторонам, словно дикий зверек, мне казалось, что всем заметно, что у меня вчера был секс. Глупости, конечно, просто мне тяжело было привыкнуть к переменам, происходящим во мне.

Прошёл месяц. За это время я выкинула из головы события прошлого лета. Моё притворство тоже потеряло всякий смысл. Я ощущала заботу о себе, больше не ждала какого-то подвоха со стороны Дилана, перестала считать его врагом.

Всё очень быстро поменялось: я отказалась от многих своих прежних решений, стала чувствовать себя обновлённой, взрослеющей. Однако я по-прежнему не могла понять, почему Дилан брезговал разговаривать со мной, когда нас только познакомили? Из-за моего побега? Я разочаровала его или он сам не знал, как обращаться со мной? Меня терзал этот вопрос, но задать его было бы неловко, я стеснялась.

      Дилан много работал, мы виделись только с утра и перед сном. Даже в выходные я часто была предоставлена сама себе. Предполагалось, что это дополнительное время для учёбы. Но мнехватало учёбы и в университете и хотелось кое-чего другого.

И всё же влюблённость, всё ещё оспариваемая и не признаваемая мной, грела мне душу. Я впервые чувствовала себя женщиной, и это было непередаваемо, словно пробуждение или прозрение после вечности в темноте.

      Всё свободное от будничных дел время мы тратили на занятия любовью, и неважно, день это был или ночь. Сближение было единственным и наискорейшим способом преодолеть стеснение, которое всё ещё напоминало о себе.

      Мне захотелось выглядеть более стильной и привлекательной. В голове родились идеи по поводу перемен во внешности. Теперь я старалась нравиться не только себе, но и Дилану (опять же, подсознательно, но не явно).

      За этот месяц мне довелось познакомиться со старшими братом и сестрой Дилана на юбилее Владимира Александровича. Девятнадцатого января отцу Дилана исполнилось семьдесят лет. Он был крепок и властен не по годам, будто бы собрался прожить ещё столько же.

      Старшего брата Дилана звали в честь отца, но от отеческого в нём было только имя. Чтобы как можно меньше попадать под влияние отца, Владимир младший, как только женился, уехал делать карьеру учёного на север, сначала в Петрозаводск, а не так давно переехал в Санкт-Петербург.