//Астрахань, корчма «Придорожная», вечер 1 июля 1747 года//

— А-а-а, вот он! — пьяно приветствовал спустившегося по лестнице человека казак Дерынин. — Садись, друже!

Человек сел по соседству с казаком и принял из его рук медный стакан с водкой.

Выпив с Дерыниным, человек посидел с весёлой компанией, поддержал несколько тостов и неплохо поел.

«Гдѣ находится аймакъ рода Эркетенъ?» — задал письменный вопрос человек.

— Я грамоте не обучен, друже! — ответил тряхнувший головой Дерынин. — Эй, Стёпка, подь сюды!

Из-за соседнего стола встал нетрезвый казак и уставился на Павла.

— Что тут написано? — спросил Дерынин.

— Дык… — вчитался этот Стёпка. — Где аймак рода Эркетен спрашивается!

— Сейчас… — задумался Дерынин.

— Дык, я знаю! — заулыбался Стёпка. — В четырёх дневных переходах на восток!

«А гдѣ хотонъ Ноганъ-Джиргалов?» — написал следующий вопрос человек.

— Тоже знаю! — вновь заулыбался Стёпка. — Как до аймака дойдёшь, иди к Уралу, на берегу их хотон и увидишь! До зимовки точно будут там. А тебе зачем?

— Это вообще не твоё дело, Стёпка! — прервал опрос казак Дерынин, а затем повернулся к человеку. — А тебе зачем это, Тарас?

«Точно знаю, что ханъ калмыков тамъ», — написал человек.

— Это точно? — посерьёзнел и даже немного протрезвел Дерынин. — А откуда знаешь?

Человек пожал плечами.

— Ладно, завтра к полудню приходи в кремлю, — сказал Павел. — С атаманом надо обговорить твои слова. Клянёшься, что там хан калмыцкий сидит?

Человек знал правила, поэтому кивнул и перекрестился по-православному. Откуда он знал, как правильно креститься — большой вопрос, но знания всплыли из подсознания будто бы сами собой.

Религиозные вопросы человека волновали мало, но если надо для дела — он хоть конфуцианским монахом предстанет.

— Любо, — кивнул Дерынин.

Человек встал из-за стола и направился наверх.

— Тарас, мы только полбочки уговорили! — удивлённо воскликнул Дерынин.

Человек повернулся, покачал головой и пошёл наверх.

— А, как знаешь! — легко махнул рукой казак и продолжил пьянку.

Утром человек спустился вниз и обнаружил валяющихся под столами казаков, которые вчера перебрали и оказались не способны разойтись по домам.

Проверив и накормив коня, человек вернулся в корчму и заказал у только проснувшегося Яшкина завтрак.

Когда человек почти закончил есть, в корчму вбежал молодой парень в казацкой форме и заорал:

— Дерынин здесь есть⁈

Из-под стола в юго-восточном углу корчмы кто-то промямлил что-то невнятное.

— Дерынин, тебя атаман ищет! — сообщил парень.

Раздался звук удара чем-то тупым об стол, а затем крепкий мат и шипение.

— Я… Я буду скоро… — сообщил страдающий похмельем Дерынин.

Он медленно выбрался из-под стола, увидел человека и приковылял к нему.

— Атаман вчера заходил, — сообщил казак. — Я обговорил с ним, что знаю человека, который знает, где сейчас находится калмыцкий хан. Надо к нему сейчас, только опохмелиться бы… Не дашь взаймы десять копеек?

Человек молча вытащил из кармана монету нужного номинала и положил на стол.

— Благодарствую, друже! — заулыбался Дерынин, взял монету и направился к стойке.

За стойкой его ожидал улыбающийся корчмарь Яшкин, потирающий усы.

Денис Яшкин выглядел лет на сорок. Ростом был примерно вровень с человеком, но комплекцией заметно послабже. Сразу видно было, что корчмарь никогда не воевал и не участвовал ни в каких походах. Гражданский. Глаза его карие, скулы выдают примесь азиатской крови, хотя тут половина населения может этим похвастаться, но не будет. Нос у Яшкина картошкой, глаза среднего размера, близко расположенные. Взгляд перманентно грустный, поэтому он улыбается казаку очень грустно, будто сострадая или сочувствуя.

Совершив моральное сверхусилие, Дерынин хряпнул стопку водки, занюхал длинным форменным рукавом и уже более твёрдым шагом вернулся к человеку.

— Вот, теперь можно идти, — заявил казак. — Пойдём! Атаман ждать не любит!

Человек поднялся из-за стола и направился вслед за казаком.

У кремля было людно. Народ уже давно проснулся, отошёл ото сна и начал полноценно жить своей рутинной жизнью.

Человек с Дерыниным вошли в кремль, где казак безошибочно вышел на нужный кабинет.

В кабинете находились уже виденный вчера писарь, а также усатый мужчина в чистой и аккуратной казачьей форме.

— Здравья желаю, господин атаман, — в пояс поклонился Дерынин суховатому мужчине с висячими усами.

— И тебе не хворать, Дерынин, — кивнул ему атаман.

Атаман выглядел примерно лет на пятьдесят, сухопарый, взгляд опытный, на правой руке легко читаемые человеком признаки интенсивных тренировок с холодным оружием. Ростом он где-то метр семьдесят, то есть не особо высокий, но от этого не менее опасный. Опытный рубака. Лицо с двумя шрамами, один через переносицу, явно от удара кулаком, а второй резаный, на левой щеке. Атаман смотрит на человека оценивающе. Предположительно, он тоже сделал свои выводы.

— А этот чего молчит? — спросил атаман.

— Так немой он, Пал Григорич, — объяснил Павел Дерынин.

— Тогда как он тебе сказал, что знает, где хан сейчас сидит? — недоуменно спросил атаман.

— Написал, — улыбнулся молодой казак.

— Ну-ка, как его звать? — спросил атаман, уставившись на человека.

— Тарасом Виридьяновым кличут, — ответил Дерынин.

Атаман принял от писаря лист пергамента.

— Ага, вижу, записался вчера, — нашёл он нужные имя и фамилию. — Напиши мне ну-ка, откуда про калмыцкого хана прознал?

Человек ещё вчера выработал легенду на этот счёт. Легенда гласила, что до того как схлопотать шальную пулю в лоб, он бился с небольшим калмыцким разъездом. В перестрелке человек победил, но один из калмыков оказался живым и пригодным для беседы. Вот в ходе этой беседы он и узнал, что хан находится в чужом аймаке, где ведёт какие-то важные переговоры.

— Эх, как бы хотелось этого Дондука прирезать… — произнёс атаман с сожалением. — Только вот из Петербурга за такое… Хотя… Эх, была не была!

Ход мыслей атамана читался человеком прямо с лица. Умозаключение, что калмыкам резко станет не до налётов в случае смерти хана, буквально напрашивалось.

— Всё, нечего засиживаться! — возбудился атаман. — Собираем сотни и в поход!

— Так сразу? — жалобно вопросил Дерынин.

Он-то думал, что будет хотя бы пара дней, чтобы отдохнуть и пропить остаток аванса.

— Времени мало! — заявил атаман. — Вдруг надумает этот Дондук обратно ехать? Хотя калмыки обычно надолго гостевать приезжают… Нет! Надо скоро выезжать, чтобы не упустить удачу!

//Где-то в Калмыцком ханстве, близ р. Урал, 7 июля 1747 года//

Ехать на коне с контузией и без контузии — это совершенно разные вещи. В первом случае хочется подохнуть поскорее, лишь бы всё это прекратилось, а во втором случае даже в каком-то смысле интересно.

Чувствовалось, что альтер эго не пренебрегал конной ездой. Это ощущалось в основном потому, что человек сейчас сидел в седле как влитой.

До этого человеку не доводилось ездить на лошади. Хотя нет, в детстве он катался на пони в развлекательном парке. Чувство ностальгии по счастливому детству не смог уничтожить даже курс психокоррекции…

— Уже близко, — предупредил Дерынин, едущий рядом.

Человек кивнул ему.

Если казаки почти поголовно курят табак и наслаждаются злоупотреблением алкоголя, то человек о себе такого сказать не мог. Именно поэтому признаки хотона он… учуял.

Характерные запахи бытовой жизнедеятельности разносятся по степи на многие километры, причём уловить их может даже человеческий нос. При условии, что он не «убит» изобилием резких запахов. Особенно сильно на обоняние влияет табак, притупляющий активность рецепторов. А вот с алкоголем дело обстоит несколько иначе: систематическое употребление низкокачественного пойла с сивушными маслами и прочими признаками халтуры, меняют восприимчивость обонятельных рецепторов. Местные производители ничего, кроме низкокачественного сивушного пойла делать не умеют, поэтому у всех присутствующих казаков, кроме Ахмеда, скачущего впереди, есть определённые проблемы с нюхом.