Но чем дальше он листал, тем меньше ему нравилось то, что он видел. Одна из записей почти закричала ему в лицо: "Сегодня ночью что-то ходило на чердаке. Я слышал шаги и тихий шепот. Мама сказала, что это просто ветер."

Он напрягся. Шаги на чердаке… Ему стало не по себе. Что-то во всей этой ситуации казалось смутно знакомым, но одновременно отталкивающим. Артём захлопнул дневник и бросил его в коробку. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ему нужно выйти, проветрить голову. Он поднялся и направился к двери, но, проходя мимо зеркала, снова почувствовал тот взгляд. Как будто кто-то стоял прямо за его спиной и смотрел в глубину его глаз через отражение.

Он остановился и, не поворачиваясь, посмотрел в зеркало. Всё было как прежде – его отражение, комната за ним. Но… что-то было не так. Как будто отражение жило своей жизнью, чуть отставая во времени, медленно вбирая в себя окружающую тьму комнаты. Артём моргнул, и отражение тоже, но это ощущение не пропадало. Он быстро отвернулся и вышел из комнаты.

На кухне стояла всё та же мебель: старые деревянные шкафы, выцветшая скатерть, ржавый чайник на плите. Артём решил приготовить себе чаю, чтобы успокоиться. Пока он наливал воду в чайник, ему пришла в голову странная мысль: что, если все его детские страхи были не просто фантазиями? Что, если за ними скрывалось что-то реальное, что-то, что он пытался забыть?

Он поджег плиту, услышав знакомый щелчок газовой горелки. Звук казался слишком громким в тишине пустого дома. Артём достал чашку и сел за стол, стараясь отогнать мысли. Тишина заполнила пространство, обволакивая его, и в этот момент он услышал это. Тихий, почти неуловимый шорох над головой. Он замер, сердце забилось быстрее. "Мыши, конечно же, мыши," – успокаивал он себя, но в глубине души понимал, что дело не в мышах.

Шум повторился, на этот раз более отчетливо. Как будто что-то мягко передвигалось по чердаку, шаркая по старым доскам. Артём сжал чашку, его дыхание участилось. Он закрыл глаза, пытаясь справиться с внезапным приступом паники. "Это старый дом," – твердил он себе, – "просто сквозняки, игра воображения." Но разум противился этим словам, отказываясь принимать их как истину.

Позже, сидя в гостиной, Артём решил, что нужно что-то делать. Он не мог просто сидеть и ждать, пока это чувство безумия накроет его с головой. Он взялся за разбор бумаг на письменном столе. Среди документов матери оказались несколько старых конвертов и письма. Большинство из них – обычные квитанции, поздравления с праздниками. Но одно письмо привлекло его внимание. Оно было старым, пожелтевшим, написанным на плотной бумаге. Письмо от бабушки.

"Лёша, помни, что зеркало в коридоре не простое. Не смотри в него ночью и никогда не оставляй в доме открытыми окна и двери после заката. Это важно, мальчик мой, важно для твоей безопасности и для сохранения покоя в доме. Мама знает, что делать, она тебя защитит, как защитила и меня…"

Сердце Артёма забилось так, что, казалось, он слышал его стук в ушах. Он откинулся на спинку кресла, чувствуя, как ледяной пот выступает на висках. Бабушка всегда была немного странной, помнил он, но разве это не выходит за рамки обычных странностей? Мелькнула мысль: что же они с матерью на самом деле делали здесь, в этом доме, все эти годы?

Он отложил письмо и прошелся по комнате, чувствуя, как напряжение сковывает его тело. Непривычная тяжесть витала в воздухе, что-то неуловимое, но настоящее, цеплялось за края его разума. Когда он подходил к двери в коридор, боковым зрением заметил движение. Он резко повернулся и увидел, как в глубине зеркала мелькнула тень.

Он замер. Дыхание остановилось. "Только бы не двигаться, только бы не двигаться," – внезапно мелькнуло в голове. Тень замерла, слившись с его отражением. Артём с трудом оторвал взгляд от зеркала и сделал шаг назад, в сторону кухни, стараясь не смотреть на эту жуткую глубину.

Дверь за его спиной тихо захлопнулась, и он обернулся. Пусто. Никого. Только тишина, давящая на уши.

Артём стоял на кухне, пытаясь прийти в себя. "Это просто сквозняк," – повторял он про себя, сжимая край стола побелевшими от напряжения пальцами. Но что-то внутри него противилось этой мысли, словно пытаясь докричаться до разума сквозь толстую завесу логики. В этот момент из чайника раздался громкий свист, заставивший его вздрогнуть. Артём схватил ручку и сдвинул чайник с плиты, заливая кипяток в чашку. Пар поднялся, обволакивая лицо теплым облаком. Он сел за стол и, обхватив чашку ладонями, попытался согреть замерзшие пальцы.

Он сидел неподвижно, не отводя взгляда от чашки с заваркой. Почему-то вид извивающихся листьев чая на дне напоминал что-то. Как в детстве, когда мать наливала ему чай и, шутя, пыталась прочитать его будущее по этим случайным узорам. Артём потянулся к чашке и вдруг заметил, как листья выстроились в нечто, напоминающее грубый контур фигуры – высокую, вытянутую, с размытыми чертами. "Просто совпадение," – прошептал он, пытаясь избавиться от нарастающего чувства тревоги. Но чашка в его руках почему-то вдруг потяжелела, как будто набирая в себя невидимую тяжесть.

"Артём, ты начинаешь сходить с ума," – упрекнул он себя и, отставив чашку, резко встал. Нужно отвлечься. Нужно чем-то занять руки и ум, пока остаток ночи не превратился в мучительное ожидание рассвета.

Он вышел из кухни и снова вернулся в свою комнату. Коробки с детскими вещами смотрели на него из угла, будто манили к себе. Он вздохнул и сел на пол, перебирая вещи. Наткнулся на старый пыльный альбом с фотографиями и, открыв его, начал листать страницы. Снимки были пожелтевшими, но всё ещё сохранили воспоминания из детства: вот он с друзьями на берегу пруда, вот они в саду под дубом, а вот странная фотография, которая вызвала у него легкую дрожь.

На фотографии он был совсем маленьким – стоял на крыльце дома с матерью. Артём вспомнил этот день: светило солнце, во дворе цвели цветы. Но в этот раз его внимание привлекло другое. В углу снимка, за плечом матери, что-то виднелось. Сначала он не мог понять, что именно, но по мере того, как всматривался, кровь стыла в жилах. Это была тень. Не от дерева и не от предметов во дворе, а просто тёмный силуэт, похожий на человеческую фигуру.

Артём моргнул и провёл пальцем по изображению. Конечно, это могло быть что угодно – пятно на плёнке, дефект фотоаппарата, но что-то в этой тени заставило его сердце забиться быстрее. Он перевернул страницу, но взгляд продолжал возвращаться к этой фотографии, словно магнит притягивал его к тому, что он пытался игнорировать. Мать в детстве всегда говорила, что фотографии могут запечатлеть то, что глаз не видит, что в кадре можно поймать самые настоящие призраки.

– Глупости, – пробормотал Артём, захлопывая альбом.

Прошло ещё несколько часов. Артём перенёс коробки в гостиную и принялся за разбор бумаг матери. Старые письма, квитанции, разлинованные списки покупок… и снова дневники. Их было несколько, и все в похожих бархатных обложках, как тот, что он нашёл в своей комнате. Артём положил одну из тетрадей на колени и открыл её, чувствуя, как в воздухе начинает сгущаться тревога.

Записи матери. Сначала они показались ему обычными – перечень дел, забота о доме, о сыне. Но чем дальше он читал, тем холоднее становилось в комнате. Его взгляд выхватил одну фразу: "Артём говорит, что в зеркале кто-то есть. Я велела ему не смотреть туда, пока не наступит утро." Сердце замерло на секунду. Он помнил эти разговоры. Он пытался рассказать матери о странностях в доме, но она всегда успокаивала его, мягко запрещая задавать лишние вопросы.

Следующая запись. "Сегодня ночью слышала шаги на чердаке. Надеюсь, это всего лишь старый дом скрипит." Артём всмотрелся в эти строки, стараясь уловить ту интонацию, с которой мать писала их. Её почерк становился всё более рваным, как будто страх вёл её руку. "Заперла зеркало в кладовой, слишком много теней в нём. Слишком много глаз."