БЕЛЫЙ КАМЕНЬ

Колька Свистунов сидел на берегу пруда. Собственно это был не совсем пруд, скорее огромная глубокая лужа шириной на всю просёлочную дорогу. Эта лужа никогда не высыхала, и селянам приходилось объезжать её с двух сторон. Сколько мальчишка себя помнил, председатель сельсовета каждый год пытался засыпать эту лужу и песком, и гравием, и ветками, всем, что попадалось под руку. Но всё было бесполезно. Всё, что попадало в эту лужу, проваливалось сквозь воду и землю. А сама лужа оставалась, как была, такой же грязной, с затхлым запахом, покрытой жирными пятнами и ряской. Деревенские гуси и утки дневали и ночевали в этой луже. Хозяйки уже даже и не пытались загнать их на ночь по домам.

Старая Свистуниха, Колькина бабка, не раз говорила председателю, что эту лужу трогать нельзя, что в ней живёт Водяной. Но ей никто не верил. Наоборот все откровенно подсмеивались над старухой, говорили, что её фамилия сама за себя говорит.

– Ба, а почему ты говорила Сивому, что лужу трогать нельзя? Там и вправду живёт Водяной?

– Правда, Колюня. Я сама его видела. Мне тогда лет шестнадцать было. Один глаз у меня был бельмом закрыт, бычок копытом задел по голове. Случайно, конечно, но лицо сильно суродовал. А соседка, баба Дуся, сказала мне: «иди, мол, к Водяному. Ежели, повезёт, он твоему горю поможет». Я тогда всему верила. Очень хотелось замуж за твоего деда выйти. Он тогда на селе самый завидный жених был. Вот, как-то ночью, это было на седьмое полнолуние, я и пошла. Взяла в курятнике двух самых жирных гусей и красивую утицу. Пустила их в лужу, а сама на бережку у ракитового куста села. Сердечко ёкает. Душа в пятки ушла. Домой, страсть как хочется. Пощупаю своё лицо, всплакну, и опять сижу, сжавшись в комочек. Луна уже вовсю светит, светло как днём. Вода в пруду светится, ровно кто зеркало положил. Глаз не оторвать. Вдруг, рядом кто-то на песок опустился, и тихо так говорит:

– Что ты тут делаешь, девица-красавица?

А я от неожиданности язык проглотила, повернула к нему свое лицо некрасивое, да как зареву в полный голос. Он поморщился. Лицо у него словно чёрной глиной помазано, переливается, глаз и губ совсем не видно, а волосы длинные зелёные, как сено летошное. Жутко мне стало, а встать и убежать не могу. Он рассмеялся так, что я совсем окаменела.

– Вот тебе капли, возьми. Каждый день будешь пить одну каплю. Сколько их там, я не знаю. Это и будет твой век. Как закончатся капли, ты сама сюда придёшь. Тогда я тебя заберу, будешь у меня в прислугах жить столько, сколько я сам тебе определю. За это станешь ты первой красавицей на селе. Замуж выйдешь за кого пожелаешь, детей родишь. Всё у тебя будет. Но наш уговор не забывай. Капли не потеряй. Помни, что ты теперь принадлежишь мне.

Встал Водяной, забрал моих гусей и утицу и ушёл ровно в центр пруда. Я просидела на берегу до самого солнца. А когда вернулась в деревню, все ахнули. Я такой красавицей всем показалась, что твой дед сразу сватов прислал. Ясное дело, я всем рассказала, как всё случилось. Все хозяйки погнали своих гусей и уток в тот пруд. Но Водяной больше не приходил. Тогда всё село стало надо мной смеяться. Прозвали Свистунихой. А на самом деле наша фамилия Прошины. Но кличка так приклеилась, что мы стали Свистуновы.

В том году я опять видела Водяного. Просила, чтобы разрешил вырастить тебя. Капель и на год не хватит. Да он и слушать не стал. Говорит, что у тебя своя судьба. Так-то, Колюня. Прости меня. Не знаю, за что, но прости.– Свистуниха вытерла глаза фартуком и тихонько вышла из комнаты.

Колька сидел и горестно вздыхал, вспоминая тот разговор. Вот если бы уговорить Водяного, чтобы хоть бабку ему оставил. Ведь больше нет у него никого на всём белом свете. Бабка рассказывала, что родители его были учёными, и в один день их кто-то похитил. Обоих сразу. Кольке тогда восемь лет было. Его отправили в Детский дом, а бабке разрешали забирать его только на каникулы два раза в год, один раз зимой на две недели, другой раз летом, на три месяца. Каждый раз приезжая к Свистунихе, Колька замечал, что бабка всё слабее становится, словно кто-то неведомый выкачивает из неё жизненные силы. Эх, если бы уговорить Водяного, дать бабке здоровья, пока Колька не вырастет. Лучше пусть он его заберёт, а бабку оставит. Если бы не она, Колька уже ходил бы по улицам, побирался. Ведь именно это его заставляют делать Васька Пущин и Асхат Хаиров, Два его самых заклятых врага. Сколько раз они били Кольку, не пересчитать. Колька щупленький, очкарик, хорошо учится. А эти два бугая, учиться не хотят. Только отбирают у ребят всё самое вкусное и необычное. Даже воспитатели их побаиваются. А уж Колька, при одном воспоминании об этих, поневоле ёжится и вздыхает. Если бы сейчас были отец и мама, он бы никогда не попал в Детский дом. Он бы им по утрам готовил завтрак, мыл бы посуду и ходил в магазин, без всяких просьб.

Колька так задумался обо всём этом, что и не заметил, как ярко светит луна, как светится гладь лужи, как замолкли все звуки на свете.

– О чём задумался, малец? – рядом неожиданно раздался голос.

Колька даже не поднял головы, боясь взглянуть на присевшего рядом. То, что это незнакомец, мальчишка не сомневался. Он знал все голоса в деревне, а чужаков в это время не было. Боясь увидеть страшное лицо водяного, Колька еще сильнее сжался в комочек и тихо произнёс:

– Моя бабка говорит, что в этой луже живет Водяной. А я, вот думаю, как он может жить в таком месте? Разве ему здесь хорошо? Вон грязь какая. И ещё эти гуси – утки всё загадили. Я давеча ходил к Сивому, это наш председатель, просил его не сыпать в этот пруд всякий мусор, а лучше помочь почистить его. Пусть и Водяной будет хорошо жить. Так он пообещал меня палкой побить, а ещё сказал, что мы с бабкой чокнутые, и нас надо в психушку отправить. А мы не чокнутые. Я своей бабке верю, она врать не станет. А Сивый станет. В прошлом году он общее сено домой уволок, а людям сказал, что украли. Сам и украл.

Незнакомец усмехнулся:

– Этот пруд выкопали сами сельчане. Правда было это так давно, что и не скажу, сколько лет прошло, может сто, а может и больше. Вначале здесь стал бить родник. Вода в нём была целебной, чистой, хрустальной до ломоты. В роднике том и жил Водяной. Пока сельчане ходили в родник за водой, всё было нормально. Но однажды они обнаружили, что берега родника покрывает толстый слой белой глины. Глина та была необычной. Когда она застывала, то становилась крепче камня. А если этой глиной обмазать стенки погреба, то продукты в том погребе никогда не пропадут. Что тут началось… Всё село между собой перессорилось. Глины было мало, всем не хватило. Потом кто-то решил всё засыпать мусором. Пришлось Водяному выйти и наказать злодеев. Сельчане разбежались, а пруд таким вот и остался. А что до Водяного, так это его дом. Какой уж есть. Сам он не может это всё почистить. Так вот и живёт в грязной луже.

– Жалко его. А как же он тогда желания исполняет? Он же должен всех людей ненавидеть, они его дом испоганили.

– Что тебе сказать? Тебе сколько лет?

– Тринадцать. А что?

– Немножко старше станешь, многое поймёшь. Водяной, хоть и не человек, но зла не помнит. А потом, какие у людей желания? Чаще всего просят золото. Как будто золото может что-то решить. Потом просят здоровье. А того не знают, что чаще всего здоровье зависит от самих людей. А самое нелепое желание, уничтожить врагов. Если сам человек нехороший, как он может не нажить себе врагов?

– А если хороший? Если он сам не может справиться с врагами? Потому что не хочет никому причинять неприятностей и боли? Тогда, как?

– Ну, такому человеку не грех и помочь. Это ты про себя, что ли?

– Угу. Я вот совсем не умею драться, не буду воровать и попрошайничать. Ведь у меня не должно быть врагов, правда? А они есть. И ещё какие. Один раз так отлупили, я неделю в палате провалялся, чуть годовую контрольную не завалил