– Открой рот, – говорит сбитым до хрипоты голосом.

Его пальцы хватают волосы у меня на макушке и тянут моё лицо к паху. С пристрастием.

Членом давит мне на губы, и я их размыкаю.

Хочу отстраниться. Желаю сопротивляться, но подчиняюсь ему.

Толкается и сразу входит в рот настолько глубоко, что я давлюсь. Хриплю. Слёзы градом. Нет, не больно – унизительно.

Он тут же вынимает большущую возбуждённую плоть, чтобы дать мне возможность несколькими глубокими вдохами, хоть как-то выровнять дыхание. Прокашляться. После чего вновь толкается. Резко и грубо. Но на этот раз не так глубоко.

Я стараюсь не думать о том, что происходит. Накрепко зажмурив глаза, предпочитаю считать всё это нереальным ночным кошмаром, вот только ощущения, что я испытываю при всём этом, уж слишком реальны для сна. Жар, что заставляет мои щёки пылать, будто их облизывает пламя огня. А ещё запахи возбуждения. Пошлые хлюпающие звуки, рвущие стыд в клочья.

Ладонями упираюсь ему в пах, пытаясь отстранить. Но куда мне? Сжимаю пальцами ткань приспущенных брюк, цепляясь за них, будто хочу нащупать хоть какую-то точку опоры, ведь рядом с ним меня уносит вопреки всем законам гравитации и здравого смысла.

Мысленно я проклинаю Келлана Дагера и себя. Ненавижу. Вот себя особенно. За то, что физически не ощущаю отторжения от всего происходящего. Но выходит неважно. Что ещё хуже – я чувствую, как между ног становится очень мокро.

А он пользуется мной. Наказывает. Сжимая мои волосы в кулаке, толкается внутрь моего рта. Сходу упирается в заднюю стенку. Начинаю рефлекторно упираться, чувствуя, что желудок может мне отказать, но Келлан с силой давит на мою голову, не позволяя сделать ни одного движения назад. Всё теми же грубыми движениями. Рывками. Насаживая меня на себя. По полной.

Слишком мощно. Нестерпимо сильно.

Задыхаюсь. Проталкиваю избыток слюны по горлу – член продвигается ещё глубже. Горло продолжает распирать, но дышать получается уже лучше.

Из глаз текут слёзы, я борюсь со спазмами, которые так или иначе снова возвращаются, потому что движения его рук становятся напористее.

Келлан контролирует глубину проникновения и свои толчки, но, по ощущениям, это всё уже за гранью.

Настолько тяжело держать рот широко открытым, что у меня ноет челюсть. Нет, даже не так – болит нещадно.

Выход на половину. Удар. Вход на всю длину. Толчки бёдрами теперь больше похожи на шлепки по моим губам. Удар. Удар.

Хватка его пальцев в моих волосах становится крепче.

Мужской стон резонирует у меня на языке. Низкий. Грудной. А в следующий момент я чувствую горячую сперму, растекающуюся по горлу.

Когда с моего затылка исчезает давление, я отстраняюсь.

– Ненавижу тебя! – мой голос срывается в хрип; быстро вытираю рот и щеки тыльной стороной ладони.

– Знаю.

От жуткого напряжения в его голосе по моему телу проходит дрожь, но в панику меня вгоняет даже не это. А то, что Келлан делает в следующее мгновение: кладёт ладонь на мою щёку и подушечкой большого пальца проводит по нижней губе. Ощутимо давит на неё, чтобы фалангой пробраться в приоткрытый рот. Касается языка. Поглаживает его. В то время, как второй рукой сильно дёргает меня за волосы, вынуждая резко запрокинуть голову.

В полутьме комнаты его глаз не видно, но взгляд я чувствую. Цепкий. Острый. Ядовитый. Мгновенно отравляющий. Он будто пробирается мне под кожу и начинает разъедать изнутри.

Почти не дышу. Не глотаю. Боюсь спровоцировать реакцию даже малейшим движением своего языка по его пальцу.

Это чертовски странное прикосновение. Для меня страшное. Слишком откровенное.

Сейчас мне кажется, что он не просто смотрит на меня, – без мыла лезет в мою душу; на что не имеет права.

Горло судорожно дёргается от скопившейся во рту слюны, и мой язык случайно оглаживает подушечку его пальца. Не отдавая себе отчёт, я делаю сосательное движение ртом. Одно-единственное.

Келлан с шипением втягивает воздух, сквозь зубы.

Я даже сообразить не успеваю, как он подтягивает меня к краю кровати и бросает на неё животом. Поставив таким образом на колени, подкладывает под меня подушку, тем самым приподнимая ягодицы кверху. Задирает вверх подол платья, а потом и вовсе снимает его и бросает куда-то; стянутые трусы летят туда же.

– Ты… – надрывный звук протеста стискивает горло, обрывает дыхание.

Я чувствую, как его часто вздымающаяся грудь почти распластывается на моей обнажённой спине, когда он располагается сзади и наклоняется надо мной, опираясь на одну руку.

– Если не хочешь, чтобы я тебя выеб*л, сведи ноги.

Не успеваю осознать. Однако, понимаю о чём он уже в следующий момент, – его горячий большой член рывком вторгается между моими бёдрами. Без проникновения. Вот только по ощущениям, будто Келлан берёт меня на самом деле.

До невозможности тесно.

Кажется, что он меня просто переломит, когда повторно толкается. Буквально вбивая меня в кровать. Несдержанно. За этим толчком следует третий. Четвёртый. Каждый из них фиксирован короткой паузой, словно намёком, к чему мне следует приготовиться.

Я часто и рвано дышу, уткнувшись лбом в матрас. Чувствую. Всё. До состояния ломающей лихорадки. Слишком острой.

Я и предположить не могла, что может быть вот так. Что ощущениями можно захлёбываться. Против воли желать чего-то большего, но одномоментно и ненавидеть это.

Жар его рук оглаживает рёбра, проходится по позвоночнику, спускается к бёдрам. Келлан сжимает их. Сильно. И в следующее мгновение ускоряет темп, выбрасывая из него любое промедление и остановки. Делает толчки быстрыми и жёсткими так, будто вколачивает в меня свою ярость.

Он и правда не входит в меня. Лишь трётся.

Однако, одного этого хватает. Моё тело реагирует. Буквально горит. Ноет. В местах соприкосновения наших тел – плавится. Течёт.

– Не-на-вижу, – произношу ещё раз на надрыве; с рваными выдохами, вторящими грубым толчкам мужских бёдер.

Крепко зажмуриваюсь, когда рука Келлана протискивается между нами и касается моего лона. Кусаю губы. Проклятье! Острым нытьём отзывается клитор, в то время как мужские пальцы разводят мокрые складочки, доводя меня до состояния полного помутнения.

И чем больше я этому сопротивляюсь, тем невыносимее становится.

Борюсь и проигрываю. Позорно. Хоть белыми трусами размахивай!

Сжимаюсь, но оттого лишь острее чувствую каждое его движение. Бесстыдное. Порочное. В то время, как он разгонисто бьёт по мне бёдрами, – сам нежно поглаживает меня там. С пристрастием.

Напряжённый член зажат между нашими телами. Не скользит – долбит. Так плотно, что я ощущаю вздувшиеся на нём вены.

Двигается быстро. Настолько мощно, что с каждым толчком моё тело подбрасывает, и я остаюсь на месте только потому, что Келлан держит. Сохраняет контроль. Тогда как мне кажется, что он меня ломает. Этими ощущениями, своими движениями. Силой этой близости.

Вдох за вдохом и выдохи, вперемешку со стонами.

Чьи они? Мои? Его? Или наши общие?

В ушах шумит от обезумевшего биения сердца.

Всё на полную и до граней.

– Бл*… Давай, кричи громче. – Язык Келлана размашисто проходится по моему уху и прикусывает его мочку: – Как ты меня ненавидишь.

– Иди к дьяволу, – выдыхаю с новым протяжным стоном и конвульсивным содроганием.

Размазав своими пальцами по пульсирующему клитору оргазм, он убирает руку, чтобы вновь обеими ладонями сжать мои бёдра. Быстрее! Жёстче! Между ног словно толстый раскаленный прут, шевелящийся туда-сюда. Дико, на грани боли и жестокости. Раз за разом. Пока горячая вязкая сперма не склеивает внутреннюю сторону моих сомкнутых бёдер.

Затем сразу отпускает меня и отшатывается назад. Ругается на испанском так, что не разобрать.

Я медленно сползаю с кровати, колени дрожат, что не держат. Сжимаюсь. Утыкаюсь лбом в матрас. Делаю глубокие вдохи, а кажется, будто не дышу совсем.